Но лезть девушке на глаза он не торопился. Если бы Виола заметила его, обратила внимание прямо на улице, мог бы выйти громкий скандал, после которого договориться уже не вышло бы. Когда о преступлении известно многим, потерпевшему не обязательно выдвигать обвинение: эту роль берёт на себя королевский прокурор. Так что Шапс тихо полз по стеночкам, надеясь, что сможет поговорить с дочерью без свидетелей, но этому мешало присутствие Теодора. Корнелиус терялся в догадках кем же мог быть спутник дочери. Но когда Виола прибыла на место, всё прояснилось. Трактир и постоялый двор под гордым названием "Вороной конь" принадлежали гильдии наёмников. Девушка к ней принадлежать не могла, поэтому становилось очевидно: наёмник вот этот кудлатый и бородатый мужчина.

В воротах Теодор нагнал Виолу и пошёл рядом, так что Шапс безбоязненно смог приблизиться. Девушка уже поднималась по ступенькам внутрь, когда он её окликнул:

— Виола, дочка!

Девушка резко повернулась и сбежала к нему по ступенькам. На лице её изображалась целая буря разноречивых чувств от порыва броситься в объятья до острого желания убить на месте. Но когда она остановилась, приблизившись к Шапсу на расстояние вытянутой руки, все эмоции как губкой стёрли. Перед ним было лицо мертвеца.

— Что ты от меня хочешь? — произнесла она плоским, лишённым выражения голосом.

— Виола, доченька, прости меня, старого дурака! — начал Корнелиус, — Я так ошибся! Не надо было мне слушать твою мачеху. Это она

Вилька жестом остановила бессмысленные излияния.

— Знаешь, — сказала она, — Я всегда считала, что ты просто слабый человек и жалела тебя. А ты дважды меня предал. В первый раз когда сплавил Проппам, зная, что представляет из себя их сын. По сравнению с этим то, что ты лишил меня собственной личности, засвидетельствовав мою смерть, просто цветочки. Но в третий раз я предать себя не дам. Умерла так умерла. У тебя больше нет дочери Виолы, Корнелиус Шапс. Нет и никогда не было.

Она развернулась и опрометью бросилась в трактир. Шапс было поспешил следом. Но на крыльце его остановил кудлатый наёмник.

— Ты куда? — спросил он глумливо, — Тебе там делать больше нечего. Слышал, что девушка сказала? Для тебя она умерла. Ты сам так сказал на дознании.

— Я её отец! — в отчаянии прошептал Корнелиус.

— Нет, — замотал головой Теодор, — Всё, кончилось твоё отцовство. Теперь Вилечка моя дочь. Моя бесценная девочка, которую ты у меня украл двадцать три года назад.

Что-то такое было в глазах этого наёмника, что Шапс не стал больше спорить. Ссутулившись, втянув голову в плечи, он побрёл домой, чувствуя себя последним подонком. Но где-то в глубине души тлела маленькая беззаконная радость: никто не станет на него жаловаться, никто не устроит скандала. Наёмник увезёт Вильку навсегда, а значит тюрьма за лжесвидетельство ему больше грозит.

Тео поднялся в номер к Виоле. Она стояла у окна и по щекам её текли слёзы.

— Не плачь, девочка, не стоят они того, — сказал Теодор, прижимая пушистую голову девушки к своей груди.

— Я и не плачу, — ответила Виола, — Слёзы сами всё текут и текут. Но не в этом дело, дядя Тео. Что свекровь моя сволочь, а отец ничтожество я знала всегда. Только вот не думала, что настолько. Вопрос в другом: мне-то что сейчас делать? Я теперь никто, человек без имени. Даже дело своё не могу открыть, ведь для этого надо будет предъявить бумаги, которых у меня нет. Доказывать свою личность в суд я не пойду и ты понимаешь почему. Но мне-то самой как дальше жить? Утопиться им на радость?

Слёзы высохли. Перед Тео стояла его Вилька: храбрая, честная и великодушная. А он точно знал сейчас, что надо сказать и сделать.

— Сядь-ка, — показал он ей на стул, — и послушай меня.

Девушка пожала плечами, как будто не предполагала услышать от Теодора ничего нового, но села без разговоров. Он начал:

— Ты рассказывала мне, что твоя мать звалась Лилианой и была родом из города Мезьера, Так?

