Давид сдернул одеяло. Марьяна не обременяла себя пижамой или ночной сорочкой. Давид вздохнул и вернул одеяло на место.

— Просыпайтесь, — он сдвинул подушку и щелкнул пальцами над ухом сони.

В ответ раздалось что-то маловразумительное на чужом языке. Давид предположил, что его послали.

— Или вы упустите свежую порцию деревенских слухов про оборотней, — сказал он громко и четко, чтобы до Марьяны дошло.

— Ммм?.. — она приоткрыла один глаз и уставилась на него

— Вы хотели съездить в деревню, а еще Огюст собирался показать вам виноградники. Надо успеть до дневной жары. Просыпайтесь.

— Идите к черту, — раздельно выговорила Марьяна по-французски и завернулась с головой в одеяло.

Давид подивился такому упрямству и сдернул с нее одеяло.

— Кофе. Если не встанете сейчас, кофе вам не достанется.

Она пробормотала что-то нелестное в его адрес на своем языке, но села, нисколько не смущаясь наготы. Давид улыбнулся и добавил:

— Я подожду вас на террасе. Поспешите, а то кофе остынет.

Марьяне требовалось не менее двенадцати часов сна в сутки, особенно после смены часовых поясов, и она не выспалась, а потому была злой на весь белый свет и особенно на подлого лиса, посмевшего разбудить ее в такую рань. Она спустилась вниз, на запах кофе, и застала Давида на террасе.

— Прекрасный вид, — улыбнулся он ей и кивнул на залив. — А вот если бы вы встали еще раньше, то могли бы полюбоваться восходом солнца.

Увы, запас матерных французских слов у Марьяны был ограничен, поэтому она не удостоила наглеца ответом, плюхнулась в плетеное кресло и потянулась за чашкой с кофе.

— А где пенка? Я люблю кофе с молочной пенкой.

— Ну простите, — развел он руками и хитро ухмыльнулся. — Буду знать… на будущее. Попробуйте канистрелли, это национальное корсиканское печенье.

— Не люблю сладкое.

— Они соленые.

Она мрачно захрустела печеньем, которое хорошо зашло под кофе, и сама не заметила, как уплела все, что было на тарелке. Давид с лукавым прищуром иногда поглядывал на нее и молчал. Марьяна ощущала себя тем трофеем, который мужчина готов снова и снова завоевывать, и ей это не нравилось. По таким правилам она играть не собиралась. Кошке были чужды человеческие условности, случайный секс ее мало смущал, но беспокоили последствия. Этот лис явно так просто от нее не отвяжется…

На террасе появился Огюст.

— Доброе утро. Марьяна, вы готовы?

Давид встал и сказал:

— Мадмуазель Стожар хотела еще потом съездить со мной в деревню, поэтому могу составить вам компанию.

Винодел кивнул:

— Отлично, тогда и отвезешь ее обратно. А мне надо успеть в город до двенадцати.

Давид улыбнулся и бросил на Марьяну торжествующий взгляд, в котором ясно читалось — попалась, голубушка. Марьяна пошарила по пустой тарелке, ничего больше не нашла и облизнула пальцы с солеными крошками канистрелли. Голодная и невыспавшаяся, прекрасное начало дня…

Марьяна прикрыла зевок ладонью и поерзала на переднем сиденье. Огюст продолжал свой рассказ, плавно ведя машину по дороге.

— Жемчужина острова — Кап-Корсо… В восемнадцатом веке отсюда уходили корабли в Южную Америку… и мой предок тоже не стал исключением… Он уехал туда и разбогател на торговле кофе, но тоска по родине заставила его вернуться…

Марьяна не выдержала и перебила:

— Расскажите лучше про Геную.

— Что?

— Ваши предки торговали вином с Генуей?

Она заметила в зеркальце заднего вида хитрую ухмылку Давида, сидящего позади:

— Огюст, мадмуазель Стожар все никак не дает покоя «Кровь оборотня».

По лицу винодела пробежала тень раздражения. Он вильнул машиной, объезжая ямку, и Марьяна едва не стукнулась головой о стекло.

— Я не знаю, почему вы решили…

— Месье Дашкевич видел надпись на табличке в старой винодельне, — припечатала она.

