Евгений Шапошников, маршал ВВС бывшего СССР, глава «Аэрофлота», заподозрил неладное в деятельности «Andava». 12 марта 1997 года его уволили. На место генерального директора был назначен Валерий Окулов. Видный мужчина, Окулов проработал 22 года в советской гражданской авиации, добравшись до должности штурмана на рейсах «Аэрофлота» (третья по значимости фигура на рейсе после пилота и второго пилота). Его профессиональная карьера была ничем не примечательна, кроме одного факта — он был женат на Елене Ельциной, старшей дочери президента России.

Через два месяца после назначения Окулова на должность генерального директора «Аэрофлота» Центральный банк предоставил авиакомпании разрешение не возвращать валютную выручку в Россию.

«Используя политические связи, Березовскому удалось получить лицензию Центрального банка», — позднее вспоминал Коржаков.

Коржаков ссылался на расшифровку телефонных разговоров Березовского с главой Центробанка Сергеем Дубининым в марте 1997 года. Эти разговоры были перехвачены частным сыскным агентством, названия которого он не раскрыл; пленки с записями отправили в Генеральную прокуратуру России, где подтвердили их подлинность. В этих разговорах Березовский, являясь в то время замсекретаря Совета безопасности (следовательно, по закону ему запрещалось участие в коммерческой деятельности), беззастенчиво оказывает давление на председателя Центробанка: он просит удовлетворить ходатайство Николая Глушкова, человека, по выражению Березовского, «безупречной репутации», о получении лицензии на особые отношения между «Аэрофлотом» и «Andava».

«Мы теряем время, — заявляет Березовский главе Центробанка. — Жизнь-то идет в это время, она не стоит на месте. И процесс (в „Аэрофлоте“) продолжает идти не совсем так, он лучше, безусловно, поскольку это была инициатива Глушкова. Но для того чтобы он шел нормально для государства и в глазах государства, нужны некоторые решения, уже ваши, которые вот уже год мы не можем никак продвинуть».

Дубинин обещает, что отдаст распоряжение своим подчиненным ускорить решение вопроса о лицензии. Получив это обещание, Березовский сразу звонит Николаю Глушкову. Между ними происходит следующий разговор:

Березовский: Алло! Коля! Я только что разговаривал с Дубининым. Он, конечно, падла последняя. Но ничего. Он говорит, что у его людей есть два сорта проблем. Одна проблема — это прозрачность схемы для них. Это как раз и не устраивает ваших людей. Второе — гарантии, потому что фирма маленькая. А какие гарантии она дает там? Поэтому либо нужны гарантии страховой компании, либо консорциума банков. Понятно, да?

Глушков: Гарантии чего, Боря?

Березовский: Вот, Коля, вот этого уже не понимаю.

Глушков: Потому что мы сейчас держим счета в каких-то третьеразрядных банках, которые вообще не дают никакой гарантии…

Березовский: Коленька, давай сейчас не на эту тему. Есть такая Артамонова. Через приемную, причем я бы хотел, чтобы ты это сделал просто сразу.

Глушков: Да. Сейчас я это сделаю.

Березовский: Прямо с ней связаться и ясно сказать, что был разговор с Дубининым. Дубинин сказал, чтобы этот вопрос был самым скорым образом решен. Поэтому назначайте время, — давай встречатся.

Глушков: Хорошо.

Лицензию «Andava» получила. Но остается интересный факт: отношения между «Andava» и «Аэрофлотом» процветали больше года — и только потом были формально урегулированы лицензией Центробанка. На основе каких законов протекала эта деятельность?

«Я не знаю. Полагаю, она была абсолютно законной», — говорит Ферреро из «Andava».

Другого мнения придерживается Олег Давыдов, тогдашний министр внешних экономических связей России. «Чтобы оставить деньги за границей, нужно разрешение, — говорит он. — „Газпром“ и „Лукойл“ держат деньги на таких счетах, но у них разрешение получено».

Клиенты «Andava» — сначала «АвтоВАЗ», затем «Аэрофлот» — были крупными престижными компаниями. Им не составило бы большого труда убедить Центральный банк дать им те же права, что нефтяной и газовой компаниям «Газпрому» и «Лукойлу».

