Она пришла в себя от выкриков, доносившихся откуда-то издалека. Кто-то звал ее по имени сквозь шум дождя. Звал неправильно, коверкая имя на французский манер и превращая в Марианну. Застонав, она села и пощупала голову. Пальцы оказались в крови, рана на затылке неприятно саднила. Зрение сфокусировалось, и она наконец увидела, где находится. Железные кольца на потолке, подпорки под бочки, сырой запах земли и металла. Погреб… Вернее, малая его часть, потому что закуток, куда провалилась Марьяна, был тесен, большую его часть занимал обвал. Марьяна задрала голову. На нее кто-то напал и столкнул сюда. Но провал в полу уже был до ее прихода в церковь, его никто не скрывал, так почему же?.. Может быть, за тем обвалом есть тайный ход? Она подползла к обвалу и попыталась сдвинуть один из камней, но только сломала ноготь.

— Я здесь!.. — крикнула Марьяна.

Она могла бы и сама выбраться из ямы, но у нее кружилась голова. Наверняка, заработала себе сотрясение мозга.

— Здесь! В церкви!.. Я упала!..

Через несколько минут в проеме показался Давид. Он посветил на нее фонариком с телефона и выругался.

— Черт бы вас побрал, Марьяна!.. Как вы там оказались?

— Меня кто-то толкнул! — огрызнулась она. — Вы меня вытащите или так и будете любоваться?

— Не понимаю, что она там делала, — повторила Касьен, ревниво косясь на Марьяну. — Как она могла туда упасть?

Давид и сам не знал, что думать. Он чувствовал себя уязвленным из-за Марьяны, что поманила и бросила его в интимный момент, но в то же время, у нее был такой жалкий вид, когда он нашел ее в яме…

— Это я виноват, — сказал он прежде, чем Марьяна успела что-то ответить. — Она захотела посмотреть церковь, о которой мы говорили за ужином, и я повел ее… но недосмотрел.

Касьенн поджала губы.

— Вам нужен врач? — спросила она пострадавшую ледяным тоном.

Марьяна сидела на диване, кутаясь в одеяло. Она насквозь промокла, волосы слиплись от крови. Возле гостьи хлопотала Бернадетт, дезинфицируя рану и порезы на руках. Огюст отвел Давида в сторону и тихо спросил:

— Что у вас там произошло? Я надеюсь, ты ничего… эмм… не сделал ей? У нее вид такой, словно ее возили по полу…

Давид вспыхнул.

— Ничего против ее желания, уверяю тебя.

Марьяна встала и, пошатываясь, направилась к лестнице со словами:

— Со мной все хорошо, просто трудный день. Мне надо поспать. Спокойной ночи.

Давид поднялся в гостевую комнату, где старая Бернадетт уже постелила ему, однако замешкался у двери. Ему нужно было все прояснить с Марьяной. И лучше это сделать сегодня, чем откладывать до завтра.

— Можно? — постучал он и сразу вошел, не дожидаясь разрешения.

В комнате ее опять не было. Какого черта?.. Где ее носит? Но тут дверь ванной комнаты распахнулась, на пороге появилась Марьяна, с полотенцем на голове и в тонком халатике. На колене у нее красовался свежий кровоподтек, на щеке была заметна царапина. Глядя на женщину, Давид остро ощутил и собственные царапины, оставленные ее ногтями в порыве страсти.

— Нам надо объясниться, — сказал он.

— Давайте завтра. Я устала, — зевнула она и стянула полотенце с головы.

— Я прикрыл вас перед Шастелли, однако мы оба знаем, что вы сами пошли за каким-то чертом в церковь. Что вы там искали? Что вынюхивали в кабинете?

Она задумчиво посмотрела на него и фыркнула.

— Еще скажите, что я сама упала в яму. Не выйдет. Меня туда кто-то толкнул. Тот, кто следил за вами.

Ее слова Давида обескуражили.

— Следил за мной? Что за глупость?

— Подумайте, кто это мог быть, — Марьяна села на кровать и стала расчесывать волосы, словно намеренно дразня его этими плавными тягучими движениями. — Кто подсматривал за нами в саду и кто мог обозлиться на меня до такой степени, чтобы столкнуть в яму.

— Вы имеете в виду женщину? Ревнивую любовницу? — изумился Давид. — Боже мой, да с чего вы вообще взяли, что за вами кто-то следил?

