Теоретически, можно было забить. В конце концов, даже в самом худшем случае, потерпеть предстояло года два, максимум три. Горбачев уже Генсек, так что процесс деградации КПСС вовсю набирает обороты. Да что там — через три-четыре года сам факт «преследования со стороны партийных органов», наоборот, будет, считай, медалью пополам с индульгенцией. Что же касается жизни в сельской местности — тоже не катастрофа. Люди же там живут. Вот и мы поживем. Заодно получим новый опыт. Рожать же моя любимая поедет домой. К маме. А там у нас роддом вполне себе хороший. Она в прошлой жизни именно в нем обоих наших малышей и родила… Но я решил все-таки попытаться потрепыхаться. Тем более что на только что прошедшем XXVII съезде КПСС уже прозвучали слова «гласность» и «перестройка». Так что, как говориться, «ударим автопробегом по бесхозяйственности и разгильдяйству». Сами кашу заварили — ешьте теперь не подавитесь…
Начал я с того, что пошел к декану и взял у него характеристику, особенно не углубляясь в то, зачем она мне нужна. Так что характеристику мне дали — хоть в Генсеки выбирай! После этого я поймал нашего факультетского парторга, с которым у меня были хоть и шапочные, но вполне неплохие отношения. Он у нас был выходцем из, так сказать, рабочей аристократии — начинал на Кировском заводе, а сошлись мы на том, что он тоже проходил срочную в ВДВ. Причем, в моей же дивизии. Да еще и, так же, как и я, некоторым образом оказался крестником Маргелова, которого бесконечно уважал. Ибо служил в 76-й гвардейской Черниговской Краснознаменной воздушно-десантной дивизии как раз в тот момент, когда ею командовал Василий Филиппович… Выслушав меня, он задумался завел меня в свой кабинет и заявил:
— Посиди тут — я пару звонков сделаю.
Я присел на диванчик и замер. Парторг набрал номер, быстро изложил абоненту мою проблему после чего долго слушал. Потом сказал:
— Добро, — и положил трубку, сразу же начав набирать следующий номер…
Через полчаса он, наконец, окончательно положил трубку и покачал головой.
— Хм, судя по всему — это какая-то их местная инициатива. В райкоме никто ничего не знает. Горком тоже не в курсе, — он помолчал, потом внезапно спросил:- А ты характеристику-то взял?
— Да, только что. Вот, декан подписал…
— Да я не про эту, а про ту, что из дивизии. Ее взял?
— М-м-м… нет, — удивился я. — А кто мне ее даст? Я ж три с лишним года как уволился уже.
— Дадут, — рубанул он ладонью воздух. — Я сейчас в дивизию позвоню. Так что завтра с утра дуй на вокзал и езжай в Псков. И не волнуйся. Десант своих не бросает. Я на твое заседание сам подъеду. И не один…
Заседание парткома началось довольно уныло. Меня вызвали к столу, за которым сидело пять человек, сверливших меня строгими взглядами, затем было зачитано письмо, после которого слово предоставили главному инициатору. Но не успел он раскрыть рот, как дверь кабинета, в котором проходило заседание парткома, распахнулась, и в кабинет ввалились парторг нашего факультета и еще человек шесть, среди которых я с удивлением узнал своего замполита и бывшего начальника политотдела нашей дивизии.
— Товарищи, товарищи… — вскинулся секретарь парткома, — что такое? Кто вы такие? По какому праву…
— По праву членов партии, работавших и служивших вместе с тем, кого вы тут сегодня мурыжите, и знающих его куда лучше вас, — веско рубанул наш парторг, бесцеремонно подходя к столу и устраиваясь за ним. — Пришли вот послушать, что вы имеете против нашего товарища. Или вы тут опять собираетесь втихаря, по углам, свои делишки обделывать? И решения съезда о развитии гласности вас не касаются?
— Нет, но-о-о… — растеряно начал секретарь парткома. Но парторг нахмурился и повелительно махнул рукой выступающему, который, похоже, изрядно струхнул.
— Продолжайте…
Короче, меня полностью оправдали. Пытались, конечно, цепляться — тыкая в то, что я даже на заседание парткома приперся «во всем иностранном», но я разулся и предъявил присутствующим выдавленный на стельке логотип чехословацкой компании «Cebo», а потом стянул пиджак и предъявил знак польской «Vistula», после чего, окончательно обнаглев, расстегнул брюки и доказал их ГДРвское происхождение. Все это мы с Аленкой напокупали в Чехословакии во время последней поездки в Кошице, спустив в ноль остатки крон. Так что на заседание парткома я специально оделся во все исключительно СЭВовское[14]… После чего картинно поинтересовался, точно ли использование товаров, произведенных в «странах социалистического содружества» является «преклонением перед Западом»? Главный обвинитель, сдуру, ляпнул что-то про машину, но его заткнули даже без меня, сообщив, что «Шкода» так же производится в Чехословацкой Социалистической Республике. Слава богу СЭВ пока еще стояла крепко и не демонстрировала ни намека на весьма скорый развал. Вследствие чего данный аргумент оказался непоколебимым.
