Попрощавшись с парнем, он сам подходит ко мне, потому что я так и стою истуканом посередине парковки.

— Проблемы с телефоном? — резко спрашивает, недовольно скрестив руки на груди.

— Н-нет, — мямлю невнятно. — Ты звонил?

Решаю разыграть дурочку. Молчу, тупо уставившись на парня, разглядываю его одежду, лишь бы не смотреть в глаза. На нем привычно темные оттенки, массивные ботинки. Обоняние улавливает невесомый запах кедра.

Он ничего мне не отвечает, лишь разворачивается и идет к своему авто. Я остаюсь стоять на месте.

Около пассажирской дверцы раздраженно оборачивается, видимо, не услышав моих шагов за спиной.

— Я жду, — нетерпеливо бросает, распахивая дверцу.

— Может перенесем нашу встречу на другой раз? — начинаю сумбурно лепетать, испуганно сканирую стеклянными глазами салон его авто. — У меня немного болит голова и…

Замолкаю, осознав, какую чушь я несу. И насколько моя ложь банальна.

Ян продолжает ждать, но я вижу, что его терпение на исходе.

Быстро оглянувшись, с неудовольствием замечаю на парковке кучу знакомого народу. Но делать нечего, и я залезаю внутрь салона. Захлопнув за мной дверцу, он обходит спереди и садится на водительское место.

Поправляю шарф на шее. Если завтра меня снова будут осматривать, врачи придут в ужас от того, что творится с моим телом. Обреченно вздыхаю и всю дорогу смотрю в окно, избегая взгляда однокурсника.

В голове нелепая мысль, что я еду с ним в третий раз, но впервые в трезвом уме и ясном сознании. Давлю смешок.

Около огромных ворот, он подносит магнитную карту, и они разъезжаются. Припарковавшись прямо у главного входа своего огромнейшего особняка, он выключает двигатель и поворачивается ко мне.

— Зачем тебе эти деньги? — как гром среди ясного неба раздается в тишине неожиданный вопрос. В его голосе напряжение, толика любопытства и… что-то еще, что я пока не могу понять.

Я не хочу выглядеть жалко, но частичка меня хочет оправдаться за содеянное. Почему я решилась на такой отчаянный шаг. Я не жду прощения. Но хочется, чтобы он хотя бы понял мотивы.

Сглатываю, прежде чем заговорить.

— Я больна… Мне нужны деньги на операцию. Иначе я никогда и ни за что не сделала бы такого.

По мере того, как я говорила, лицо Яна каменело, а глаза словно покрывались коркой льда. Он холодно взглянул на меня и чему-то усмехнулся, покачав головой.

— Я сказала что-то смешное? — не выдерживаю я.

— Нет, отнюдь. Тоскливо от тебя, пиздец. Пойдем. — С этими словами он выходит наружу.

О чем он, черт возьми? Это, все-таки, жалость?

И в голове тут же мелькает призрачная надежда. Может… он меня отпустит?

— Куда мы идем? — осторожно спрашиваю. Он зло поворачивается ко мне. Я совсем не понимаю эту злость.

— Как куда? Трахаться, конечно же. Для чего я тебя сюда привез?

— Мои друзья всего лишь помогали мне. Зачем ты так с ними?

Мы зашли в его комнату, и я пытаюсь всячески отвлечь его от задуманного, но тщетно. Ян стягивает с себя толстовку, затем берется за футболку. На моем вопросе замирает и вопросительно смотрит на меня, края футболки снова падают вниз, прикрывая тренированный пресс.

— Злату оставил без волос, а на лице Тимки живого места нет.

Он вдруг коротко хохочет. С неприязнью смотрю на него. Истомин перестает смеяться и поясняет.

— Я всего лишь заплатил тем ребятам и попросил придумать для твоей подруги кару. Без насилия и физической расправы. Не знал, что остригут. Ботана да, сам лично отделал. Этот сука выбесил меня. Будет знать впредь, как загребать чужое. И подруге твоей наука. Или ты думала, я должен оставить их безнаказанными? Может, еще покормить перед отъездом нужно было? В том, что с ними случилось, виновата только ты.

— Я же сказала… — но парень меня перебивает.

— Больше всего на свете ненавижу ложь, — внезапно говорит мне и подходит вплотную, обволакивая своим запахом и теплом. — А из тебя она слишком часто изрыгается.

