— Забыл… — Робин кашлянул. — Теперь я понимаю, почему ты так фыркал насчет черных и белых. А твоя семья не была против? — С чего бы? — вскинул брови Оле. — Межрасовые браки у нас вообще-то приветствуются, дети понимаешь ли очень умные получаются. И красивые.

А у нас с Даян идеальное сочетание генов, да и ай кью высокий. Знаешь, какие у нас дочери умницы и красавицы! Близняшки.

— Судя по портрету, вы оба высокие, — согласился Робин, оставляя без внимания непонятные термины, еще успеет спросить. — А портрет дочерей у тебя есть?

Швед кивнул и начал листать альбом, нажимая на сенсорную кнопку и пытаясь на ходу придумать, как выкрутиться из положения. Говорить Робину, что дочери уже сами мамы, вряд ли стоит. По крайней мере, сейчас. Вот, внуки подойдут, а то тоже ведь близнецы. Мальчишек пропустим, а вот девчонки в платьицах с кружевами, самое уси пуси. Робин смотрел на двух девчушек лет шести в летних платьицах и маленьких соломенных шляпках. Они, смеясь, тянули за руки маму, одетую в светлое летнее платье и такую же как у дочерей шляпку. Смотрел, и егосердце сжималось от горечи.

— Робин, слушай, а почему ты до сих пор не женат? — спросил Оле и осекся, увидев закаменевшее лицо собеседника. — Извини.

— Ничего, — помотал головой сержант, — я был женат, они умерли в эпидемию испанки. Сынишка, и жена.

— Извини, — опять повторил швед, ему стало не по себе.

— Тут многие потеряли родных. У мамы Иду невестка умерла, беременная была — жена их старшего… Да и вся семья ее сестры. Саксофонист наш маме Иду племянник, один из всей семьи выжил, — Робин вздохнул. — Привел его к вам, думал, парень подработает немного, а он с вами настропалился. Не привлекает его работа на бойне…

— Куда ему такому хлипкому на бойню?! — удивился Оле. — Только и есть что длина!

— Мало того парень как не от мира сего, бредит фотографией! Представляешь, домик, где его семья жила продали, так он на деньги, что выручили, купил себе камеру и все причиндалы! Такой скандал был. Дядя с тетей думали, ему на учебу деньги пойдут или на обзаведение, когда жениться надумает. А он на фотоящик все спустил. Робин все еще держал в руке странную картинку, его пальцы непроизвольно сжались, повторив жест Оле, и картинка вдруг изменилась. Вот теперь у сержанта окончательно забило дух. На фоне неправдоподобно синей воды и пальм, стояли три смеющиеся женщины, похоже сестры, а то, что на них было одето, не поддавалось никакому описанию! И хотя швед тут же отобрал свой альбом, Робин запомнил все до мельчайших подробностей.

Закупка продуктов прошла в рекордные сроки, благодаря Салли О*Малин. Она как коршун за цыплятами наблюдала за клерками на складах. Да и те, сразу видно хорошо знали покупательницу, и даже не пытались подсунутьнекачественный товар. Так что к обеду все покупки уже лежалиаккуратной горой в цирковом дворе.

Перед представлением, когда все уже нанесли боевую раскраску и наделикостюмы, во дворе цирка появилось юное дарование. Кроме саксофона он был нагружен довольно тяжелым ящиком и треногой. Парень осторожно поставил багаж на землю, потоптался смущенно под любопытными взглядами артистов и робко предложил.

— А можно я вас всех сфотографирую?

— Ух ты! Фотографии… — начала Эни.

— Вот что ты удумал, со своим ящиком?! — на пороге кухонного фургона стояла возмущенная мама Иду. И, судя по классической позе, руки в боки, собиралась устроить недорослю скандал. — Мало нам твоей гнусавой трубы, так еще людям мешаешь!

Паренек опустил голову, и ссутулился.

— Почему мешает?! — возмутилась Эни. — Это классно, такую фоту заиметь!

— Знаешь детка, ты сначала у взрослых спроси, — отмахнулась негритянка.

— А я уже…

— Погоди Эни, — остановил девушку Ник. — Моя племянница абсолютно права, мы рады получить фотографию. А вот без его «гнусавой» трубы, и не знаем, что делать будем в поездке!

«— Ребята, кто помнит, как паренька зовут?

— Юное дарование…

— Сам ты, хм, дарование!

— Что-то простое — Джон, Джек, Джим…

— Джоди!

— Ух, ты!»