Так что меня только лишь слегка пожурили за излишнюю экспрессию, после чего отпустили, посоветовав все-таки быть скромнее и не выпячивать имеющийся у меня доступ даже и к товарам производства стран СЭВ. Поскольку у основной массы советского народа он-таки пока отсутствует. Во всяком случае в подобных объемах. Но именно пока. Вот как сейчас разовьем гласность, пройдем через демократизацию, да перестроимся с ускорением, так и…
Я вынырнул из воспоминаний и покосился в окно. Мы уже выехали из Ленинграда и сейчас катили по Стрельне, в настоящий момент проезжая мимо Константиновского дворца, в котором когда-то прошло единственное состоявшееся в России заседание «Большой восьмерки». Ну, или, пройдет. Если пройдет… Сейчас же в нем располагалось Арктическое училище.
— Не устала?
Аленка фыркнула.
— Едем же всего час. До Кингисеппа даже не спрашивай. А то и до Нарвы.
— Ну смотри сама. Я в любой момент готов пересесть.
Увы, дорожки здесь еще советские, и держать среднюю скорость более пятидесяти-шестидесяти километров в час очень сложно. А часто приходится ехать куда медленнее. Так что четыреста километров до Таллина нам телепать часов восемь-девять. Ну с учетом неизбежных остановок на размяться, перекусить и заправиться. Слава богу еще никакие границы между РСФСР и Эстонской ССР никому и в ужасном сне не могут присниться. Хотя до их появления осталось всего пять лет…
Мы ехали к месту моей новой работы. В Таллин. Потому что меня взяли переводчиком в Эстонское морское пароходство.
Все получилось случайно. Переводчиком я начал потихоньку подрабатывать уже через год после возвращения из армии. Для языковой практики. Устроиться на эту должность оказалось не слишком сложно. В первую очередь потому, что я работал бесплатно, так как привлекали меня, по большей части, именно по партийной линии. Увы, среди членов советского партхозактива людей, знающих иностранные языки, оказалось постыдно мало. Так что я, неожиданно для себя, оказался весьма востребован. И к пятому курсу института успел наработать кое-какой авторитет. Все-таки почти сорок лет пусть и не очень плотного, но относительно регулярного общения на английском с тучей представителей совершенно разных народов, то есть людей с кучей различных акцентов и произношений, играли свою роль. Ну и профильное образование так же немало помогало… И вот на одном из советско-финских мероприятий, каковых в Ленинграде проходило довольно много и случались они регулярно (недаром Финляндию частенько в шутку именовали «шестнадцатой республикой СССР»), я познакомился с товарищем Арно Каском, в настоящий момент являвшимся начальником Эстонского морского пароходства. Меня к нему просто приставили на все время того мероприятия. Это была какая-то торгово-промышленная конференция или нечто подобное, и он играл там одну из ведущих ролей. Так что попотеть мне пришлось изрядно… Так вот, когда основные встречи и беседы закончились — он начал меня активно расспрашивать о себе. После чего взял и предложил мне после окончания университета устроиться к ним на работу. А что — и с профессиональной точки зрения я, судя по его реакции, зарекомендовал себя очень неплохо, и по всем формальным признакам я так же очень перспективный кадр. Молодой коммунист, олимпийский чемпион, Герой Советского союза, да еще и отличник, упрямо идущий к красному диплому. То есть первый кандидат на Доску почета, и весомый абзац в просто блестящем отчете о работе с молодыми кадрами. Мол, вон каких орлов мы тут в нашем трудовом коллективе воспитали! Да и любые допуски к работе с иностранцами я с такой анкетой точно должен был пройти влет. Так что с какой стороны ни глянь — отличный вариант! Правда он предупредил меня, что зарплаты у них на таких должностях не очень. Это моряки в пароходстве получали неплохо, а вот переводчики… Но зато регулярные зарубежные командировки он мне гарантирует. Правда короткие. Чаще всего однодневные. Так как до Хельсинки от Таллина паромом всего два часа. А командировки будут в основном именно туда. Но я ответил, что это-то как раз не проблема. Поскольку я — писатель, и неплохо зарабатываю, так сказать, своим пером.