Что? О чем это он? Так разозлился, что я не брала трубку?

— Что ты имеешь ввиду? Я не лгала…

— Заткнись. Я купил тебя не для разговоров. Снимай с себя все, — звучит жесткий приказ.

Глубоко вздохнув, делаю как он сказал. Но нехотя и медленно. Стою в простом хлопковом белье, скромный комплект из самого обычного отдела известной сети масс-маркета. Ян при этом не отходит от меня ни на шаг, пока раздеваюсь, мои локти и колени задевают его твердое тело. Но шаг назад сознательно не делаю. Его аура давит и подчиняет, но я упрямо стою на своем.

Хочется крикнуть: «Я тебя не боюсь!».

Но это будет неправда. Я его боюсь, и, ой как, сильно. И пугающая реакция на него тоже не нравится. Он мне никто. Он мне неприятен, как человек. Он унижал меня. Втаптывал в грязь словами и действиями. Но от его накрывающего горячим цунами взгляда меня смывает с моих привычных берегов. Низ живота наливается свинцовой тяжестью, а по крови начинает бежать адреналин, едва я представляю, как он входит в меня или трогает своими длинными пальцами.

Возможно, всему виной то, что он у меня первый.

Протягивает руку и пальцем ведет по незатейливому повторяющемуся узору на бюстгальтере в виде крохотных розочек. Скользит вверх по лямке. Моя кожа тут же покрывается мурашками от невесомых прикосновений. Плавно обходит меня, не прекращая путешествовать пальцем по моему плечу.

Неспешно разглядывает свою покупку.

Спускается к лопатке, чувствую, как трогает родинку. В абсолютной тишине раздается щелчок застежки. Знаю, что будет дальше, но все равно делаю это. Машинально сжимаю ткань руками на груди, чтобы не уронить, но казавшиеся нежными пальцы неожиданно жестко дергают бюстгальтер вниз, срывая напрочь под мой сдавленный всхлип.

Ян обходит меня кругом и снова встает перед лицом. Цепко хватает за мой подбородок и поднимает вверх, его глаза больше не выражают ни капли былой нежности или осторожности. Большой палец проходит по моей нижней губе, ощупывает мягким прикосновением. Но затем Истомин тут ж сминает мои губы грубо, потягивая лицо на себя.

Не пощадит.

В прошлый раз он действительно сдерживал себя, наверное, мог наплевать на мою девственность и просто порвать. Но он этого не сделал. Но сейчас… Пустой, ничего не выражающий взгляд. Ему безразлично что со мной будет. От осознания жуткой правды хочется забиться под кровать.

Приближается близко-близко, шепот острыми иглами впивается под кожу, не оставляя ни какой надежды.

— Тебе отлично это удается. Играть в кроткую овечку. Много лохов облапошила? Удивительно, как ты так долго оставалась девственницей. Ненавижу, когда мне пытаются морочить голову. Очень сильно ненавижу, — цедит и резко толкает меня в грудь.

Ничего не успеваю подумать или ответить. Вскрикнув, теряю равновесие и пытаюсь ухватиться хоть за что-нибудь, но хватаю только воздух, и падаю на спину. Падаю на кровать. Судорожно выдыхаю, уставившись на парня. Ян стоит и смотрит на меня свысока из под опущенных ресниц. Его темная фигура придавливает, заставляет замереть и не шевелиться. Он наклоняется и сдергивает с меня трусики одним движением. Забирается в кровать на самый краешек.

Не понимаю, что за игру он ведет, и что означают его слова. Но сейчас он пугает меня до чертиков.

— Стоять, — звучит резкое, едва я пытаюсь отползти на другой край кровати. Истомин хватает меня за лодыжки и дергает на себя. Сипло дышу, оказавшись прямо на его возбужденном под тканью штанов члене. В клитор упирается металлическая пряжка расстегнутого ремня. Горячит и охлаждает одновременно.

Пульс отдает звенящим гонгом в висках, кажется, что кровь закипает и выливается из краев своих сосудов. Страх непримиримо граничит с возбуждением.

Истомин покачивает бедрами, и рельефная пряжка впивается сильнее, заставляя тихо вскрикнуть и предательски истекать влагой. Его пальцы тут же проходятся по ней, растирают. Не мешкая, он погружает пальцы в мое лоно, начинает ласкать.