Он поглядел в отсутствующие глаза армянина, который все еще бормотал на родном языке. Потом Ашот провалился в сон.

Теперь Тундре можно было «добить» поставленную проблему Яша набрал еще барбамила в шприц, а в другой — кофеина, чтобы возможной передозировкой не угробить «коллегу». Начал осторожненько, медленно-медленно, как любимому младшему брату, вводить барбамил.

Ашот вздрогнул и открыл глаза. Яша следил за его веками. Они вдруг задрожали, Ашот что-то сдавленно залепетал. Передозировка!

Яша отбросил шприц с барбамилом. Мгновенным движением реаниматора ввел подопечному кофеин. Ашот взбодрился, веки успокоились. Он снова «поплыл».

Яша спросил:

— Откуда у тебя такие большие деньги?

Ашот гордо сказал:

— Доверили: армяне, земляки.

«Угодил я в самую десяточку! — радостно подумал Яша, — Так Ашот вроде хранителя армянского «общака» в столице. Ну и стукачи пошли…»

— Сто тысяч долларов можешь московским ворам выделить? — с блатной интонацией выговорил он.

— Это в Ереване решают, дорогой.

«Ого, — соображал Яша, — недурные бабки хранит. А долг мне зажимал, суко-ед!» — и спросил:

— А о трехстах тысячах баксов можете подумать?

— Почему нет, понимаешь? — Ашот самодовольно улыбнулся.

Яша тоже заулыбался, прикидывая: «Повезло его расколоть. Бабок-то у него лом, и все в валюте. Так что с его закусочной мне и возиться не надо. Того «общака» на все и про все хватит».

— Где находятся деньги? — резко спросил Тундра.

Ашот снова падал в сон, и Яша громко закричал:

— Где находятся деньги?!

Ашот широко распахнул глаза и начал повторять и повторять адрес:

— Ленинградский вокзал, Октябрьская железка, станция Поваровка, дачный поселок «Фламинго», дача номер тридцать семь… Ленинградский вокзал, Октябрьская железка…

Яша погладил его по голове.

— Спи теперь сладко, Ашот.

Этот адрес Тундра не мог забыть. И для того чтобы убедиться в безотказности своей вышколенной памяти, он мысленно процитировал из специнструкции: «Освободившись от влияния наркотика, допрошенный, как правило, не помнит о содержании выданной им информации и не имеет представления о продолжительности сеанса».

Тундра натянул парик и плащ, надвинул поглубже шляпу. Аккуратно собрал в «спец-баул» все, что оттуда вытаскивал. Перетащил стол и стулья обратно. Отковал Ашота, перенес его на диван. Там расположил тело так, как Ашот выглядел после удара пистолетом по голове.

Разрядил помповик Ашота, забросил патроны за шкаф. Оглядел армянина на прощание: «Проснешься, дорогой, и удивишься, почему крутой Яша тебя не добил. Счастье твое, что у нас с тобой одна лихая судьба в этой поганой разведке».

Когда Ашот очнулся в подсобке, то изумился несказанно. Хорошо помня, о чем они с Тундрой говорили, как Тундра после этого вырубил его ударом по голове, Ашот первым делом поблагодарил Бога, что уцелел. Разбитый наркодопросом, но считая, будто эта муть у него в голове от удара, Ашот стал ошалело осматриваться.

Подобрал с пола помповик и снова зарядил его. Крадучись, вышел в зал. Там было темно и пусто. Ашот пробрался к двери на Сретенку, толкнул. Она открылась. Ашот мгновенно замкнул ее, удивившись: «Слинял Тундра! Чего ж живым оставил?.. А-а, значит, бабки важнее. Круто прижал для последнего предупреждения. Ну и я больше не подставлюсь тебе, сука пятнистая! Если ГУОП по нему не шустрит, придется мне его самому заваливать. Иначе не отстанет».

Ашот соображал, пристально просматривая через окно улицу. Вдруг он увидел одного из парней Маврика. Тот болтался на другой стороне Сретенки, явно следя за закусочной.

«Одна падла чуть не замочила, и другие наготове, понимаешь! — сокрушенно подумал Ашот. — Нет, со всеми надо кончать. Начнем с этих, раз сами в руки лезут».

Ашот прошел к выходу во двор, который он, как и понял Тундра, действительно едва ли не забаррикадировал. Поглядел оттуда через окошко. Еще парочка ребят маячила в отдалении.

