— От чего?

— Инфекция какая-то вроде бы. Решение, кому передать земельный участок — на девяносто девять лет, между прочим! — принимает областное правительство.

Утверждает губернатор области, а затем еще раз утверждают в Москве. Последний этап достаточно формальный, а вот первый — самый важный.

— Но разве целесообразно отдавать землю финнам? Разве им выгодно, чтобы порт был построен?

— Разумеется, не выгодно. Разумеется, они его не построят. Разумеется, отдавать им землю не целесообразно, радость моя. Но разве наши чиновники всегда руководствуются этим соображением? Средняя цена за поддержку того или иного решения — пять тысяч долларов. Так я слышал. разумеется, это неофициальные данные. О, начинается! Давай послушаем.

— Сегодня у нас в гостях губернатор области… — представила гостя симпатичная ведущая. — Владимир Владимирович, тема нашей встречи — предстоящее на днях рассмотрение на заседании областного правительства вопроса об отведении в аренду земельного участка под строительство порта. Расскажите, пожалуйста, в чем необходимость возведения столь дорогостоящего сооружения? Сегодня, когда бюджет крайне напряжен, буквально трещит по швам, когда не выплачиваются зарплаты…

— Вот ненавижу я эту манеру нашего брата. Поставят вопрос и заливаются сами соловьем, ответить не дают. Себя, красивых, показать хочется. Давай выпьем пока. Он сейчас пять минут будет рассказывать то, что я тебе только что поведал.

Супруги чокнулись.

— Ребрышки, Алена, у тебя сказочные! — оценил Галкин, вгрызаясь в ароматное мясо.

— Обидно, что не могу отнести комплимент к собственному скелету.

— …С ситуацией, когда нашу же нефть разливают в наши же суда за очень крупные комиссионные, пора покончить. Строительство собственного порта позволит увеличить экспорт, а это значит, вырастут и зарплаты бюджетников…

— Владимир Владимирович, кто же реальный претендент на аренду?

— Не хочется говорить заранее. Но, в общем, многие члены правительства уже четко определили свою позицию. Думаю, это будет финансовая группа «Малко».

Это крепкая компания, владеющая акциями крупных сибирских нефтекомбинатов.

Заинтересованная в экспорте. Им и карты в руки.

— Но некоторые ваши коллеги отдавали предпочтение другим претендентам?

Так, бывший вице-губернатор Гринько…

— Давайте не будет беспокоить покойных. Да, Петр Иванович открыто выражал поддержку корпорации «Глобус», возглавляемой господином Митюхиным. Но это его право. Теперь же, когда Петра Ивановича нет с нами, обсуждать его позицию и вовсе бессмысленно.

— Да, да, извините. Но и заменившая его госпожа Смагина тоже высказывалась в прессе за «Глобус»?

— Ангелина Игоревна изменила свою позицию. Именно сегодня через пресс-секретаря она заявила о поддержке «Малко». И собирается прийти на заседание правительства, несмотря на серьезный недуг. Просил сообщить о своей поддержке группы «Малко» и член правительства Демьян Викентьевич Ямалаев…

— Слушай, Алена, а ведь в этом что-то есть… — Витя застыл с обглоданным ребрышком в руке.

— В чем?

— В том, что мне Димка по телефону наплел. Ты смотри: Гринько был ярым противником «Малко». Орал на всех углах, что они пустят средства на ветер, и все. Он умер. От ботулизма, как я слышал. Ну, умер и умер, с кем не бывает. Как говорят в Одессе, был бы здоров. Смагина тоже неоднократно выступала в печати опять-таки против «Малко». Готовила общественное мнение. Так она паршой какой-то заболела — прессованная секретарша ее проболталась нынче.

— Кто?

— Пресс-секретарь. Говорят, Смагиной уже две недели не видно. И этот — Голубая луна — Большой змей, Демьян бедненький — тоже заразу подцепил. Что же получается? Самые рьяные противники фирмы «Малко» то умирают черт-те от чего, то заболевают не пойми чем. Одно несчастье — это несчастный случай, а три несчастья — это уже статистика.

— Но ведь и сам президент этой «Малки» или этого «Малко», он ведь тоже умер? Филимонов этот. Он-то почему? Сам себя устранил, что ли?

