Вади, которое указал Бино, — оазис у русла реки, где он забрал «Каталину» на прошлой неделе, — располагался к востоку от Гардаи и к северу от Уарглы: вокруг находились безводные равнины, подобные участкам в Аризоне и Нью-Мексико — с твердой глинистой почвой, из которой торчали валуны, жесткие колючки и случайные чахлые деревья. Земля была изрыта траншеями, где могла укрыться целая армия. Раньше Стурка успешно-действовал там, не уступая в военном искусстве индейцам апачи, и должен был чувствовать себя привольно.

В голове Лайма крутились воспоминания, как он много раз отправлялся в эту область на поиски Стурки, искал, но ни разу не нашел его.

Теперь он обладал одним или двумя преимуществами, которых у него не было раньше. Электронное наблюдение стало более изощренным. Он мог действовать без соблюдения такой секретности. И он мог пустить в дело практически неограниченное число людей. Джильямс подключил к этой операции всех агентов ЦРУ в Северной Африке от Дакара до Каира. Кроме того, была группа, которую Лайм привез с собой, а также «Ранние пташки» — головорезы из команды А,которых Саттертвайт прислал из Лэнгли. Лайм настоял, чтобы «Ранние пташки» были вооружены, вдобавок к их обычному комплекту, «жалами» — патронами, в которых вместо пуль были ампулы со снотворным. Их взяли в заповеднике в Кении. Ампулы выстреливались стандартными винтовочными патронами и содержали вещество М-99, производное морфина. Наркотик действовал практически мгновенно и оставлял жертву без сознания на пятнадцать-двадцать минут. Это был стандартный способ защиты от диких зверей; использовался ли он когда-либо в военных операциях, Лайм не знал и не хотел знать.

Цель заключалась в том, чтобы получить Фэрли живым; что произойдет с похитителями, было менее важно, но тем не менее они не могли допустить, чтобы посреди алжирских равнин осталось лежать полдюжины трупов. Алжир в этом случае не остался бы безучастным, и порядочное число поддерживающих его правительств — в Пекине, Москве, городах-столицах третьего мира — присоединились бы к хору проклятий. Одно дело — спасение очень важного человека, другое — развязывание «карманной войны» на чужой земле. Если это произойдет, Соединенные Штаты переживут скандал, как они пережили Лаос, и Доминиканскую Республику, и десятки других случаев, но лучше избежать осложнений, насколько возможно.

Лайма не интересовали проблемы международных отношений, но Саттертвайт достаточно ясно дал ему понять, что оплошность в Алжире может стоить Соединенным Штатам ядерных баз в Испании, которые Брюстер и Фэрли изо всех сил старались защитить, пока не разразилось все это идиотство. Испания не была членом НАТО и никогда не участвовала в нем. Американское высокомерие, открыто проявленное в Алжире, будет слишком близко и поэтому замечено: Перец-Бласко должен будет отвернуться от Вашингтона, а такого поворота событий следовало избежать. Поэтому лучше было использовать не боевые пули, а «жала» с наркотиком.

Он надеялся, что онискрывались где-то в полупустыне, — насколько проще все можно было бы проделать без свидетелей. Если их логово находилось в центре какого-нибудь города, не было бы способа провести операцию, без лишнего шума.

Главная проблема заключалась в том, как отнять у них Фэрли. Если атаковать их фронтом, они воспользуются им как прикрытием. Это должна быть импровизация, и в любом случае сначала нужно найти их.

Когда они приземлились в Бу Саада, «Каталина» все еще была в воздухе, ее движение к югу все еще отслеживалось.

— Западнее Эль-Мегайера, — объяснил Лайму радист. — Все еще поддерживает высоту.

Лайм вышел из радиорубки и пересек покрытую гудроном площадку, подойдя к маленькой группе самолетов — «Лиру», чартерной турбовинтовой машине с людьми из ЦРУ и вертолетам. «Ранних пташек», Он подозвал жестом Джильямса и показал ему карту.

