Сол остановился, запнулся, неуклюже пнул Дудочника по яйцам. Но Дудочник поймал его ногу и резко дернул. Сол тяжело упал на спину, едва не испустив дух. Дудочник говорил без передышки, любезно, и оживленно.

– Я – Властелин танца, я – Голос, и когда я приказываю прыгать, люди прыгают. Все, кроме тебя. И вот ты у меня в руках, и ты погибнешь. Ты – мерзкий недоносок. Ты не вправе жить в этом мире, если не танцуешь под мою музыку. Двадцать пять лет я ждал этого, и вот теперь я владею секретным крысиным оружием, супероружием – тобой, выродок.

Он покачал головой и сочувственно сморщил нос. Затем встал на колени рядом с Солом – тот пытался поднять голову и вдохнуть побольше воздуха.

– Сейчас я убью тебя.

Раздался высокий пронзительный звук, и оба задрали головы. Что-то со страшным треском разорвало пленку на окне, продралось сквозь обрывки полиэтилена, влетело в комнату, пронеслось мимо Сола и кинулось к Дудочнику, одним ударом отшвырнув его от лежащего на спине Сола. Сол с трудом приподнялся и увидел, как безукоризненно одетый человек пытается удавить Дудочника; тот уже бился в конвульсиях, но все же смог оттолкнуть своего противника, и он пролетел назад через всю комнату.

Это был Лоплоп, с глазами, полными ужаса, – он высоко закричал, схватил Сола и изо всех сил бросился к окну, но вдруг раздался резкий чистый звук, и Лоплоп застыл. Сол обернулся и увидел, что это свистит Дудочник. Плавный чистый мотив, повторяющийся и незатейливый. Лоплоп оцепенел. Когда он повернулся к Дудочнику, Сол увидел на его лице гримасу удивления, глаза Лоплопа заблестели, он впал в транс.

Сол попятился назад, прислонился к стене. За Лоплопом ему было видно мертвое тело Деборы в огромной луже крови, медленно растекающейся по полу. Дудочник подступал слева, продолжая свистеть. Впереди, в такт птичьему свисту Дудочника, навстречу ему шагал Лоплоп: глаза невидящие, руки вытянуты перед собой.

Сол попытался проскользнуть мимо, но не смог, ощутив, как пальцы Лоплопа сомкнулись у него на шее. Предводитель птиц обрушился на Сола и начал душить, подняв застывшее лицо кверху, чтобы слышать музыку. Тело его, хотя и легкое, стало жестким, негнущимся, как железо. Сол колотил его, извивался, дергал за пальцы. Лоплоп не реагировал, он был невменяем. Когда чернота начала застилать глаза, краем глаза Сол успел увидеть Дудочника, потиравшего шею; от ярости кровь снова бросилась Солу в лицо, и, невзирая на безжалостные когти Лоплопа, он сделал именно так, как когда-то в бассейне запретил ему делать отец, «даже если ты просто играешь, Сол»: он развел руки в стороны, сложил ладони лодочкой и что было сил хлопнул Лоплопа по ушам.

Лоплоп пронзительно вскрикнул и отпустил его, выгнулся дугой, его руки мелко задрожали. Сол со всей своей крысиной силой глубоко вогнал воздух ему в уши, разрушив нежные мембраны, и пузырьки воздуха проникли внутрь, смешиваясь с кровью, как забродивший сок пузырится в сочной мякоти плода. Лоплоп затрясся от мучительной боли.

Сол выбрался из-под него. Дудочник снова приближался, размахивая флейтой, как дубинкой. Сол только успел чуть откатиться, закрывая лицо, и почувствовал сокрушительный удар по плечу. Он снова увернулся, и на этот раз удар пришелся на грудь, так что от боли перехватило дыхание.

Позади него вдоль стены ковылял Лоплоп, пробираясь ощупью, – лишившись слуха, он, похоже, вообще перестал что-либо воспринимать.

Дудочник схватил флейту двумя руками, сел на Сола сверху, прижав его руки коленями к полу, и занес над ним флейту, как ритуальный кинжал, готовый вогнать оружие в грудь Сола. Сол в ужасе заорал.

Лоплоп не переставал кричать, и теперь его голос сливался с голосом Сола, воздух вибрировал от диссонанса звуков. Как-то почувствовав эти вибрации, Лоплоп обернулся и пинком выбил у Дудочника флейту. Тот взревел от ярости и метнулся за ней. Лоплоп выдернул Сола у него из-под ног и поволок к окну. Лоплоп все кричал и кричал, запрыгивая на подоконник разбитого окна. Продолжая кричать, он схватил Сола правой рукой и шагнул в темноту.

