Я был немало поражен тем, что разбушевавшаяся вечером невиданная стихия не принесла практически никаких разрушений, хотя следовало бы ожидать серьезных пожаров. Несколько расколотых молниями деревьев я заметил, однако никаких других следов отгремевшая буря не оставила.

Коленька заметно хромал — сказывались последствия вчерашнего приключения, а регенерация сильного ожога на ступне еще не закончилась, единственного терапевтического набора для быстрого восстановления тканей не хватило. В остальном Крылов держался вполне бодро.

Как это всегда происходит, неприятности подстерегли на самом последнем и казавшемся безопасным отрезке пути. Нам стоило лишь повернуть направо и пройти еще метров триста, но тут из-за угла вырулил джип с выглядящими злыми и взвинченными вояками Исламского Союза. На нас с доктором они почему-то внимания не обратили, зато остановились возле Анны и Крылова. Аня — девушка весьма сдержанная и здравомыслящая, она непременно сумела бы их отшить, но я заметил, что в разговор ввязался Коленька. Через минуту он уже вел беседу на повышенных тонах и размахивал руками.

— Вот кретин, — пробормотал под нос Гильгоф. — Луи, придется идти выручать. Вам, одному. Скажите, что знаете этих людей, придумайте что-нибудь…

Меньше всего мне хотелось связываться с военными, но ничего не поделаешь. Подоспел я как раз к моменту, когда Крылова собирались заталкивать в машину.

— Простите, господин офицер. — Я подошел к старшему, обладавшему тремя нашивками на рукаве и бело-зелеными погонами с одной восьмилучевой звездочкой. — Наверное, произошло недоразумение, это мои соседи…

Больше я ничего сказать не успел, поскольку в небесах грянуло. Да так, что я присел и сам того не желая схватился за крыло джипа. Анна с Крыловым инстинктивно пригнулись. Над нашими головами пронеслось что-то большое и ревущее, будто стая разъяренных львов. Воздух задрожал, нас обдало теплой волной. А потом за пределами города вдруг началась самая настоящая артиллерийская канонада, как в историческом кино…

Славные воины Халифата мгновенно позабыли о своих обязанностях патрульных, запрыгнули в машину и исчезли с достойной всяческих похвал быстротой.

— Мои поздравления, началось… — сказала Аня, поднимаясь с грунтовки и отряхивая брюки. — Где ваш дом, Луи? Показывайте!

Собаки встретили нас тревожными взглядами — понимали, что сейчас людям не до приветствий и ласк. Грохот постепенно приближался, над верхушками деревьев со стороны Бланьяка появились сизые клубы дыма.

Мы не сговариваясь рванули на обычный наблюдательный пункт, на крышу. Я успел прихватить свой бинокль, оказавшийся там, где и положено — в буфете. Привычно посмотрев вверх, я отметил, что небо чистое — никаких парашютов. Значит, десанта нет и не предвидится. Что же, в таком случае, происходит?

— Вот сюрприз так сюрприз! — горячился доктор, выхватывая бинокль у меня из рук. — Только не видно ничего! Будь проклят этот лес!

— Оглянитесь, Веня! — Анна смотрела на восток. С этой стороны открывался вид на пойму реки Святого Лаврентия, расчерченную квадратиками кукурузных и пшеничных полей. — Занятно, не правда ли?

Я обомлел. Километрах в пяти от границы города над равниной образовалось пульсирующее бело-голубое свечение, поднялось марево, словно от нагретого солнцем асфальта. Холодное пламя быстро видоизменялось, принимая облик гигантского пузыря с радужной поверхностью, затем послышался глухой удар, «пузырь» лопнул, превратившись в облако белоснежных искр. Когда свечение угасло, я разглядел, что на поле стоит совершенно незнакомый эллипсовидный объект, похожий на сплюснутое яйцо, на остром оконечье которого сразу же начали раздвигаться лепестки здоровенных ворот-шлюзов…

— Зеленые человечки? — быстро спросил я, легонько подтолкнув Гильгофа кулаком, а сам подумал: «Только этого нам еще недоставало!»