— Фонарев, — машинально поправил Галкин. — Умер. Скоропостижно. Странно все это, однако.

— И что будем делать в свете новых событий?

— А что делать? Шампанского сейчас вмажем. За здоровье именинника.

Фрукт в доме есть какой-нибудь?

— Есть, мой генерал!

— Тащи. А я откупорю шампанского бутылку! — торжественно провозгласил Виктор. — Об остальном подумаем завтра.

Хирург больницы общего профиля курортного городка-спутника Санкт-Петербурга был оторван от лежавшей рядом молодой жены и телевизионного сериала «Скорая помощь» телефонным звонком. После чего поднялся с дивана.

— Что опять?

— Срочная операция. Не справляются. Не жди меня, дуся.

— Я без тебя не засну, Стасик! — надула губки юная жена.

— Не капризничай. Видишь, что происходит на экране? Эти люди себе не принадлежат. А я, в сущности, тот же врач «Скорой помощи». Привыкай, моя радость.

— Вот так проходит медовый месяц!

— Мы его перенесем на следующий. Я обещаю тебе роскошный отдых.

С этими словами молодожен покинул жилище. С воодушевлением, надо заметить. Несмотря на то что был оторван, во-первых, от любимой дуси, во-вторых, от любимого сериала.

Его работа проходила так же, как в этом сериале. Не на том же уровне оснащения, к сожалению, но с тем же накалом напряжения. Тут тебе и криминальный аборт, и прободная язва. И понос, и золотуха. Но до омерзения маленький заработок. Полторы ставки с пятью суточными дежурствами в месяц едва-едва превышали тысячу рублей. Разве на такие деньги можно содержать семью? Что же удивительного в том, что молодой врач с радостью принял эстафету у отъехавшего на историческую родину хирурга Инина?

— Я к тебе приглядываюсь, Стас. Ты пацан правильный, — полууголовным жаргоном оценил коллегу Инин. — И хирург хороший, и жизнь понимаешь. Поэтому передаю свой левак тебе. Пользуйся.

Левак, то есть левый заработок. Левых больных имели все, кто мог ими разжиться: и стоматологи, и гинекологи, и кардиологи. В этом смысле отделение срочной хирургии было явно дискриминировано. Кто же заведет себе личного срочного хирурга? Оказалось, что такие люди есть.

— Тебе будут звонить. Никаких лишних вопросов задавать не следует.

Принимаешь больного, оказываешь помощь, получаешь баксы. Платят только «зелеными». Каждое обращение… — Инин назвал сумму, превышавшую при переводе в отечественную валюту годовой заработок молодого дарования. — Так что бери и «помяни меня в своих молитвах, нимфа», — процитировал образованный Инин.

— А что за обращения-то?

— Ну, ерунда всякая. Самый тяжелый случай на моей памяти — острый аппендицит. Звонят довольно редко. Меня за четыре года побеспокоили раз шесть, не больше. Больных сопровождает молодая женщина. Видимо, медсестра. Она и ассистирует в случае надобности.

— А как…

— Я дам людям твой телефон. Будет нужда — побеспокоят. Больного привозят в больницу, ты сделаешь все, что нужно. Его увезут. И… сухо.

Полгода звонков не было, и Стае начал было подумывать, что Инин просто разыграл его, как мальчика. Проверил на вшивость. Но зачем? В сексотах, что ли, состоял? Чего же слинял тогда?

Но месяца два назад поступил первый вызов. Привезли парня лет семнадцати, ошеломляюще красивой внешности, с выдернутой из плечевого сустава рукой. Юноша смотрел на него полными слез глазами, словно умолял о чем-то. О чем? Вопросов задавать не следовало. Вправил плечевую кость в сустав. Получил доллары, и… сухо.

И вот второй вызов.

Предвкушение пополнения семейного бюджета все больше заполняло сердце молодожена радостью.

«Вывезу дусю в Анталию», — размечтался Стае, подходя к ветхому зданию больницы.

* * *

Лелька сотрясалась крупной дрожью под присмотров двух качков в маленьком полутемном помещении. Судя по стоявшей у обшарпанного трехэтажного здания машине с красным крестом, ее опять привезли в какую-то больницу. Но повели не в ту дверь, над которой висела табличка «Приемный покой», а в боковую.