— Хорошо! — Согласился я, лишь бы она перестала об этом говорить.

Николь дошла до дивана, секунду постояла перед ним, примеряясь, и упала на него животом, отвернувшись носиком к стене и затихнув. Её короткое цветастое платье задралось, оголив две белоснежные булочки, которые совсем недавно были моими. Блядь!

Она согнула ногу в колене, подтянула её повыше, вывалив свой вареник на обозрение, и я выругался уже вслух:

— Блядь!

Вареник. Вареник в сметане. Блядь! Откуда в голове взялось это выражение? Сука! Как противно и мерзко!

Слава богу, здесь этого не было. Только голый женский вареник, никакой, сука, сметаны! Хотя и то, что она вернулась домой в таком виде, это уже... Блядь!

Не хотелось верить в это, но тут всё было понятно и так. Она трахалась на стороне! А потом её ещё и любезно подвезли до дома. Иначе, зачем разгуливать по улицам и разъезжать в чужих тачках без белья. Пьяная баба пизде не хозяйка. Сука! Почему так обидно и так колет в груди? Блядь!

Она тихонько застонала во сне и оттопырила свою голую задницу ещё сильнее. Может поставить её раком и отодрать как следует? Может тогда к ней вернётся хоть капелька разума, или меня попустит? Вот только почему-то совсем этого не хотелось.

Почему-то её обнажённая задница и приоткрытые розовые губки между ног меня совсем не заводили. Вернее заводили, но совсем не в том смысле. У меня на неё даже не встал. Её был жалко, да. Но не более. Я чувствовал, что люблю где-то в глубине души… ту Николь, не эту. Похоже, этот этап моей жизни пройден.

И какого хера она сюда припёрлась тогда? Снова меня накрыла волна ярости, и мне захотелось что-то сотворить! Захотелось придушить её и сделать ей больно...

Захотелось растолкать, поднять за шкирку и выкинуть из дома... И я почти это сделал, но остановил себя. Это ведь Николь. Моя Николь! Блядь! Сначала убил её отца, теперь и девчонку с голой жопой, в прямом и переносном смысле, хочу выкинуть на улицу. Да уж. Ты просто герой, Майки!

Я стряхнул с себя обиду и раздражение, тяжело вздохнул, накинул на неё плед, отвернулся и вышел из комнаты, из дома! Хлопнул дверью, глубоко вздохнул и чуточку, вру, охрененно сильно обрадовался! Вот теперь потанцуем. Как же вы вовремя ребята! Мне как раз нужно выпустить пар на ком-то.

На выходе из дома меня уже ждали. Первый удар тяжёлой короткой обрезиненной дубинкой налитой свинцом, прошёл в миллиметре от моего затылка, как и второй и третий. Слишком вы медленные, ребята. Орлов и тот лучше приготовился к нападению, а эти двое, словно ничего и не знали обо мне. А может и не знали.

Тихий хлопок, звук выстрела, спрятанный за глушителем пистолета, и я понял, хватит играть. Пора с ними кончать. Пистолет они не планировали использовать, но быстро поняли, что-то пошло не так, и он пошёл в дело. Эти два парня профессионалы.

Первому я раздробил челюсть и вбил переносицу в череп, второго оглушил его же дубиной. Не сильно, чтобы не проломить черепушку. Никакой защиты на них не было, они даже не Одарённые. Или какие-то слабые Одарённые, не успевшие активировать свой Дар.

Я быстро взглянул по сторонам, готовый к новому нападению, подождал несколько секунд и перевёл взгляд на поле боя. Похоже, их было только двое.

Взял за ноги первого, и быстро оттащил его во внутренний дворик своего дома, подальше от чужих любопытных глаз. Быстро вернулся, и за первым последовал второй. Теперь можно не спешить.

Порыскал у них в карманах. Ничего кроме ножа и жгутов для связки не нашёл, и тут же воспользовался находками. Обеими. Связал двум несчастным, попавшим под мою горячую руку, придуркам руки и ноги, разрезал одежду и, соорудив кляп, воткнул в глотку второму, который выглядел поживее.

Нашёл пенёк, подтащил его к своему новому другу, и сел рядом, ожидая, когда этот товарищ придёт в сознание. У меня есть к нему всего пара вопросов.

Очнулся он минут через пять, и то, только потому, что мне надоело ждать, и я привёл его в чувство похлопыванием по щекам. Хлопать пришлось долго.

