От таких мыслей сон прошёл и бедняга провертелся в постели почти до утра. Заснул только перед рассветом и пропустил отъезд Теодора, завтрак и ещё много чего. Стефан хотел было его разбудить, но Эльза не дала. Как курица-наседка защищает своих цыплят, так она грудью встала перед дверью в комнату молодого графа.

— У бедного мальчика всю ночь свет горел, не иначе бессонницей мучился. Пусть отоспится.

Она уже убедила себя, что Вилька её дорогого мальчика не любит, поэтому и не спешила способствовать их общению. Наглая девица оказалась недостойна своего счастья. А малыш Эдмон… Что ж, Эльза знала закон и прекрасно понимала: заяви Ульрих свои права на сына и Виоле придётся его отдать. Была бы замужем — другое дело. Если же Ули наконец возьмётся за ум и согласится стать настоящим графом, то обязательно женится на благородной, которая будет ценить своё счастье. О том, каково будет место Эди в доме потенциальной мачехи, она не думала. Зато знала, что для того, чтобы снискать благожелательное отношение короля Губерта, наличие наследника Ули просто необходимо.

Виола же встала до света, проводила Теодора, перекусила на кухне хлебом и сыром и уселась на заднем крыльце смотреть восход, подстелив какой-то старый плащ. Эди пристроился рядом: раз мама хочет чем-то любоваться, то и ему нужно. Но сон очень быстро сморил малыша, не привыкшего вставать так рано. Краешек светила только-только высунулся из-за горизонта, а Эдмон уже сладко спал, завернувшись полой плаща и положив голову маме на колени. Там их и нашёл Мельхиор. Сел рядом, скинул с себя ещё один плащ и укутал мальчишку потеплее. Виола на мгновение стиснула его запястье своей рукой, как бы говоря: "спасибо".

Какое-то время они сидели молча. Солнце встало, осветив вершины гор золотым светом, затем поднялось выше и освещение стало обычным, утренним. Виола хотела было подняться и унести мальчика, но Мельхиор удержал её.

— Не надо будить Эди, пусть спит. Плащ у меня зачарованный, с особой пропиткой, так что ему не будет ни холодно, ни сыро. Давай посидим ещё немного.

— Хорошо, — согласилась молодая женщина, — посидим. Тогда ответь мне на вопрос… Вот ты предложил мне выйти за тебя замуж… Что ты имел в виду?

К чести Мельхиора он сразу понял, откуда ветер дует, и ответил вопросом на вопрос:

— Ты хочешь узнать, какой именно брак я тебе предложил: обычный, в храме доброй матери или магический?

Виола молча кивнула.

— Не думал я, что Ульрих поторопится тебя просветить насчёт наших магических тонкостей, а то рассказал бы раньше. На этом этапе, Виола, я имел в виду то, что имеют в виду обычные люди, когда предлагают девушкам выйти за них замуж. Никакой магии, только благословение богини.

Девушка вскинула на него недоверчивый взгляд, а он продолжил, неподвижно глядя прямо перед собой:

— Тебя удивили слова про этап? Я поясню. Не пришло ещё время для того, чтобы скреплять наши отношения магией. Если твой Ули объяснил тебе про магический брак под названием "Разделение жизни", то ты сама должна понимать почему.

Виола хорошо запомнила всё, что услышала от Ульриха, поэтому только плечами передёрнула.

— Хорош этот ваш магический брак. Ужас какой-то. И меня пугает вовсе не перспектива умереть вместе с мужем, поверь.

Мельхиор усмехнулся.

— Даже не сомневался, настолько-то я тебя знаю. Ты боишься за свою свободу, правильно?

Вилька только вздохнула. Она не желала отвечать, вообще не хотела этого разговора, но встать и уйти не получалось: голова спящего сына лежала у неё на коленях, не давая подняться. Её молчание не смутило мага, он не нуждался в поощрении для того, чтобы представить любимой женщине свою точку зрения.

— Я прекрасно помню, что ты не раз при мне излагала: независимость, свой дом, своё дело, деньги в банке, которыми ты вольна будешь распоряжаться по своему усмотрению. На мой взгляд отличная программа: несколько лет назад я подписался бы под каждым словом. Теперь я бы добавил: любимая женщина рядом. Речь, естественно, о тебе. Ты в этот список добавила сына. Я предлагаю тебе не отказаться от своих целей, а соединить их с моими: в принципе они отлично сходятся.