Сквозь непрерывный вой Лоплопа Сол не слышал своих отчаянных воплей. Он закрыл глаза, ощутил дуновение ветра и стал ждать столкновения с землей, которое все не наступало. Тогда он чуть приоткрыл глаза и увидел мелькание огней. Они еще падали… единственное, что он слышал, это завывания Лоплопа.

Он открыл глаза до конца и понял, что грудь ему сдавил не ужас, а ноги Лоплопа, что земля несется не навстречу ему, а параллельно и что он не падает, а летит.

Он летел спиной вперед и не мог видеть Лоплопа. Ноги Предводителя птиц, такие изящные в костюме с Сэвил-роу, обхватили его под мышками. «Террагон» становился все меньше. Сол увидел тонкую фигуру во мраке отцовской квартиры, за рваным полиэтиленом, и ему показалось, что сквозь крик Лоплопа прорывается слабый свист.

В темноте Уилсдена деревья виделись неясными грязными пятнами; оттуда взвились голуби, воробьи и скворцы, разбуженные ото сна, не в силах противостоять чарам Дудочника. Какое-то время они кружились вихрем, как поднятый ветром столб мусора, а потом стали двигаться так четко и стремительно, будто траектория их движения была задана с математической точностью.

Они летели к Дудочнику отовсюду, со всех уголков неба, стремительно падали на его сутулые плечи и снова резко срывались, пытаясь лететь согласованно, унося по воздуху тело Дудочника.

– Этот ублюдок гонится за нами! – прохрипел Сол в испуге.

Он понимал, что Лоплоп не мог слышать его и только глухота не дает ему присоединиться к своим подданным и помочь им нести Дудочника.

Сол встревоженно подергивался в крепких объятиях Лоплопа. Внизу качались улицы. А они неуверенно болтались между небесами и стылой землей. Крики Лоплопа перешли в стоны; он стонал, чтобы облегчить боль. Вслед за ними вьющийся сгусток птиц тащил Дудочника. Когда одни птицы отставали, обессиленные, другие тут же занимали их место, выталкивая друг друга, вонзая когти в одежду и тело Дудочника, снова тянули во все стороны. Движение всей массы напоминало порывистый и неровный полет бабочки.

Дудочник настигал их.

Луна коротко блеснула на воде, далеко внизу показалась железная дорога. Лоплоп начал спускаться по спирали.

Сол подергал Лоплопа за ноги, крикнул, призывая лететь быстрее, но Лоплоп уже был близок к обмороку, он слышал только пронзительный звук у себя в голове. Сол мельком увидел внизу огромную дорогу и красную неровную плоскость, но они тут же скрылись из вида, когда тело Лоплопа завертелось. Дудочник приближался, теряя свою свиту, словно лоскуты рваной одежды.

Они падали. Мелькнул веер железнодорожных веток, и Сол снова увидел ту красную плоскость – крыши сотен автобусов, стоявших вплотную. Кружась по спирали, они приближались к станции Вестборн-парк, где на холме сходились маршруты автобусов и железнодорожные пути, в зияющей темноте под Вест-уэем.

Они вторглись в эту темноту и врезались в землю. Сола выбросило из объятий Лоплопа. Он несколько раз перекувырнулся и поднялся, весь в пыли и мусоре. Лоплоп приземлился в нескольких футах от него и замер в странной позе: он стоял на коленях, выставив к небу зад и обхватив голову руками.

Рядом темнел вход в автовокзал. Немного поодаль был двор, полный автобусов, который Сол видел с высоты. Их было больше сотни. Автобусы стояли очень тесно, запутанная головоломка собиралась и распадалась каждый день заново, машины выходили из гаража в строгом порядке. Каждые два автобуса разделяло не больше пары футов, и все они складывались в настоящий лабиринт.

Костюм Лоплопа порвался и был весь в грязи.

Дудочник снижался рывками. Сол споткнулся о порог сводчатого зала, таща за собой Лоплопа. Он спрятался за ближайшим автобусом внешней стены красного лабиринта. Он дернул Лоплопа за ногу и потащил за собой. Лоплоп слегка встрепенулся, но лежал тихо. Он тяжело дышал. Сол в ярости огляделся вокруг. Он уже слышал биение крыльев наверху, которое возвещало о прибытии Дудочника, и тонкий свист самого Владыки Танца. С порывом ветра Дудочник влетел в холодный зал, оставляя за собой шлейф из перьев.