— Я думаю, Бен Крим направляется к тому самому вади, где Бино на прошлой неделе подобрал самолет. Сейчас «Каталина» движется со скоростью сто двадцать пять миль в час. «Лир» может лететь втрое быстрее. Я хочу быть в этом вади до того, как Бен Крим окажется там. Мне нужно с собой полдюжины людей из команды А.Пусть все остальные соберутся в Туггурте и ждут моих сообщений. У вас есть переносной скремблер?

— Радиопередатчик? Он есть в каждом вертолете.

— Поставьте один из них ко мне в «Лир».

— Хорошо, мистер Лайм. Но как быть, если ваше предположение ошибочно? Вы будете там, в каком-то забытом Богом вади.

— Если мы не прибудем туда раньше Бена Крима, у нас не будет возможности выследить его сообщников. Примерно в десяти милях от этого вади есть городок, называемый Геррара, — мне придется реквизировать там автомобиль.

— Если там есть хоть один, — с сомнением сказал Джильямс. — Вы знаете, что это за городки в полупустыне. Верблюд и четыре осла.

— Вас беспокоит что-то еще. Что?

— Возможно, ваш пилот может посадить «Лир» там, на юге, а может, и нет. Но в тех местах нет посадочных полос для хороших самолетов. Может быть, он не сможет поднять машину в воздух оттуда.

— Тогда это будет стоить нам самолета, не так ли?

Отделение головорезов с винтовками и рюкзаками разместилось в реактивном самолете, Лайм взял с собой Шеда Хилла и поднялся по лесенке. Кто-то закрыл за ним дверцу, и в тот момент, когда Лайм застегивал ремни на своем кресле, он почувствовал, как самолету передалась вибрация взвывшего двигателя.

На фюзеляже «Лира» были знаки нефтяной компании, и он надеялся, что это успокоит группу Стурки, если они увидят самолет над своими головами. Он был почти уверен, что они где-то там, на юге, почти на расстоянии вытянутой руки.

К Герраре подходила дорога с твердым покрытием, боковая дорога в виде совершенно прямой линии, пересекающей семьдесят миль плато до главного шоссе и городка Берриан. Это была прекрасная посадочная полоса для «Лира»; они пролетели над ней на бреющем полете, чтобы убедиться, что на ней нет движения. Пилот легко приземлился; самолет слегка снесло в сторону, потому что дорога имела высокий гребень.

Командир группы извлек складной мопед из неистощимого запаса всевозможных приспособлений, который всегда имели с собой команды из ЦРУ, посадил сзади на багажник агента и, треща, направился на восток в сторону Геррары, деревни, расположенной в тени пальм в миле от них.

С воздуха они обнаружили там полдюжины машин и Лайм показал на две из них, которые были ему нужны: «Лендровер» и грузовик.

Двадцать минут. Солнце скрылось, напоследок брызнув красным светом, и на подъеме дороги показался «Лендровер». Грузовик оказался двухтонным «Лейландом» с натянутым над кузовом брезентом — он остался после войны — из того, что армия Монти [30]оставила после себя в Эль-Аламейне. [31]

Лайм не спросил командира из ЦРУ, как он получил две машины, а командир из ЦРУ не проявил желания поделиться с ним. Его звали Орр, это был жилистый техасец с коротко подстриженными волосами Серо-стального цвета, и едва ли кто-нибудь мог сомневаться, что он когда-то служил парашютистом или в «зеленых беретах».

Лайм разложил карту на капоте «Лендровера» поверх запасной шины и говорил в течение пяти минут. Орр слушал его, кивая головой. Когда Лайм сел в «Лендровер» с одним из агентов вместо шофера, Орр посадил оставшихся людей в грузовик, и они направились на восток тесной группой. Сзади них на дороге «Лир» выруливал на обочину, где он должен был ждать, когда он снова понадобится Лайму.

Они проехали через деревню, и арабы провожали их взглядами, пока они не оказались по ту сторону от пальм. Лайм развернулся на сиденье, чтобы включить работающий от батареи передатчик-скремблер, который они перенесли на руках из самолета. Через три или четыре минуты он установил связь.

— Джильямс?

— Да, сэр. — Судя по голосу, Джильямс был в хорошем настроении.

— Он еще в воздухе?