— Ошибаетесь, — бросил доктор, не отрываясь от бинокля. — Человечки насквозь обыкновенные… Блестяще, просто блестяще! Получилось! Энергозатраты, разумеется, колоссальные, но цель оправдывает средства! Я знал, что все пройдет благополучно!

— Вы о чем? — спросил я нервно, наблюдая, как на равнине появляются из ниоткуда еще два эллипса. Первый объект начал исторгать из своего чрева неразличимую с большого расстояния технику.

— Потом, потом! Дайте посмотреть!

— А почему только вы должны смотреть?! — возмутился Крылов и насильно изъял бинокль. Доктор зашипел, ровно змея. — Ага, танки! Только опять старинные!

Тем временем стрельба на западе и северо-западе усиливалась, а над центром города кружили два подозрительно знакомых небольших корабля. Конечно же, они как две капли воды походили на «Франца-Иосифа»! Черные силуэты свободно парили над крышами Квебека, огрызаясь на выстрелы с земли оранжевыми сгустками плазмы и синими лучиками тактических лазеров. Работали точечно, стараясь не повредить здания.

Раздалось призывное верещание, и Аня выхватила из набедренного кармана брюк ПМК — компьютер словно взбесился, умолкнув только когда был отключен сигнал экстренного вызова.

— Живы? — громыхнул из динамика незнакомый мужской голос. — Доктор, это Казаков!

— Кого черти принесли! — фыркнула Анна. — Веня, вас просят!

— Все в порядке, мы на окраине города, — проорал доктор в скрытый под панелью управления ПМК микрофон. — Капитан, кто проводит операцию, мы или союзники?

— В Квебеке — союзники, шестая дивизия «Хаген», наши работают в Юрге, «Цезари» поддерживают с воздуха… Укройтесь куда угодно! Мы постараемся поберечь город, но будет жарковато… Если это возможно, я вас подберу!

— Идите по сигналу ПМК, улица широкая, можно быстро приземлиться!

Через полторы минуты «Франц-Иосиф», поднимая тучи пыли атмосферными двигателями, очутился перед моим домом, попутно снеся забор левым стабилизатором.

— Собаки! — гаркнул я в ухо доктору, пытаясь перекричать гул турбин. — Я не могу бросить собак! Они же погибнут!

— Давайте сюда ваших собак! — рявкнул в ответ Гильгоф. — Скорее!

Не знаю, каким чудом мои псины оказались на борту. Норвежский волкодав, бесспорно, отнюдь не пуглив, но они раньше никогда не сталкивались с техникой, страшнее винтового самолета С-47. Кратковременный опыт Альфы во время прошлого посещения «Франца-Иосифа» не в счет — тогда корабль мирно стоял в Порту, а не ревел движками…

— Поехали, поехали! — скомандовала Анна, сжимавшая в руке ПМК. Псины, поджав хвосты, толкались в узком коридоре. Все прочие тоже были на месте. — Поднимайся!

Я не без труда удержался на ногах, под ложечкой заныло — мы стремительно набирали высоту.

— Уф… — Доктор вытер рукавом пот со лба. — Я становлюсь слишком стар для подобных забав. Луи, не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома!

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.

Раз, два, три, четыре… — первые два десятка на вдохе, глубоком, с задержкой дыхания, вторые два десятка на выдохе, — пять, шесть, семь, восемь, девять, десять… раз, два, три… — Ещё один вдох-выдох, словно рефреном повторяешь куплет, и на левой руке можно загнуть мизинец. — Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Раз, два… — Губы в счёте не участвуют, лишь голосовые связки беззвучно вибрируют, структурируя воздушный ноток. Окажись кто рядом — ничего не разберёт, разве что подивится странной одышливости и решит, что гражданин йогой увлекается, делает особую дыхательную гимнастику. — Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь… — Все пять пальцев на левой руке загнуты, и теперь их можно разгибать на каждом восьмом десятке, — восемь, девять, десять… — Десять пальцев левой руки — один палец на правой: наука несложная. Десять пальцев правой (пять сгибаний, пять разгибаний) — это уже восемь тысяч, цифра вполне солидная, её можно и запомнить. С утренней прогулки следует приносить тридцать две тысячи. Такова норма, установленная самим собой для себя самого.