Марина Николаевна сдержалась с большим трудом.

— Мэм, а какие тесты предлагает Министерство, если у претендента достаточно высокие баллы по СОВ? — спросил Поттер.

— Ну, вам нужно будет доказать, что вы умеете сопротивляться давлению и так далее, продемонстрировать выносливость и упорство, поскольку подготовка авроров занимает ещё три года, и вдобавок иметь очень хорошие навыки практической защиты. Это означает необходимость усердно трудиться даже вне школы, так что если вы не готовы к тому, что вам придётся сдавать новые экзамены по окончании Хогвартса, вам действительно лучше было бы поискать другое место.

— Я подумаю, мэм, — сказал он и вышел.

МакГонаггал посмотрела на Марину Николаевну.

— Его не возьмут в авроры, даже если вы будете натаскивать его лично, — правильно истолковала та выражение лица декана Гриффиндора. — Он может сдать на «превосходно» все предметы, но не пройдет психологические тесты. В аврорате заметно ужесточили критерии отбора в последние пару лет.

— Ну должен же быть у мальчика хотя бы призрак надежды, — пробормотала МакГонаггал.

— Да-да, надежды юношей питают… — Марина Николаевна встала. — На любую другую должность в Министерстве он может рассчитывать, но не на аврорат. Минерва… это элитные бойцы. Неуравновешенному юноше с серьезными психологическими проблемами не место в аврорском корпусе. Просто примите это как данность… Попытаться, конечно, он может, но я сомневаюсь, что ему удастся не просто натянуть школьные оценки до приемлемого уровня, а сдать вступительные экзамены в корпус. Рядом не будет мисс Грейнджер с подсказками, мистера Уизли с моральной поддержкой, так что…

— Понимаю, Долорес, — тяжело вздохнула та. — Но, быть может, такая цель хотя бы сподвигнет Поттера заниматься усерднее?

— Я очень в этом сомневаюсь! — искренне ответила Марина Николаевна.

Близился уже апрель, в воздухе повеяло весной, и стадион пришлось как следует просушить, потому что бегать по мокрой грязи — удовольствие ниже среднего. Зато и лед на озере скоро должен был сойти, а то бассейн поднадоел: заколдованный потолок — совсем не то же самое, что настоящее небо!

С такими мыслями одним прекрасным теплым вечером Марина Николаевна поднималась к себе и уже поставила ногу на верхнюю площадку лестницы, как вдруг поняла, что теряет равновесие, опрокидывается назад, и…

Она попыталась схватиться за перила, но пальцы поймали только воздух… и что-то еще, невесомое и скользкое…

Потом наступила темнота.

— …Амбридж! — звал в темноте знакомый голос. — Амбридж! Да очнитесь же вы… Долорес! Вы меня слышите?

— Рефлексы проверять не пробовали? — пробормотала она, и тут же кто-то оттянул ей веко, а в глаз ударил луч света. — Ой-й-й… больно же…

— Живая, — со вздохом облегчения констатировал Снейп, а это был именно он. — Голова сильно болит?

— Угу…

— Глаза открыть можете? У меня полумрак, вы же помните, так что не бойтесь.

Марина Николаевна с трудом приподняла веки. Перед глазами всё плыло.

— Сколько пальцев видите? — серьезно спросил Снейп, поднеся руку к ее лицу.

— Шесть, — честно ответила она.

— Ясно, доза маловата, — кивнул он, поднес к ее губам стакан и заставил проглотить изрядную порцию зелья, горького настолько, что в голове мгновенно прояснилось. — А теперь?

— Два, — Марина Николаевна поймала его за руку и заставила убрать пальцы от своего носа. — А что случилось?

— Это я хочу у вас спросить, что случилось! И нет, не вскакивайте, полежите спокойно. Еще не всё подействовало, а я в вас пару пинт точно влил.

— Я каким-то образом свалилась с лестницы, — подумав, припомнила Марина Николаевна. Голова сильно болела, но это быстро проходило, и соображать становилось всё легче. — А можно мне еще этой отравы?

— Нет, хватит, вы и так уже на грани передозировки, — ответил Снейп. — И как вы ухитрились упасть? Споткнулись?

— Нет. Точно нет. Там есть исчезающая ступенька, но она намного ниже, и она отмечена, я ее перешагнула. И потом, если бы я споткнулась, то упала бы, скорее всего, вперед, а не навзничь… Я уже на площадку поднималась, как вдруг…

Марина Николаевна замолчала, потом выговорила:

— Кто-то меня столкнул.

