– Это ужасно! Боже мой, это самая страшная картина, которую мне приходилось видеть. Их всех перерезали… как животных!

– Роджер! Возьмите себя в руки! И внимательно слушайте меня. Этот случай является доказательством того, о чем я вам говорил. Уоверли, видимо, был посвящен в некоторые обстоятельства одного дела… И, как следует из случившегося, знал очень много. Поэтому его и убрали. Поверьте мне, я действительно не мог связаться с ним в то время, чтобы предупредить.

– Вы… не могли? Но… но почему, ради бога, вы не могли… не могли сказать… мне о такой страшной возможности?! Ведь он был министром иностранных дел Англии! Это катастрофа! – Сеймондс осекся. Затем заговорил снова, и теперь чувствовалось, что профессионал взял в нем верх. – Я хочу, чтобы вы явились в мой кабинет, и как можно быстрее. Считайте, что с этой минуты вы находитесь под арестом с санкции английского правительства.

– Я не могу этого сделать, и не просите меня об этом.

– Я не прошу, Скофилд! Я передаю вам прямое указание высших официальных инстанций Англии. Вы не сможете покинуть этот отель! Как только вы доберетесь до лифта, все выходы будут перекрыты вооруженными людьми из спецподразделений МИ-6.

– Ну, хорошо, хорошо. Я приеду в МИ-6, – солгал в ответ Брэй.

– Вы поедете только в сопровождении. Оставайтесь пока в своем номере.

– Забудьте об этом номере, Роджер, – продолжал Брэй, стараясь подбирать слова, которые не вызвали бы раздражения у его собеседника. Брэй хотел добиться перелома в их разговоре. – Я должен увидеться с вами, но только в другом месте.

– Я думаю, вы не расслышали то, что я сказал!

– Можете делать что угодно, можете поставить вооруженных людей на каждом этаже и даже возле каждой двери. Делайте все, что считаете нужным, но я должен увидеть вас здесь. Сейчас я выйду из своей комнаты и спущусь в бар, где буду поджидать вас в самой темной кабине, какую только найду. Разыщите меня там.

– Я повторяю…

– Повторяйте все, что хотите, но, если вы не приедете сюда и не выслушаете меня, будут и другие убийства. Вот что это означает, Роджер! Убийства! Они не закончатся на секретаре по иностранным делам, или государственном секретаре, или… президенте, или премьер-министре.

– О… боже мой! – прошептал Сеймондс.

– Это то, о чем я не мог сказать вам прошлой ночью. И что вы старались нащупать, слушая мой рассказ тогда на игровой площадке. Но я не мог сказать вам об этом, потому что тогда это попало бы в официальные рапорты и отчеты. Случившееся теперь должно многое прояснить. Приезжайте сюда, Роджер. – Брэй прикрыл глаза и сдержал вздох. – Это должно решиться сейчас. Да или нет, Роджер.

– Я буду через десять минут, – сказал Сеймондс. В его голосе чувствовался надлом.

Скофилд положил трубку и взглянул сначала на Антонию, потом на Талейникова.

– Он едет сюда.

– Но он заберет тебя с собой! – воскликнул русский.

– Я так не думаю. Он достаточно хорошо знает меня, чтобы рассчитывать на то, что я изменю свое решение. И если я сказал, что не поеду на официальный допрос в МИ-6, то я не поеду. – Брэй прошелся по комнате, подхватил плащ и дорожную сумку. – Я уверен только в одном. Он встретит меня внизу и, возможно, даст мне шанс. Если мы договоримся, я вернусь в течение часа. Если же нет… я убью его. – Скофилд открыл сумку и достал охотничий нож с длинным узким лезвием. На нем еще оставалась торговая этикетка и ценник. Он взглянул на Тони и увидел по ее глазам, что она все поняла. Поняла необходимость этого шага, и его, Скофилда, отвращение при мысли о нем…

Сеймондс сидел напротив Брэя. Кругом шла обычная ночная жизнь – фешенебельный бар одного из шикарных отелей Лондона был почти полон.