— Проснулась, красавица? — Заботливо поинтересовался у моего несостоявшегося убийцы.

Он посмотрел на меня, кинул взгляд на связанного и не подающего признаков жизни напарника, оценил затяжку на своих руках и ногах, и промычал что-то невнятное.

— Кто тебя послал? — Задал я новый вопрос. — Только давай без вранья, я это не люблю.

Снова мычание.

— Не хочешь говорить? Поиграем в партизанок? Смотри, последний шанс. — Я попробовал остроту лезвия ножа пальцем и с вопросом посмотрел на пленника.

Тот отчаянно замычал, завертел глазами и замотал головой.

— Ну ладно. Если ты собрался молчать, то хочу тебя огорчить. Я умею разговорить таких как ты. Приступим…

Следующие десять минут я спокойно и методично делал то, что так хотелось сделать с Николь. Я делал ему больно! Немного по-другому, конечно, но всё же.

Сначала я подравнял его ушки, потом причёску, задев совсем немного кожи на голове, прошёлся по ноготочкам и остановил лезвие ножа в миллиметре от его глазного яблока. Театрально хлопнул себя по лбу и удивлённо пробормотал:

— Вот я дурак! Как же ты будешь говорить, если у тебя кляп во рту? А я то думал, чего ты такой упорный? Всё молчишь и молчишь…

Я поддел ножом повязку на его лице и помог избавиться от затычки во рту.

— Сука! Я тебя урою, тварёныш!

— Ты даже ругаешься мило! Тварёныш. — Всплеснул я руками. — Вот ты дурак, человек! Как ты меня уроешь, если у тебя нет пальчиков?

Последовал тихий хруст, и два его пальца упали на траву. Я перехватил его рот рукой, не давая заорать, и отпустил только тогда, когда он немного успокоился.

— Что скажешь теперь? Может ты меня ещё и трахнешь? Или мою жену, детей и мамку? — Я покосился в район его ширинки и тот с обречённым страхом замотал головой. — Понял, да?

— Понял. — Кивнул он без былого блеска в глазах.

— Ну и хорошо. Люблю понятливых, с ними меньше проблем. — Я грустно вздохнул и посетовал: — Если честно, я думал, ты сломаешься на зубах. Или хотя бы, когда мы дойдём с тобой до твоих яичек…

Он поморщился:

— Бля! Ну я же сказал, что всё понял! Давай уже спрашивай.

— Разумно. Всегда удивлялся, нахера люди терпят пытки, причиняют себе непоправимые увечья, а потом, когда уже фарш не провернуть обратно, сознаются во всем. — Я похлопал его по плечу. — Вот ты молодец, сразу видно — профессионал! Ты сразу принял верное решение и понял, что тебя ждёт.

— Принял бы раньше, если б ты дал сказать.

— А! — Отмахнулся я от него. — Поверь, так было проще нам обоим.

— Пальцы мне хоть перевяжи, а то я кровью истеку раньше времени. — Проворчал он и добавил: — Пожалуйста…

Демьянова Дарья Даниловна. Почему я ни капли не удивлён? Как примитивно, банально и предсказуемо! Мы подъехали к её дому на авто моего нового знакомого ближе к полуночи. Я — сидя на заднем сидении, он — ведя машину.

Автомобиль остановился у высоких вычурных ворот, водительское стекло опустилось и мой временный водитель пробормотал в оживший домофон:

— Я к Даниловне с докладом.

— Она занята. Просила не беспокоить. — Ответил домофон хриплым мужским голосом.

— Доложи, что это я. Она меня ждёт.

— Бля, Федя! А просто позвонить не можешь ей? — Проворчал домофон и недовольно посопел.

— Степан, это ты там сегодня на смене?

— Я, Федя, я. И что?

— Да ничего. Просто думаю, кто там такой тупой. А это ты оказывается.

— За словами следи!

— Слежу. — Мой водитель старался во всю, изображал недовольство, ворчал, включил все свои знания человеческой психологии, словно от этого зависела его жизнь. А может, так оно и было, я пока не решил. — Твоё дело маленькое — доложить хозяйке, а не умничать, вот и докладывай!

— Я что, похож на самоубийцу, чтобы беспокоить её в такое время? — Домофон замолчал. Молчал не долго, индикатор камеры мигнул и погас, а створки ворот медленно поползли в стороны.