— Джоди, устанавливай камеру, — Ник обернулся и скомандовал, мужчины во второй ряд, дамы садитесь на скамейки.

— А мы с Эни на землю сядем!

— И мы с Сашкой с вами!

— Федор Артемьич, вы посредине рядом с Николосом! Встаньте ближе он не кусается!

— Внимание, — перекрыл суматоху басок фотографа. — Все смотрим сюда, сейчас…

— Вылетит птичкаааа!

— Откуда вылетит? — парень от удивления замер. Но ответом ему был дружный смех. Во вспышке магния, никто не заметил другую вспышку — это Неваська с крыши фургона запечатлел в своей памяти самого фотографа, за громоздким аппаратом.

После представления ходоки вернулись к сортировке продзапаса. Так как складывать все яйца в одну корзину, по меньшей мере не разумно, было решено в каждом фургоне везти примерно одинаковый набор продуктов. Уложить все аккуратно, прямо этим вечером не получалось, и Робин с Гарри просто загружали разложенные по кучам мешки, мешочки, оплетенные бутыли и металлические банки в фургоны. Аккуратной укладкой в внутри занимались Оле и Марья, потому как завхоз хотела проследить, что куда ложится.

Сержант, загрузил последний мешок оглянулся на пустой двор, Гарри видимо управился раньше, и пошел к облюбованному для себя фургону. Он намеривался по пути шутливо отправить заработавшихся товарищей отдыхать, но замер поняв, что разговор идет о нем.

— …Робин как пыльным мешком прибитый?

— Да я ему Даян в альбоме показывал, — голос Оле звучал глухо, как будто он засунул голову в ящик. — А он про детей спросил, я и листал страницы.

— Дочек показал?! — в голосе Марьи слышалось изумление.

— Тьфу на тебя, конечно внучек! Ну, кто поверит в наших взрослых детей? Короче он держал альбом и нажал листалку…

— А там эротическая сцена?

— Марья ты меня доведешь! Там Даян с дочами в обнимку, в гавайском стиле «алоха» на пляже!

— Топлес?!

— Слава богу в венках! И в этих тряпках, как их?

— Парео? Ну, хоть не в бикини.

— Так они ж прозрачные насквозь, те парео! А дальше за спиной шезлонги под зонтами, — что-то упало, явно на шведа судя по сдавленному оху. — И там полный ец на тех шезлогах!

— Ец это таки топлес?

— Ага. Одна надежда я быстро альбом выхватил.

— Ты сам веришь в то что говоришь? — насмешливо хмыкнула женщина. — У Робина по-моему фотографическая память… Знаешь если бы он у нас родился, аналитик был бы закачаешься. А про возраст, все равно бы проговорились, я так точно бы ляпнула. Рано или поздно. Тем более, что внуки у меня уже большие.

— А не надо было так рано замуж выскакивать, — швед явно пытался шутить, но потом его тон стал серьезным. — Марь мы ходоки а не дальнобойщики, нас не готовили к таким долгим забросам.

— Там и легенды разрабатывают тщательно, и подготовка другая, — согласилась женщина, — Эх вляпались мы по самое не балуйся.

— Выберемся…

— А кто сомневается? — но голос у нее был усталый и очень грустный.

Робин тихонько отступил назад, огляделся еще раз и пошел в пустой зал шапито. Память у него и правда была очень хорошая, чему всегда удивлялся и кажется, даже завидовал лейтенант. Но лучше бы это было не так, ибо ту совершенно живую картинку с тремя темнокожими богинями в цветочных венках, ему не забыть никогда. Чистая кожа лиц, совершенно нездешняя уверенность в позах, повороте головы, улыбках. Девушки казались чуть ли не сестрами погодками, а уж никак не мамой и дочками. И внучки… Сколько же тогда лет Оле и Марье если они учились вместе? Если рано, это в шестнадцать? Тогда если дочь тоже рано это тридцать два — тридцать четыре. А взрослые внуки это лет десять? Тогда, что мисс Марье столько?! Даже мысленно Робин не желал прикладывать к молодой женщине такую страшную цифру. Это же ерунда полная! Не может она быть старше мамы Иду! Наверное, они услышали, как я подошел, взяли и разыграли! Приняв такое спасительное для собственного здравого рассудка решение Робин слегка успокоился, но воспоминания о трех женщинах на том странном берегу, не давало спокойно заснуть. И, наверное, поэтому сержант услышал звук конских копыт, и скрип колес, чей-то стон и тихий голос Джоди.