— И что?

— Это значит, что ваша семья когда-то изготавливала вино по особому генуэзскому рецепту.

— Может быть. Но мне об этом ничего неизвестно, — Огюст поджал губы.

— Вы не думали, что там, под церковью, может быть старый винный погреб?

Винодел вздохнул.

— Послушайте, Марьяна, — начал он, — мои предки бежали на Корсику из Франции, спасаясь от мора и нищеты… Вы знаете историю? 1769 год, закончилась Семилетняя война, страна была истощена, неподъемные налоги. Первые Шастелли были бедными пастухами. Они не торговали вином. Это уже здесь… прониклись местными традициями, стали не только разводить коз, но и выращивать виноград.

— Интересно, — сонливость с Марьяны слетела, ей действительно было интересно. — Ваши нищие предки приплыли на Корсику и вместо того, чтобы обживаться, построили… церковь?.. Она же была построена в том же году, в 1769, верно?

Давид продолжал ухмыляться, явно наслаждаясь их пикировкой.

— Марьяна, вы верующая? — спросил Огюст.

— Эмм… нет.

— Тогда вы не поймете.

— Что не пойму? Вы хотите сказать, что ваши предки были настолько ревностными католиками, что сразу бросились строить церковь, отказывая себе в куске хлеба?

— Именно так все и было. А кроме того, церковь была еще и укрытием. Корсика тогда страдала от набегов пиратов, все, кто мог, уходил в горы и разводил коз, но тем, кто оставался, было нужно где-то…

— Вот именно, что где-то! Где-то в церкви должен быть схрон или тайный ход… или подземелье!..

— Мне кажется, мадемуазель Стожар всерьез вообразила себя кладоискательницей, — опять встрял Давид.

Марьяна раздраженно царапнула обшивку сиденья.

— Кто ищет, то всегда найдет, — парировала она. — А кто сидит на попе ровно, тот останется с носом.

— Марьяна, я бы и сам не отказался от сундука с золотыми пиастрами, — улыбнулся винодел. — Но увы… реальность такова, что под церковью нет ничего, кроме костей наших предков. Усыпальница была построена много позднее, в начале девятнадцатого века, а до этого все поколения Шастелли находили последний приют в церкви.

Давид перегнулся и вклинился между водительским и пассажирским сидениями:

— Марьяна, если вам интересны архитектурные особенности Джильда дель Вино, то у меня дома есть результаты картирования.

Машина подпрыгнула на ухабе, и Марьяна с тоской ощутила, как в урчащем от голода желудке переворачиваются одинокие канистрелли.

— Я не понимаю, — упрямо повторила она. — Почему не проверить? Даже если под мраморными плитами нет ничего, кроме костей, вы же все равно можете вскрыть их и убедиться? Просто на всякий случай. Кстати, бутылка старинного вина…

Машина снова вильнула и подпрыгнула так, что Марьяна едва не прикусила язык, клацнув зубами.

— … бутылка может стоить на аукционе порядка ста тысяч долларов! Или даже больше!..

P.S. Дорогие читатели, ваши комментарии и оценки очень вдохновляют автора и способствуют более частой и объемной выкладке истории.

Вблизи виноградники Шастелли выглядели непрезентабельно. Лозы были низкорослые, с пожелтевшими листьями и гроздьями плотно скученных мелких ягодок. Зато издалека весь склон горы казался исполосованный желтыми рядами виноградных лоз, как будто расплавленное золото каскадом стекало по горе, и это действительно производило впечатление. Марьяна выбралась из машины, демонстративно отвергнув руку помощи от Давида и придерживая соломенную шляпку от ветра.

— Кажется, что здесь немного пустынно, но это не так. Виноградники отнимают много времени, например, сейчас настала пора так называемого «зеленого урожая», который заключается в обрезании нижних листьев, чтобы дать остальным больше жизненных соков…

Марьяне это было неинтересно, она рассеяно ковырнула носком почву, больше похожую на песок или глину. Огюст заметил ее движение и пояснил:

— У нас меловая почва, щедро питающая виноград. Сорт Бьянко Джентл растет только здесь, нам удалось восстановить его по всего нескольким столетним лозам… почти погибшим…