— Я это давно поняла, — грустно произнесла Виола, — поэтому и не сказала тебе, что всё отменяется, когда появился Ульрих. Ты же не слепой, видишь, что он готов взять меня в жёны хоть завтра и сделает всё, чтобы тебе помешать. Но, насколько я могла заметить, тебя это не смущает.

— Меня смущает то, что у вас с ним ребёнок. Нет, сам по себе Эди — просто чудо, я уже люблю его, ведь он — часть тебя. Пугает другое: что завтра ты скажешь: "Прости, но я выбрала отца своего ребёнка". Всё же ваши чувства были сильными и яркими, раз родился такой замечательный парень. И не говори, что всё давно умерло. Чувства — дело непредсказуемое, я на горьком опыте убедился. Они могут воскреснуть и тогда мне не поздоровится. Я был бы спокоен, если б мог поверить, что ты меня полюбила, но тешить себя иллюзиями не в моих привычках. Ты просто хорошо ко мне относишься.

Виола робко прикоснулась тонкими пальцами к обшлагу его рукава:

— И ты готов смириться с тем, что я не люблю тебя а всего лишь хорошо отношусь?

Мельхиор поймал её пальчики и сжал в своей ладони.

— Смириться? Нет. Просто я не тороплю события, они должны приходить в свой срок. Пока мне этого достаточно, потому что я верю: если мы будем вместе, то рано или поздно ты меня тоже полюбишь. Не влюбишься, как девчонка в портрет красавчика на заборе, а примешь меня душой как своего единственного. Поэтому я и не заговаривал с тобой о разделении жизни. Главное условие этого брака — полное и безоговорочное доверие с обеих сторон, а это возможно только между любящими.

— А правда, что в магическом браке муж может контролировать не только действия своей жены, но и каждую её мысль? — вдруг, решившись на что-то, спросила Виола.

— Правда, — вздохнул маг, — но правда и то, что редко кто так поступает. Поверь, такая способность — не суть магического брака, а не самый приятный побочный эффект. Это же с ума сойти можно: представь, что кроме своих мыслей, человек одновременно слышит в голове чужие и переживает чувства другого точно так же, как свои, и в то же самое время. Обычно мужчины тщательно экранируются чтобы, не приведи боги, не услышать сумятицу, которая обычно творится в головах прекрасных дам, и не упасть в водоворот самых разноречивых ощущений. Уж я-то точно не полезу к тебе в голову: всё, что мне надо знать, ты сама мне расскажешь. Поэтому зря Ульрих тебя этим пугал. Но тут есть и положительные моменты: связь действует на расстоянии и если женщина попала в опасную ситуацию, она всегда сумеет достучаться до своего мужа и позвать на помощь. А ещё он сможет взять на себя часть её боли, облегчить страдания и даже вылечить когда она заболеет.

— Ули сказал, что обряд сам по себе неприятный и болезненный, — задумчиво протянула Вилька.

— Не знаю, не пробовал, — хмыкнул Мельхиор, — Если судить по тому, что о нём пишут, да, скорее всего так. Одно из условий заключения — женщина должна быть на тот момент здоровой. Правда и то, что боль кратковременная и такая, которую вполне можно вытерпеть, тем более всего один раз. Но я тебя не уговариваю, просто рассказываю как есть. Глупо я поступил, что не объяснил сам все перспективы с самого начала. Надо было сразу выложить все карты на стол, а я побоялся тебя отпугнуть.

— Тебе просто не повезло, — констатировала Виола, — нашего мальчика украли и к нам присоединился его папаша, который задумал мня вернуть и прибрать к рукам ребёнка. Если бы не Ульрих, твой план был бы безупречен.

На слове "безупречен" их губы наконец встретились. Рука Мельхиора легла на талию Виолы, он привлёк её к себе…

— Дядя Мельхиор, — услышали оба, — а ты что, тоже хочешь стать моим папой? Как дядя Ули?

Маг, услышав голосок мальчишки, слегка отодвинулся от Виолы. Затем его руки нырнули под плащи и Эдмон взлетел на них в воздух, вереща и хохоча.