— Вы заметили кого-нибудь?

— В том-то и дело, что нет… Вряд ли это Пивз, он ведь не трогает преподавателей, верно?

— Да. В смысле, в классе набезобразничать может, мелкую пакость сотворить, облить водой или швырнуть чем-нибудь, но такое… нет. Точно не он. Думайте, Долорес. Может, все-таки вы сами поскользнулись? Каблук поехал по краю ступеньки?

— Во-первых, я не на каблуках, я из бассейна поднималась, и на мне были спортивные кеды с ребристой подошвой, — ответила Марина Николаевна и задумалась, вспоминая. — Я ведь говорю — я поставила ногу на верхнюю ступеньку, но вес на нее перенести не успела, меня что-то толкнуло в плечо, довольно сильно, развернуло… Я еще пыталась за что-нибудь схватиться, но оно проскользнуло между пальцев… А потом, видимо, я ударилась головой и больше ничего не помню.

— Да уж, летели вы знатно, — мрачно произнес Снейп. — Даже к лучшему, что сразу головой стукнулись и отключились — расслабленное тело часто меньше страдает.

— И… кхе-кхе… как именно я пострадала? — осторожно спросила она, прислушавшись к себе. Вроде бы нигде не болело.

— Я насчитал пять сломанных ребер, двойной перелом руки и пару трещин в бедре. Ну и всякие синяки и ссадины. А череп у вас прочный, только кожу рассекли до кости, а трещин нет. Но это мы уже залечили.

— Но сотрясение, судя по всему, есть…

— Да, и сильное. Тоже скоро пройдет.

— А кто это — мы? И как я тут оказалась? — насторожилась Марина Николаевна и попыталась приподняться. Очень зря: перед глазами потемнело, желудок сделал полный оборот и подкатил к горлу.

— Тазик дать? — заботливо спросил Снейп. — Сказал же — лежите смирно!

— Не надо… — она несколько раз глубоко вдохнула. — Так вы ответите?

— По порядку: я, вообще-то, собирался мирно отойти ко сну, но тут вломилась ваша домовушка, вся в слезах и с воплем, что мадам Амбридж умирает. Как вы понимаете, сон у меня как рукой сняло.

— Летти? А она-то откуда… — Марина Николаевна только сейчас заметила, что на нем надета одна лишь рубашка, кое-как заправленная в брюки.

— А вы до сих пор не поняли, что ли? — удивился Снейп. — Я был лучшего мнения о вашей наблюдательности!

— А что я должна была наблюдать? Мы договорились с ней, что я буду звать именно ее, если мне потребуется помощь, но и только!

— Да. И с тех пор она ходит за вами по пятам и ждет распоряжений. Она… хм… насколько я понял из ее причитаний, она хочет быть вашим домовиком, но пока вы не позовете, не может бросить работу в Хогвартсе. Вернее, может, силой тут никого не держат, но тогда ей некуда будет деваться.

— Час от часу не легче… — пробормотала Марина Николаевна. — А прямо она сказать не могла?

— Нет. И не отвлекайте, потом с ней разберетесь! — Снейп помолчал, потом продолжил: — Так вот, я кинулся за ней. И, скажу я вам, если бы вы пролежали там до утра или хотя бы до тех пор, пока на вас не наткнулся бы Филч, всё могло закончиться весьма плачевно. А так… через полчаса встанете.

— Вы и лечить умеете? — зачем-то спросила она.

— Вынужденно, — ответил он, — плюс Летти помогала. Но вы всё-таки покажитесь мадам Помфри. Я, знаете ли, больше по части быстро залатать пострадавшего и отправить обратно в бой, у домовиков свои штучки… но вот с тонкостями — это к специалистам.

— Хорошо, утром схожу… скажу, что споткнулась, — вздохнула Марина Николаевна. — Как вы меня дотащили только…

— Летти переправила, не на руках же вас нести, — фыркнул Снейп. — А с Мобиликорпусом долго… Так вот, Долорес, вы говорите, что никого не видели? Летти тоже не видела, но ей показалось, будто она слышала шаги. Правда, она так испугалась за вас, что веры ей маловато. Но вы еще сказали, что пытались за что-то схватиться, и это что-то проскользнуло меж пальцев?