В наше время этому вопросу также уделяется достаточно внимания многими известными учеными-правоведами.

Проблема смертной казни изначально рассматривалась с диаметрально противоположных позиций — "за" и "против". Еще до нашей эры данный вопрос дискутировался на уровне развития демократии Древней Греции и ассоциируется с именем Диодота, оспаривавшего эффективность предупредительного воздействия смертной казни с позиций ее устрашающего воздействия.

Общеизвестно отношение к смертной казни в средневековой Европе с ее изощренностью форм и методов исполнения. Тем значимее являются первые попытки поставить под сомнение целесообразность ее применения. И тем более справедливо отдать должное выдающемуся итальянскому гуманисту и просветителю XVIII в. Ч.Беккариа[65], который в трактате 1764 г. "О преступлениях и наказаниях", выражая требования нарождавшейся буржуазии в борьбе с феодализмом, высказался за отмену смертной казни. Поставив вопросы: "является ли смертная казнь действительно полезной и справедливой в хорошо устроенном правлении" и "что это за право убивать себе подобных, присвоенное людьми"[66], он обосновывает вывод о том, что в цивилизованном государстве при господстве законов нет необходимости в применении смертной казни. Это особенно важно, поскольку среди известных просветителей XVIII в. было характерно либо позитивное отношение к смертной казни (Вольтер), либо нейтрально-умеренное (Монтескье, Руссо).

Переходя к рассмотрению проблемы смертной казни в истории России, следует сделать одно общее замечание. Истоки ее происхождения в качестве вида наказания можно проследить на примере принципа талиона — воздаяние лицу, совершившему преступное деяние, путем причинения ему вреда, тождественного тому, который он причинил. Кратко это выражается в известной формуле "око за око, зуб за зуб" и обычно связывается с законами вавилонского царя Хаммурапи. И хотя в дальнейшем принцип талиона во многом был вытеснен уплатой пени в пользу потерпевшего, основы отношения к смертной казни как адекватному возмездию за содеянное, очевидны. Наиболее явно это проявляется в обычае кровной мести, дошедшем из глубины веков и сохранившемся в ряде религиозных законов до настоящего времени.

Отношение к смертной казни как виду наказания в Древней Руси хотя во многом и соответствовало общим правовым канонам, отличалось значительным своеобразием. Уголовно-правовая база применения смертной казни была весьма ограниченна и изначально не вписывалась в систему наказаний.

Так, Русская Правда не предусматривала смертной казни, допуская, однако, право кровной мести для строго ограниченного круга родственников потерпевшего. Это являлось своеобразной формой общественной расправы с преступником, имеющей истоки в византийской правовой системе и определявшейся тезисом "кровь за кровь, смерть за смерть". Летописные источники свидетельствуют о казнях за мятежи, преступления против христианской веры, измену.

Процесс централизации российской государственности и укрепления монархической формы правления объективно потребовал определенной законодательной кодификации. Это нашло свое выражение в составленной при правлении великого князя Московского Василия Дмитриевича в 1397 г. уставной Двинской грамоте. Характерно, что в ней, в ст. 5, предусматривалась смертная казнь только за кражу, совершенную в третий раз, а отнюдь не за убийство. Следовательно, можно говорить, что уголовно-правовая доктрина периода феодализма уже основывалась на приоритете защиты права собственности, а не личности, более характерной для развития буржуазных отношений.

В последующем данная концепция получает свое развитие. Следующий значимый уголовно-правовой акт — Псковская судная грамота 1467 г. — распространяет назначение смертной казни еще на четыре категории преступлений. Это воровство в церкви, конокрадство, государственная измена, поджог. Как видно, и здесь во главу угла, наряду с государственными интересами, ставятся отношения собственности.

Начиная с XV в. наблюдается постепенное увеличение сферы применения смертной казни путем расширения круга преступлений, караемых ею[67].

Так, по Судебнику 1497 г. смертная казнь назначалась за убийство своего господина и "просто" убийство, разбой, повторную кражу, измену, иные государственные преступления, религиозные преступления (например, святотатство), клевету. Еще более широкое использование смертной казни предусматривал принятый при Иване IV, вошедшем в историю как Иван Грозный, Судебник 1550 г. Подводя законодательную базу под проводимую политику укрепления централизованного Российского государства с единой самодержавной властью и закрепощения крестьянства, в Судебнике появляются понятия "лихое дело" и "лихие люди". Из истории правления Ивана IV достаточно хорошо известны результаты столь расширительного толкования преступных деяний и лиц, совершивших преступления. Смертная казнь превратилась в основной вид наказания, сопровождалась пытками и отличалась невиданной до этого изощренностью и публичностью. Еще более широко смертная казнь была распространена Уложением 1649 г., в котором с еще большей очевидностью она являлась основным видом уголовного наказания. По различным оценкам, число преступлений, караемых смертной казнью, составляло от 54 до 60[68], а по исполнению она подразделялась на два вида: простая и квалифицированная. При простой применялось повешение, а при квалифицированной — сожжение, отсечение головы, четвертование и др. Смертная казнь всегда совершалась публично, за исключением воскресных и праздничных дней. По отношению к беременным женщинам она откладывалась до разрешения от бремени.

По Воинским артикулам Петра I, по подсчетам отечественных юристов, смертная казнь могла применяться в 123 случаях. Вместе с тем область применения смертной казни иногда, исходя из политических и экономических интересов, ограничивалась. Так, Указом 1703 г. повелевалось применять смертную казнь только за убийство, измену и мятеж, в иных случаях применялись телесные наказания (кнут), клеймение и ссылка в каторгу на определенный срок или навечно.

Наиболее существенные изменения отношения к смертной казни начинаются в послепетровскую эпоху во время царствования дочери Петра I Елизаветы. В этот период отменяются смертная казнь и пытка для лиц, не достигших семнадцатилетнего возраста. Указы от 2 августа 1743 г., 25 мая 1753 г., 30 сентября 1754 г. вводят и подтверждают замену "натуральной смертной казни" на политическую — ссылкой "на каторжные работы, предварительно подвергнув: наказанию кнутом с вырыванием ноздрей и постановлением клейма" или без такового[69]. При этом все дела, караемые смертной казнью, передавались в Сенат на рассмотрение императрицы. Таким образом, в данном случае мы видим исторический прообраз знакомых нам понятий "помилование" и "мораторий на применение смертной казни".

В царствование Екатерины II по отношению к общеуголовным преступлениям смертная казнь считалась отмененной. Однако это не касалось так называемых общегосударственных преступлений. Так, в 1775 г. на основании Уложения 1649 г. и Уставов Петра I были жестоко казнены руководители и участники пугачевского восстания, а в 1826 г. по делу участников восстания 14 декабря 1825 г. пятеро основных руководителей были повешены, хотя по приговору Верховного Суда к смерти были приговорены 36 человек.

Предусматривалась смертная казнь и в Своде законов Российской империи, и по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., и по Уголовному уложению 1903 г.

В Своде законов 1832 г. круг применения смертной казни был четко очерчен. Она назначалась лишь за наиболее тяжкие виды государственных преступлений в качестве исключительной меры и только по приговору Верховного уголовного суда, за карантинные преступления по карантинному Уставу 1832 г. и за воинские преступления по Полевому уголовному уложению. По двум последним категориям преступлений смертная казнь могла быть назначена только по приговору военных судов.