— Сергей, привет! Спасибо, что зашел.

— Здорово, Юр, — дружески произнес Кострецов и сел на стул у стола.

Осиповский пододвинул ему пепельницу.

— Закуривай, будь как дома.

Взгляд его рентгеном скользил по лицу капитана. Немало и Осиповский понимал в «калибровке». Но Кострецов подготовился к этой встрече и улыбался майору открыто и непринужденно. Потом посерьезнел, наморщил лоб и сказал:

— Юра, зашел по конфиденциальному вопросу. Он только нас с тобой касается. Давай решать, что с Яшей Тундрой делать. ГУОП после ареста Мавриковой бригады его ищет и в покое оставлять не собирается.

— Да-а, — протянул Осиповский, — я и сам хотел с тобой посоветоваться. Труп Молота обнаружили, у ГУОПа, полагаю, есть показания, что это или Яшино исполнение, или его «заказ». Возможно, Яшу надо сдавать. А ты как думаешь?

— Мое ли дело думать… Ты повыше сидишь, ты за него главный ответчик.

Обе фразы были произнесены одинаково непринужденным тоном, однако во второй таился глубокий смысл. Осиповский ухватил мрачный подтекст второй фразы, но оттого, что тону он не соответствовал, подумал: капитан от балды ляпнул. Он бросил на Кострецова острый взгляд.

— Где только Яшу искать? Он давно не выходит со мной на связь. Может, ты что знаешь?

— Ни слуху ни духу. — Кострецов помотал головой. — Но зачем Яше понадобилось Молота убивать?

Майор состроил брезгливую гримасу.

— Убивал ли он еще? Ну, а если и так, всякое могло произойти. Ты ж неуправляемость Тундры знаешь.

Осиповский выяснял, как Сергей оценивает натуру Яши, и внедрял свою идею.

— Конечно, на наркоте ведь сидит, — подыграл ему Кострецов. — Взбелениться может по любому поводу и без повода.

— Яша-то знал, — продолжал майор, — что Молот с Толянычем банк Ахлопова взяли, был во всем настороже. Работник он инициативный. Возможно, Молот понял, что Яша в курсе этого дела. Дернулся на него, а Тундра сам его опередил или натравил своего Толяныча. Плохо, что он нам не раскололся. Вот и влип под ГУОП.

— Да, — поддержал его сочувственно Кострецов, — мы б его в обиду не дали. Ценный помощник.

— Вот именно, — горячо подхватил Осиповский, — не знаю, как тебе, а мне помогал самоотверженно. Да если и завалил Тундра этого бандита, что, Яшины служебные достижения не в счет? Но я думаю, все это сам Толяныч устроил. Вот тот был бивень так бивень, как блатные выражаются. Не поделил ахлоповские бабки со сретенскими подельниками и Молота, как главную ударную силу Ашота, прикончил, — проталкивал он версию, давно разработанную вместе с Яшей.

— Что нам, Юра, гадать? На все вопросы только Яша может ответить. Надо его в любом случае брать. А то, как и Маврико-вых, ГУОП его арестует. Стыда не оберемся.

Осиповский видел: капитан в арест Яши крепко уперся, майору эта настойчивость не нравилась. А Тундра сейчас по его заданию крутился на Чистяках. Как бы не вляпался…

Осиповскому ничего не оставалось, как на всякий случай прижать Кострецова эпизодом с парнями Маврика во дворе Ашотовой забегаловки.

Кострецов на что-то такое и рассчитывал, провоцируя майора своим долдонством об обязательном аресте Яши. Ему надо было знать, какие у Осиповского козыри против него.

Майор дружелюбно сказал:

— Давай брать Яшу, Сергей. Лучше мы, чем другие. Мы свои люди и друг друга в обиду не дадим.

— Лады, Юра. Значит, будем держать связь по его розыску. Я всех своих стукачей подниму.

Осиповский небрежно бросил:

— Без стукачей как без рук. Мои Сретенку могут пощупать. У меня там толковые ребята, даже о твоих заходах к Ашоту регулярно докладывают.

Кострецов, поняв, что сейчас Осиповский выпустит по нему торпеду, изобразил на лице растерянность.

— Вон как…

— Я ж, Сергей, тебе и толкую: свои мы люди. Доложили, что ты и Мавриковых под пистолетом у Ашота на задах держал.

Капитан изображал уже смятение. Осиповский продолжил:

— Ну, решил ты их отпустить. Твое дело, я в чужую душу не хочу лезть. Раз так поступил, значит, для чего-то это тебе надо.