«Те же трое, что в прошлый раз наехали, — узнал парней Анют. — Ждут, когда выйду. Тачка-то моя во дворе на виду. Эх, на что-то же и ГУОП сгодится».

Он прошел к телефону, набрал номер своего куратора:

— Со Сретенки. Высылайте к моей закусочной людей. Трое из команды Маврика меня пасут. Один сечет со Сретенки, двое — со двора.

— Какой план? — быстро спросил куратор.

— Надо вашим сесть им на хвост. Я им шум устрою, они отъедут. Сами до заныра Маврика вас доведут. Там всех повяжете.

— Складно. Погоди, не начинай шуметь. Наши минут через пятнадцать будут.

Ашот взвел курок помповика и притаился у выхода во двор. Там стоял старшой этой троицы.

Засек Ашот время по часам и подождал двадцать минут. Потом открыл окошко, крикнул:

— Эй, шестерня! Канайте на базар, но без дерганья. У меня помповик на руках.

— Ты чего, Ашот? — ответили оттуда. — Мы ж свои!

— Были свои да вышли. Вы, сучары, обнаглели, честное слово.

— Чего Маврику передать? — зловеще поинтересовались из темноты.

— Слушайте внимательно, — объявил Ашот.

Он высунул ствол в окно и дважды выстрелил по направлению голоса.

Потом услышал, как взревел мотор их машины, она быстро уехала.

Ашот спокойно разобрал завал у двери, вышел во двор. Сел в свою «ауди», положив все же помповик рядом с собой на сиденье. Поехал домой отдохнуть после бурного вечера. Он не сомневался, что с Мавриком и его бригадой выйдет как по-писаному.

Жил Ашот один. Дома закрыл двери на все засовы. Приготовился «разогнать дозу на игле». Но прежде чем заслуженно «уколоться и упасть на дно колодца», Ашот немного подумал о своей судьбе.

Его, как и Яшу Тундру, томила двойная жизнь. Начав работать на МВД в лагере, он старался потом и на воле, чтобы достичь какой-то финансовой устойчивости. Но даже с закусочной сильно разбогатеть ему не удавалось. Много уходило на высокосортный героин, которым Ашот избаловался, хотя об этом догадывались лишь Молот и Тундра.

Свой шанс Ашот получил, когда ему доверили часть армянского воровского «обща-ка» в Москве, о чем, конечно, милицейскому куратору он не доложил. Ашот не ожидал такой чести от земляков-«деловых» и поначалу был в замешательстве. Волновало его и то, что он сел на иглу. Наркомана никогда не поставят в кассиры. «Общаковые» главари могли случайно выяснить его пристрастие. Поэтому Ашот решил уйти с воровской казной за все ближние и дальние кордоны: куда-нибудь на острова Австралии, Новой Зеландии… Мечтал рвануть когти и от ментов, и от блатных.

Он знал, что за такое беспредельное кры-сятничество всегда разыскивают в любом конце света и убивают. Но чуял Ашот также, что недолго ему под «герой» по этой земле ходить. Крепко надеялся он: возможно, не успеют найти, и малый остаток дней он проживет безбедно и красиво.

Все эти мысли ласковым ветерком пронеслись у Ашота в голове. Он стал перетягивать жгутом предплечье для укола. Сегодня руки у него не тряслись.

Утром Ашот из дома позвонил куратору. Поинтересовался итогами вчерашнего вечера.

— Спасибо, — бодро отозвался тот. — Все прошло, как задумали.

— Я-то стараюсь, честное слово, — жалобно сказал Ашот. — А вы? Яша Тундра вчера на меня до Мавриковых наехал. Избил. В следующий раз завалит.

— Кое-что предпринимаем, — стал успокаивать его куратор.

— Кое-что! — выкрикнул Ашот. — Мне вчера башку Яша чуть не открутил, понимаешь.

— Ладно. Теперь беремся за него всерьез. Сейчас подошлю к тебе машину с ребятами. Покажешь, где труп Молота утопили. Достанем. Потом тряхнем в СИЗО Маврика с его шайкой, что-то от них на Яшу получим. Начнем расследование, объявим этого Тундру в розыск.

Куратор сказал не пустые слова. После встречи гуоповцев с Ашотом вытащили из реки труп Молота. А потом куратор Ашота доложил новости полковнику в ГУОПе, дружку Миронова. Тот моментально позвонил подполковнику Миронову, и Кострецо-ва опять вызвали «на ковер».