«Думаю, что „Аэрофлот“ подал заявку, как только начал работать с нами, но (на получение лицензии) ушло много времени, — говорит Ферреро. — На такие вещи здесь (на Западе) уходит двадцать четыре часа. А там (в России) могут уйти месяцы. Был период, когда мы работали по лицензии. И был период, когда только была подана заявка, обо всем было объявлено, но самой лицензии (официально) не было. Вся неразбериха возникла из-за этих „тонкостей“, если можно их так назвать».

Однако в России нет закона, по которому компания может работать во время «периода ожидания» на тех же условиях, на каких она работает после официального получения лицензии Центробанка.

«Мы планировали стабилизировать рубль в 1997 году, — говорит Олег Давыдов. — И те, кто скрывал валюту за рубежом, наносили государству определенный ущерб».

В середине 90-х годов специалисты по России уже знали: многие крупные компании разворовываются их руководителями и посредниками. Статистика по бегству капитала (примерно 15 миллиардов долларов в год) показывала, что значительная часть прибылей российских компаний уходила и от налоговиков, и от акционеров. Разграбление сгубило много хороших российских компаний, лишив их инвестиций, а бегство капитала в конечном счете обрекло попытки денежной стабилизации в России на провал. Как именно шло разграбление той или иной компании, как капиталы уплывали за рубеж — это понимали немногие. В этом смысле дело «Аэрофлота» представляет большую ценность — на сегодня это самая обстоятельная иллюстрация того, как можно ограбить компанию, которая тебе не принадлежит.

Зарубежный казначейский центр «Аэрофлота» «Andava» распоряжался огромной валютной выручкой, которую ежегодно зарабатывала авиакомпания. Например, в 1997 году валютные доходы «Аэрофлота» составили 897 миллионов долларов, валютные же расходы свелись только к 646 миллионам. Куда же делась разница? По признанию Ферреро, «Andava» не переводила валюту в Россию. На самом деле значительная часть валютной прибыли «Аэрофлота» шла на оплату ростовщических процентов финансовым компаниям Березовского.

Самой старой из них была финансовая компания «Forus Services», зарегистрированная в Лозанне (именно в эту компанию приезжал американский предприниматель Пейдж Томпсон за аккредитивом). Мне довелось побывать в штаб-квартире «Forus» в современном деловом комплексе рядом с лозаннским аэропортом. Фирма состояла из нескольких комнат. Здесь было так же тихо, как и в конторе «Andava» на другом конце города. Дверь открыла секретарь. Она оказалась единственным наличным сотрудником, никаких признаков деятельности я не заметил. Я сказал, что хочу повидать генерального директора Рене Кюпперса. «Извините, господин Кюпперс сегодня в России», — ответила секретарь.

«Forus» являлась финансовым консультантом и посредником между «Аэрофлотом» и иностранными финансовыми рынками. Вместе с «Andre & Cie.» «Forus» договорилась о четырех синдицированных кредитах, предоставленных западными банками «Аэрофлоту» в период с мая 1997 по конец 1998 года. Это были краткосрочные кредиты (на 6 месяцев), от 40 до 59 миллионов долларов. «Forus» получала за эти операции комиссионные, хотя ее роль оставалась неясной, поскольку основную работу выполняла компания «Andre & Cie.».

«Forus» также занималась самой сомнительной стороной операций с деньгами «Аэрофлота»: она проводила транзитные платежи, которые позволяли западным авиалайнерам работать на российском рынке или пролетать над территорией России. Это была значительная сумма в валюте: 284 миллиона долларов только в 1997 году. Несмотря на то что эти платежи составляли пятую часть выручки авиакомпании, в годовом отчете они фигурировали только в одном предложении.

Что «Аэрофлот» делал с этими деньгами? В Генеральной прокуратуре России мне сказали, что между 1996 и 1998 годом «Forus» получила для «Аэрофлота» 380 миллионов долларов в виде транзитных платежей. Половина этой суммы пошла на оплату синдицированных кредитов, о которых договаривалась «Andre & Cie.». Генеральной прокуратуре не удалось выяснить, что случилось с остальными деньгами; ни «Аэрофлот», ни «Andava» также не смогли дать мне внятных объяснений. Генеральный директор «Forus» Рене Кюпперс признал, что его компания действительно получила транзитные платежи в 1996 году (вскоре после того, как Березовский получил контроль над «Аэрофлотом», но до получения синдицированных кредитов) и что деньги якобы пошли на оплату мелких кредитов (от пяти до пятнадцати миллионов долларов), которые «Forus» организовал для «Аэрофлота».