И Мельхиору, и Ульриху это место показалось подозрительным, они оба запустили исследующих светлячков, но ничего не обнаружили. Путь был свободен.

Теодор первым въехал между валунами, сделав знак остальным не трогаться с места без его сигнала: узкий коридор делал поворот и что там впереди не было видно. Но вскоре все услышали его довольный голос:

— Давайте вперёд, не бойтесь. Тут нормальная дорога.

Виоле не надо было повторять дважды. Она пришпорила свою лошадь и скрылась в тени камней. Маги поспешили за ней. Узкий проход дважды поворачивал, но вот они закончился и перед изумленными людьми возникла картина необычайной красоты. Узкое ущелье, по сумрачному дну которого бежала мелкая, говорливая речушка, а светло-серые стены, испещренные цветными пятнами лишайников, заливало послеполуденное горячее солнце. Дорога шла вдоль речки, но на приличной высоте: довольно широкая, удобная, явно вырубленная инструментом каменотеса.

— Кажется, этот тип правильно нас послал, — констатировал Мельхиор, — тут неплохо.

— Да, мне тоже нравится, — подтвердил Ули, — но, по-моему, тут давно никто не ездил.

Он несомненно был прав: там и сям на ровном камне виднелись горки осыпавшейся породы, образовавшиеся явно не вчера. Если бы движение было хоть немного оживлённым, их бы давно разнесли ногами или копытами коней. Но последние ездоки посещали это место не менее трёх-четырёх декад назад. Возчик не солгал: дорога имелась, но редко кто ею пользовался.

— Что там рассуждать, — махнула рукой Виола, — Вперёд!

Она послала свою лошадь вперёд и в то же мгновение Теодор повторил её маневр. Они понеслись вдоль речушки и магам осталось только догонять.

Остановились, когда солнце стало валиться за горы и сделалось ощутимо холоднее. Виола достала их сумки курточку от костюма и спросила:

— Тео, как думаешь, мы здесь найдём удобное место для стоянки? А то по темноте в горах… Сам знаешь.

Бывший наёмник лишь усмехнулся. На такой благоустроенной дороге да не найтись подходящему местечку? Быть того не может! Вслух он сказал:

— Пара поворотов, детка, и мы его найдём. Придётся тебе вспомнить, как готовят на костре.

Мельхиор промолчал, а Ули с блаженным выражением лица добавил:

— Просто мечтаю попробовать то, что ты нам приготовишь. Я не забыл наш вояж. Мне приходилось хлебать бульончик, а от твоей стряпни всегда неслись такие умопомрачительные ароматы… Надеюсь, на этот раз я всё попробую.

Маг был хорошо знаком с тем как готовит Виола, да не на костре, а во вполне комфортабельных условиях. Он представлял себе, что походная еда удаётся ей не хуже, но всё равно она походная. Это не разносолы с оборудованной кухни. С другой стороны, свежий воздух и физическая усталость всегда были лучшей приправой к пище. Так что вариант на костре может оказаться просто потрясающим, особенно если разжиться свежей дичиной.

С мясом сегодня не повезло, охотиться было некогда да и не на кого, но это не так уж важно: в корзинах, которые везли заводные лошади, ехало много всякой всячины. Хватит, чтобы накормить отряд голодных наёмников, а не то что четырёх человек, из которых один — женщина. Меньше чем через час они нашли место для привала и маги устроили костёр, чтобы, как выразился Теодор, Вилечка могла проявить своё искусство.

На эти слова она усмехнулась, потому что не планировала ничего сверхъестественного. Как пять лет назад — похлёбку и лепёшки, всё обычное. Разве что прибавить к ним сыр и ветчину из припасов, полученных на постоялом дворе.

Но как ни хотела она поскромничать, а не вышло.

— Тот самый запах! — возгласил Ули, как только над котелком с похлёбкой начал подниматься пар, — я узнаю его где угодно и не забуду до самой смерти. От него все внутренности сводит желание скорее поесть.

Мельхиор хмыкнул про себя: он испытывал те же чувства, но стоило ли об этом объявлять во всеуслышание? Похоже, Ули зря разоряется. Виола — чудная кулинарка, но скромная женщина, она не любит чрезмерных похвал, они её смущают.