Они разговаривали вот уже сорок минут. Скофилд, как и планировал, рассказал ему только часть правды, именно ту, которая была необходима для воссоздания реальной картины сложившейся ситуации, и теперь приступил к изложению заключительной части сообщения. По глазам Сеймондса было видно, как тяжело ему принять решение. Брэй же не думал ни о чем, только о ноже у себя за поясом.

– К сожалению, нам неизвестно, сколько людей из разных правительств участвует в этом бизнесе, но нам известно, что финансирование осуществляется через крупные фирмы и транснациональные корпорации, – говорил Скофилд. – Резня, случившаяся сегодня, поразительно напоминает то, что произошло с генералом Энтони Блэкборном в Нью-Йорке и с ученым-физиком Юревичем в России. Мы имеем сведения о том, что спецслужбы в Вашингтоне, Москве и Бонне были соответствующим образом введены в заблуждение по поводу происшедшего, у нас есть даже имена, но нет доказательств. Мы, как нам кажется, сможем их получить, но сейчас мы ими не располагаем. Если вы отдадите меня в руки властям, мы никогда их не получим. Что же касается досье, заведенного на меня в последнее время, то это пока лежит за пределами моей откровенности. Я не могу рассказать вам, что на самом деле это все означает. Но знаю, что буду уничтожен при первой же подвернувшейся возможности людьми, которые не посвящены в закулисные интриги, но которые готовы убрать меня по ложному обвинению. Результат, конечно, никак не повлияет на развитие событий… Мне нужно время, Роджер.

– Что вы можете оставить мне взамен?

– А что еще вам нужно сверх того, что я рассказал?

– Имена, связи. Все, о которых вы говорите.

– Но они не имеют теперь никакого значения. Вся трудность состоит в том, что если эти имена попадут в сообщения или доклады, даже в узком кругу, то те, кто с этим делом связан, уйдут в еще более глубокое подполье, отрезая отходные пути, сея кругом хаос, террор. Одна за другой последуют акции по уничтожению свидетелей… В итоге вы тоже погибнете.

– Но я настаиваю на этом, это мои условия. Имена, связи – или вы не выйдете отсюда.

Брэй уставился на него.

– Вы хотите остановить меня, Роджер? Вот здесь? Сию минуту? И вы сможете это сделать?

– Возможно, что и нет. Но вон те двое вполне смогут. – Сеймондс кивнул влево.

Скофилд скосил глаза. На значительном расстоянии от них в центральной кабине напротив сидела пара британских агентов, один из которых был тот рыжеволосый коренастый мужчина, с которым Скофилд разговаривал прошлой ночью. Теперь в его взгляде была только неприязнь и напряженное ожидание.

– Вы прибыли с прикрытием, – заметил Брэй.

– А вы подумали, что нет? Они вооружены и проинструктированы. А теперь, пожалуйста, имена. – Сеймондс вынул ручку и блокнот и положил их перед Брэем. – Не пишите какой-нибудь ерунды, прошу вас, будьте благоразумным. Если вы и русский будете убиты, то не останется никого. Я не могу сравниться с вами в талантах, но и я кое-что умею.

– Сколько времени вы мне даете?

– Только неделю. И ни дня больше.

Скофилд взял ручку, открыл блокнот и начал писать.

Под именами людей и названиями компаний он после недолгих раздумий написал только одно слово: «МАТАРЕЗЕ».

Брэй вышел из лифта задумавшись: с этого дня счет времени шел уже не на дни, а на часы, и нужно было спешить. Предстояло так много всего выяснить, так много разыскать, и так мало времени отводилось на это.

Они рассчитывали завершить операцию в Лондоне похищением Дэвида Уоверли. Но им следовало бы лучше знать своих противников. Наследники, как опять оказалось, становятся разменной картой в игре не на жизнь, а на смерть.

Трое убиты, и, следовательно, три имени можно вычеркнуть из списка гостей Гильома де Матарезе. Однако оставалось еще одно. Оно принадлежало известному политику из Бостона, человеку, чья популярность вот-вот позволит ему одержать победу на предстоящих президентских выборах. Он был одним из возможных будущих президентов США. Почти вся Америка считала, что это как раз тот человек, который всем нужен и который, по мнению большинства, должен укрепить единство страны.