— Так, — подтвердила Виола.

Тео как в воду холодную нырнул.

— Видишь ли, я тоже родом из Мезьера. Я тот самый жених твоей матери, который поехал зарабатывать на свадьбу, а вернулся когда Шапс уже увёз в Гремон мою невесту.

Вилька распахнула на него свои удивлённые, неверящие глаза и глядя прямо в них Тео выложил ей всю свою историю. Под конец сказал:

— Не знаю, поверишь ли ты мне, но я вижу в тебе не Лилиану, нет. Ты для меня наша с ней не случившаяся дочь. Родней и ближе тебя у меня во всём свете никого нет. Так что плюнь на Альтенбург. Не надо никому ничего доказывать. Поедем в Элидиану, там выправим тебе новые документы. Виола Шапс умрёт окончательно и бесповоротно, вместо неё родится и будет жить Виола Бенье, моя дочь!

Вилька с рыданиями бросилась ему на шею.

— Имя?

— Виола Лаура

— Фамилия?

— Санденс, урождённая Бенье.

— Место рождения?

За время, понадобившееся Тео и Вильке чтобы добраться до столицы соседнего королевства, они в деталях проработали легенду, поэтому девушка сейчас не стала мямлить, ответила уверенно:

— Элидиана, город Сармель.

— Где это? — заинтересовался вдруг чиновник.

— В предгорьях Драконьего хребта, — с готовностью пояснила Виола, — Был. Там случилось землетрясение и город завалило полностью. Сейчас над ним несколько сотен локтей камня. Мы потому и обратились в вам, господин, что у меня нет возможности возобновить мою метрику по архивным данным. Только свидетельства тех, кто меня давно знает.

Трое свидетелей, стоявших у неё за спиной, ухмыльнулись и переглянулись. Все они были старыми приятелями Теодора и рады были ему помочь, но их очень веселило то обстоятельство, что друг не потащил красивую девушку в постель, а вознамерился её удочерить. Но раз Тео сказал дочь значит дочь. Ради него они готовы были подтвердить что угодно, лишь бы это выглядело мало-мальски правдоподобно.

Пройдя через изнурительную процедуру установления личности, Вилька вышла из Элидианской магистратуры аж с двумя документами: копией никогда не существовавшей метрики, по которой она была внебрачной дочерью Теодора Бенье и Лилианы Горже, и удостоверением личности. Оно вообще являлось произведением высокого искусства. Так как Виоле выгоднее всего было считаться вдовой, ребята-наёмники прошерстили списки обозов, которые за последние два года подверглись нападению разбойников.

Пропп отпадал, пусть даже никто бы не попытался притянуть Вильку к ответу если бы она назвала его имя. Но ей даже сама мысль о нём была неприятна и в качестве её покойного мужа был выбран купец из Империи по фамилии Санденс. Он погиб год назад, а данные о семейном положении имперцев проверке не поддавались. С трудом, но удалось уговорить чиновника вписать его в удостоверение личности Виолы в качестве покойного мужа. Теперь в глазах закона она была дочерью уважаемого гражданина Элидианы Теодора Бенье и вдовой мифического купца из Империи Валериана Санденса. Можно было начинать новую жизнь.

Они уехали из Альтенбурга на второй день после того, как Вилька отказалась от родного отца. Тогда её всё время колотило и она с трудом справлялась со своими чувствами. Хорошо хоть не плакала, просто уходила в себя и с трудом возвращалась к повседневности. Проигрывала в уме каждое слово, каждый жест и пыталась понять, можно ли было поступить иначе. Теодор, видя её состояние, торопился с отъездом, полагая, что дорога должна развлечь и отвлечь его девочку. Знакомый наёмник подсказал: не развлечь, а занять. А когда узнал, что у Виолы нет документов, то даже рассмеялся: его предложение единственный выход. Оно состояло в том, чтобы наняться в очередной купеческий обоз. Тео охранником, Вилька поварихой. Кстати и обоз уже готовился отойти. Служащим в обозе документы не нужны, за их благонадёжность ручается хозяин. Поэтому они выехали из Альтенбурга срочно и не в качестве пассажиров. Да что там! Даже новых вещей Виола не успела себе купить. Правда впоследствии она об этом не жалела.