Вопреки его ожиданиям она не стала осаживать увлёкшегося поклонника, но сделала вид, что попустила его слова мимо ушей. Ули, рассчитывавший хотя бы на улыбку, был обескуражен, но тут как раз получил миску аппетитного варева и уже не мог сказать ни слова: у него был занят рот.

Он бы продолжил после еды, но заметил, что у Виолы совершенно нет аппетита: она налила себе чуть-чуть, да и то с трудом доела. В голове у неё бродили невесёлые мысли, которые отражались на лице: она хмурилась и поджимала губы. Ули отчётливо понял, что сейчас ему надо вспоминать не ту Виолу, которая тихо таяла в его объятьях, а ту, которая весьма сурово с ним обращалась во время их незабываемой поездки. Поэтому когда после ужина Мельхиор предложил ему выбрать, чем заняться: помыть посуду в ручье или поставить палатку, молодой граф предпочёл посуду. Находиться рядом Виолой, когда она такая, и молчать в тряпочку было выше его сил.

Следующий день выдался не легче, но и не труднее. Симпатичное ущелье быстро закончилось, его сменил сначала редкий сосновый лес, затем небольшое плато, поросшее диким разнотравьем, путь по которому с трудом можно было проследить по небольшим участкам голого известняка и плитам серого гранита. Потом снова пришлось нырять в узкое ущелье, в этот раз без речки или ручейка, и двигаться по самому дну. Оно вывело в чудесную, хотя и небольшую долину, в которой кто-то явно занимался сельским хозяйством. Видны были подготовленные под озимь пашни, луга с небольшими рыжими коровами и при этом ни малейших следов человеческого жилья. Ули пояснил, что хозяин, скорее всего, живёт неподалёку, но не хочет забирать под свой дом хоть ладонь пригодной для посадок земли. Им он не опасен, так как не донесёт. Здешние люди не пользуются магпочтой, на это у них нет денег.

И на этот раз обед вышел всухомятку: Теодор твёрдо сказал, что костёр разводить позволит только утром и вечером. Утром — разогреть вчерашнее и вскипятить воду на чай, вечером — сварить свежую похлёбку. При этом он сурово смотрел на Ульриха, будто ожидая от него возражений, но граф промолчал. Мельхиор недоволен был гораздо больше: он привык питаться по расписанию. Но если графёнок молчит, то ему тем более не пристало капризничать.

Ночевать на этот раз они устроились в уютной логовине между двумя холмами, на которых пышная, цветастая растительность перемежалась серыми камнями. Там протекал ручей чистейшей воды, росли дикий лук и чеснок, так что ужин Виоле удался на славу.

Третий день, как и обещал возчик, привёл их на дорогу в Эгон. Тео с Вилькой сразу её узнали.

— Глядите, — показала девушка, — отсюда до того места, где на нас напали бандиты Давенеи, всего ничего. Если ехать дальше, там места для стоянки нет до самой котловины, в которой расположен город. Одни скалы кругом. Как поступим?

Теодор обратился к Ульриху:

— Как думаешь, мы найдём, где раскинуть лагерь, если проедем скалистый участок и окажемся в двух шагах от Эгона?

— Думаю, найдём, — утвердительно кивнул граф, — если не спускаться, а поехать вдоль скал налево, то там должна быть заброшенная мыза. Я знаю, она принадлежала нашей няньке. В детстве мой наставник возил меня туда: он ей приходился дальним родственником. Хорошее место, красивое, но для хозяйствования непригодное: совсем нет нормальной земли. Нянька умерла, дети её разъехались. Я там побывал перед тем, как уехать в Элидиану в последний раз. Дом полуразрушенный, всё заброшено. Вряд ли кто-то там поселился.

— И второй вопрос, — удовлетворённо кивнул Теодор, — нас не заметят?

— Если поедем в сумерках, то нет, — подумав, выдал информацию Ули, — Та сторона котловины освещена солнцем по утрам, а вечером она в тени, никому нас не разглядеть, если только не караулят специально.

Насчёт последнего никто не был уверен, но мысль о том, что даже полуразрушенные стены дадут лучшее укрытие, чем совсем ничего, грела всех и было принято решение: базироваться в процессе операции спасения Эдмона следует именно там. Вряд ли старая графиня помнит о доме няньки своих детей и держит там своих людей.