Юлиана приподнялась на локтях и посмотрела ему прямо в глаза, пытаясь заглянуть глубоко, и он почувствовал, что она добралась до его потрясенной души.

– В самом деле? – спросила она, не мигая и не спуская с него глаз.

– Да, – солгал Стивен, в горле у него пересохло. – Между нами было напряжение в последнее время. – Стивен коснулся ее щеки, притворясь, что это жест случайный, ничего не значащий. – Ты мне помогла с устройством прядильни, Юлиана. В нас обоих было такое неистовство...

– Да?

Стивен видел, как Юлиана задержала дыхание, ожидая, что он объяснит ей свои чувства, молчаливо умоляя не сделать ей больно.

– Все, больше ни слова, – произнес он, отводя взгляд. – Время ушло.

– Нет, – Юлиана слегка стукнула его в грудь, заставив снова взглянуть на нее. – Стивен, ты знаешь мое тело лучше, чем я сама. Сейчас между нами что-то произошло. Пока я не могу понять что, потому что Ласло оберегал меня, я не знакома с интимной жизнью между мужчиной и женщиной. Но отказываюсь поверить, что ты сделал это только, чтобы наградить меня или просто доставить мне удовольствие.

– О Боже, – Стивен отстранил ее от себя и вскочил па ноги. – Ты придаешь этому слишком большое значение, хотя в действительности все так просто.

– Просто? – Юлиана села и поджала под себя ноги.

– Да, просто и незначительно, – сказал он, шагая по земле и морщась от боли в пояснице.

Юлиана вскинула голову, чтобы посмотреть на Стивена.

– После сегодняшней ночи я уже никогда не смогу смотреть на тебя и на себя по-прежнему. Неужели это малозначительно и неважно?

– Да, для меня, по крайней мере, – выпалил он, а затем приставил пальцы к губам и свистнул, подзывая лошадь. На самом же деле Стивен желал ее так сильно, что вся его кровь была охвачена пламенем. Это пламя было таким сильным, что захватило каждый нерв, каждую клеточку. Он хотел ее так сильно, что даже зубы испытывали эту боль.

Стивен поймал Каприю за вожжи.

– Послушай, мужчины и женщины постоянно этим занимаются. Почему ты считаешь, что меня должны взволновать несколько мгновений страсти?

Юлиана вскочила на ноги.

– Черт бы тебя побрал, Стивен де Лассе!

– Нет, черт бы побрал тебя, баронесса. Черт тебя возьми за то, что ты ищешь смысл там, где его нет. – Не поднимая глаз, он посадил Юлиану на лошадь и сел сзади, стараясь подавить свои чувства. Он не хотел смотреть на нее, потому что знал, что по его лицу она поймет, что он лжет.

День стоял солнечный, облака таяли, уходя за горизонт, но на сердце Юлианы было холодно, как зимой. Она чувствовало себя бесплодной, как пустыня. В недоумении и замешательстве она наблюдала за свои мужем, работающим у реки. Большие сильные руки, еще только вчера доставлявшие ей невыразимое удовольствие, ласкавшие ее, теперь работали над его последним изобретением.

– Господин такой добрый и трудолюбивый, – заметила Джилли. – При помощи этого приспособления мы сможем доставлять шерсть ткачам в два раза быстрее.

– Ты так думаешь? – уныло спросила Юлиана.

Она облокотилась о заборчик. В нескольких ярдах Стивен, Уильям Стамп, Ласло и Родион готовили сети для доставки шерсти. Сети с шерстью должны были спускать в реку и тащить вниз по течению от загонов для овец до аббатства. Таким образом будет осуществляться промывка шерсти, а собранный жир можно будет использовать для изготовления мыла и целебных мазей.

– Гениальные идеи всегда просты, – заметила Джилли.

– Правда? – спросила Юлиана, слушая ее вполуха. Все ее внимание сосредоточилось на муже, тело ее было полно воспоминаниями о полученном наслаждении, а ум никак не мог понять его внезапной холодности.

Стивен лгал Юлиане о своих чувствах. Конечно, лгал. Мужчина, вознесший женщину на вершину блаженства, не может сам ничего не испытывать. Эта мысль не покидала ее. Юлиана провожала Стивена ласкающим взглядом. На нем была грубая рабочая одежда: блуза, камзол, штаны и сапоги до колен. Юлиану удивили собственные чувства радости и счастья, потому что она всегда считала, что она не может быть счастливой, пока не отомстит за свою семью.

Джилли продолжала что-то говорить. Юлиана даже не притворялась, что слушает ее. Стивен де Лассе представлял для нее неразрешимую загадку. Сколько бы она на него не смотрела, она постоянно находила в нем что-то новое и удивительное.

Хотя Стивен принимал участие в грубовато-добродушном разговоре рабочих, Юлиана чувствовала, что печаль не покидает его. Неуловимая, словно подводное течение под внешне спокойной поверхностью воды, грусть его была глубоко запрятана и заметна только тем, кто искал ее.

Юлиана продолжала наблюдать за Стивеном. Он отложил сети, остановился и посмотрел на играющих детей. В перепачканной одежде, с загорелыми босыми ногами и грязными мордашками они бегали наперегонки по берегу реки. Их смех звенел в воздухе, когда они, словно орда дикарей, гоняли мяч, сделанный из пузыря свиньи.

Стивен не знал, что за ним наблюдают, и на какое-то мгновение забыл о самоконтроле. Юлиана все прочитала по его лицу: боль потери или, возможно, предательство и безысходность.

И эта тайная печаль не позволяла ему предаваться веселью даже среди смеющихся детей. Он оградил свою боль стеной, которую никто не мог пробить. Она знала, почему прощает ему резкие слова. Юлиана вошла в ворота и медленно направилась к мужу. И не только потому, что помнила жар его поцелуев, нежность его ласк и испытанное блаженство. Все это возбуждало в ней желание. Но другое разбудило в ней нежность – его меланхолия, тайна его одиночества.

Она хотела узнать все его секреты.

– Стивен, – тихо позвала Юлиана.

Удивленный ее появлением, Стивен отвел глаза от детей. Радость промелькнула в его глазах, но затем лицо приняло равнодушное выражение, он вежливо кивнул.

– Моя госпожа.

Моя госпожа. Как официально. Как отчужденно. Будто он не мчался за ней по залитому луной полю и не целовал ее, будто он не лежал с ней на росистой траве и не испытал с ней блаженство.

Щеки Юлианы вспыхнули.

– Я хотела выразить восхищение вашей работой, мой господин.

– Я работаю не для того, чтобы мною восхищались, – ответил Стивен, взглянув в сторону работ-пиков, – но для тех, кто потерял свои земли, когда король огородил лес.