— Не за мной, а за вами. У меня чутье. Кстати, этот некто двигался настолько бесшумно, что я не уверена… что это вообще человек.

— Слушайте, не пытайтесь сбить меня с толку этими глупостями, — разозлился Давид. — Я задал вам вопрос. Что вы делали в церкви?

Она пожала плечами.

— Искала «Кровь оборотня».

— Послушайте, я серьезно вас спрашиваю!..

— А я более чем серьезна… Я приехала сюда не только заключить договор на покупку вина Шастелли, но и разузнать все о старинном рецепте… Кстати, вы знаете корсиканский? Что на нем означает слово «лупо»? Оборотень?

— Марьяна, вы же современная здравомыслящая женщина! Неужели вы верите в подобную чушь?

Она загадочно усмехнулась.

— Вы не верите в то, что оборотни существуют? Напрасно, напрасно… Кстати, а о чем толковал священник, когда говорил, что зверь вернулся?

Он осознал, что она опять ухитрилась перетянуть одеяло на свою сторону и выведывает у него детали вместо того, чтобы объяснить свое странное поведение.

— Понятия не имею. Я в деревенские бредни не вникал. Но если вам интересно, можете спросить у старой Бернадетт или съездить в деревню, где любая выжившая из ума старуха расскажет вам с дюжину подобных баек.

Давид сердито направился к двери, однако пришедшая в голову мысль заставила его остановиться.

— Кстати… Могу завтра отвезти вас в деревню, если хотите, — и добавил с толстым намеком. — Заодно куплю презервативы.

Она как раз втирала мазь в синяк на колене, но при его словах подняла голову и уставилась на него со странным выражением.

— А у себя в доме вы не держите стратегический запас?

— Нет, — растерялся он. — Зачем? В деревне не осталось молодых, а Касьенн — жена моего…

Она продолжала смотреть на него, и он поправился.

— Моего делового партнера. Спокойной ночи.

— То есть чужака здесь бы сразу заметили? — не успокоилась она.

— В точку. Поэтому вас никто не толкал, — с этими словами он вышел из ее комнаты.

— Ну мне-то лучше знать, что со мной произошло, — ухитрилась она оставить последнее слово за собой.

Он прикрыл дверь, однако перед глазами все еще стояло ее лицо со слегка припухшими губами… Давид так остро представил, как овладеет ее ртом, и то обещанное наслаждение, которое упустил сегодня, что ему немедленно захотелось вернуться и опрокинуть ее на кровать. Не торопиться. Завтра, все завтра. Марьяна никуда от него не денется.

Ночная гроза принесла долгожданную свежесть. Установилась отличная погода, в такую хорошо махнуть куда-нибудь на море… плавать и загорать в уединенной бухте… и заниматься любовью. Давид сидел на террасе, потягивая утренний кофе и наслаждаясь видом, который открывался на залив и горы.

— Мадемуазель Стожар уже встала? — спросил он у старой Бернадетт.

— Дрыхнет, — буркнула старуха, ставя перед ним тарелку его любимых соленых канистрелли.

Давид улыбнулся. Бернадетт была сварливой и вздорной, но по-своему милой. Или он просто к ней привык?..

— Она хотела съездить со мной в деревню. Думаю, стоит ее разбудить, иначе придется ехать по жаре.

— Она собиралась осмотреть виноградники с Огюстом, — сказала Касьенн, появляясь на террасе.

Если раньше Давид сомневался, то теперь окончательно убедился — Касьенн положила на него глаз, и появление незваной соперницы ее не радует. Ему не нужны были осложнения, поэтому он сказал:

— Тогда ее тем более стоит разбудить. Поднимусь к ней.

Когда он проходил мимо нее, Касьенн придержала его за рукав.

— Огюст сказал, что у тебя с ней что-то было.

— Я свободен, она тоже не связана узами брака, так почему мы должны перед кем-то отчитываться? — довольно резко ответил он и сбросил ее руку.

— Этот контракт для Огюста важен, — крикнула она ему вдогонку. — Я не позволю тебе все испортить.

Он постучал в дверь, не дождался ответа и вошел в комнату.

— Просыпайтесь, — позвал он, но ответом ему было гнусавое похрапывание из-под подушки.