— Спасибо, Юра. — Кострецов со всей признательностью посмотрел на него. — Я к Ашоту хотел внедриться, а тут эта разборка подвернулась. Пришлось свою легенду сохранять.

Осиповский вальяжно откинулся в кресле.

— Я опер и опера всегда пойму, тем более нашей управы. Хреново, конечно, что лавры за Мавриковых ГУОПу отдали. Ну, по Яше наверстаем.

— Большое спасибо, Юра. Я этого Яшу из-под земли достану.

Майор уверенно глядел на опера, затрепетавшего в его силках. Теперь ему можно было диктовать без обиняков.

— Условие одно, Сергей. Если зацепишь Яшу, сразу докладываешь мне. Без меня — никаких действий. — Он смягчился, пригладил пятерней и без того прилизанные волосы. — А то снова влетим, как с Маври-ковыми. А тут, по Яше, я хоть буду в кур се твоих решений. Если что не так сложится, всегда укажу: Кострецов действовал с моего ведома.

— Давай так, Юра, — сказал капитан и подумал: «Изворотлив ты. На такого свидетельство какого-то поддающего участкового Балды ой как мизерно. Копать по тебе и копать. Кто ж меня в разборке с Маврико-выми доглядел?.. Наверное, сам Яша. Раз он под розыском даже по Чистым прудам бегает, то уж Сретенку не минует. Ему с Ашотом права надо до дна качать. Значит, крепкую связь держит Осиповский с Тундрой. Они во всем заодно».

«Калибровка» Кострецовым майора была доскональной и достигла пели. То, что майор вывалил на него служебную «комп-ру», помогло Сергею внешне расслабиться, из-за чего Осиповский проявился перед ним во всей подлинности.

Утром, когда Кострецов был в отделе, к нему пришел Василий Серченко. Молча прошел к столу, сел и тяжко вздохнул.

Капитан с интересом посмотрел на его хмурое лицо. Редеющие волосы на голове безопасника сбились кустиками.

— Ты чего, Вась, такой взъерошенный? — спросил Кострецов.

— Пришел, Серега, душу излить.

— Вон как! Значит, держал ты все-таки что-то за душой?

Серченко виновато отвел глаза.

— Да как сказать. Не было, Сергей, ничего такого, что я не имел бы права утаивать. Но что-то происходит вокруг меня в последние дни. Ты вот Серченко как оперативника ни в грош не ставишь. А я чую, словно бы меня пасут.

Кострецов ободряюще сказал:

— Грошовым оперативником я тебя не считал и не считаю. Но то, что ты увяз в бумагах, это точно.

— Сергей, мент, он по гроб жизни мент. Как ни ударяйся в канцелярщину, а на окружающее не так, как обычные люди, реагируешь. Особенно если тебя что-то давит.

— Что ж тебя давит? На мои вопросы подробно ответил, досье знаменито составил. Или все переживаешь: выгонит Ахлопов или нет?

Серченко потер подбородок.

— Выгонит, не выгонит… Боюсь, посерьезней каша вокруг меня заворачивается.

— Слежку за собой заметил?

— В том-то и проблема, что не заметил, а вроде бы есть она. Мелькают странные личности.

— В банке?

— Да нет, в банке все спокойно. Попробовали бы там ко мне подступиться. Теперь уж я контролирую контору от и до. Но чую что-то на улице. Однажды какой-то в черных очках на меня со вниманием поглядывал, а вчера баба привязалась: худая, верткая, на цыганку похожа.

Он говорил о Зинке. И так как о Яше в черных очках Кострецов знал, капитан уточнил по «бабе»:

— А может, цыганка и была? У них у всех глаз нехороший.

— Все, конечно, может быть. Но это не цыганка, те в одиночку не шляются. В общем, неприятно на душе. Вот я и решил тебе сказать серьезную вещь насчет сейфовых кодов. Дело в том, что я сообщил их майору ГУУРа Осиповскому.

— С каких это дел, Вася? — изумился Кострецов. — Ты ж не имеешь права такую информацию никому давать. Ты хоть и в частной фирме служишь, но там секретная информация бывает поважнее государственной.

— Да вот как раз на разнице приоритетов и попал. Только в другую сторону. Вернее, Осиповский навязался. О нем ничего дурного сказать не могу. Я, когда служил в МВД, хорошо его знал. Он ко мне как-то и обратился по старой памяти — проконсультироваться по системе частных банков. — Серченко оживился, начав говорить на эту тему, словно надоевший груз с плечей сбрасывал. — Пригласил в ресторан «Фазенда» за свой счет, и консультация была платной.