Райдер невольно сжал кулаки. Он почувствовал себя загнанным зверем, как любой человек, ожидающий пытки.

– Вы занимались любовью?

– То, чем мы занимались, не имеет значения.

– Но ведь Хэнли тогда еще оставался вашим покровителем.

– Да, конечно. Однако я никогда не рассказываю другим джентльменам о том, что происходит у меня в спальне.

Райдеру – униженному оттого, что ему хотелось все знать, и оттого, что ему хватило грубости спросить об этом, сокрушавшемуся оттого, что Миракл должна была все снова пережить – показалось, будто ему нанесли удар.

Далее дорога пролегала мимо руин небольшого донжона, заброшенного сотни лет назад. Его каменные стены возвышались на живописном обнажении породы. С крутых склонов горы в глубокое ущелье бежала вода. Миракл сошла с тропы и, пробежав под сводчатыми воротами, очутилась в заросшем травой внутреннем дворе замка. Винтовая лестница вела на самый верх развалин. Миракл взбежала на полуразрушенные зубчатые стены.

С минуту Райдер, запрокинув голову, наблюдал за ее стройной фигуркой на фоне прозрачных облаков и голубого неба. Миракл стояла, покачиваясь, как от сильных порывов ветра. И Райдер бросился за ней наверх, перепрыгивая через две ступени.

– Напрасно я спросил вас об этом, – сказал он. – Простите меня.

Миракл покачала головой и, опустившись на камень, обхватила руками колени и устремила взгляд в открывавшееся перед ней пространство. Ее совершенный профиль был словно вылит из стали.

– На следующее утро граф почти не выпускал меня из виду, – продолжила Миракл. – Он пребывал в сумрачном расположении духа. Никогда прежде я не видела его таким. Я не решалась открыто противоречить ему. Он был разъярен и находил утешение в обладании любимой игрушкой. Вцепившись в мою руку, он держал меня смертельной хваткой. Пытаться вырваться от него означало устроить публичную сцену в роскошной гостинице Эксетера. Этого он бы мне никогда не простил.

– Стало быть, вы сели на яхту вместе?

– Да. Прежде чем отправиться в Солент, мы должны были зайти в Лайм-Риджис и провести несколько дней там. Я решила, что оттуда ускользнуть от него будет проще.

– Усыпив его подозрения?

– Да, если угодно. Однако прежде чем мы достигли Лайма, на яхту тайно среди ночи проник Уилкот. Я увидела его, когда вышла на палубу посмотреть на звезды. Они сидели с лордом Хэнли за выпивкой. Тогда-то я и поняла, что мне во что бы то ни стало следовало уехать еще в Эксетере, но было уже слишком поздно.

Райдер присел рядом с Миракл. Почти ничего не видя перед собой, она взяла его за руку.

– Хэнли был пьян?

– Не думаю. Но Филипп Уилкот – бесспорно. Они решили осуществить свою договоренность независимо от того, хочу я этого или нет.

Страх и боль за нее пронзили каждый мускул Райдера.

– Я жалею, что завел этот разговор, Миракл, но теперь должен услышать, что было дальше.

– О, не волнуйтесь! Все не так страшно. – Она стиснула его пальцы и, повернувшись к нему, улыбнулась. В ее темных глазах светилась отвага – Миракл бросала вызов всему свету. – Того, чего вы боитесь, не было. Уилкот попытался меня изнасиловать, но у него ничего не вышло.

– Вы боролись с ним?

Миракл отпустила его пальцы и, поднявшись, принялась расхаживать вдоль стены.

– Еще как! Он затащил меня в каюту, но я была в бешенстве и твердо решила перехитрить его или, по крайней мере, дать отпор.

– А что Хэнли?

– Он стоял, привалившись к дверному косяку, и наблюдал. Когда Уилкот сорвал с меня платье, его взгляд колол меня иглой, однако он не двинулся с места. Не думаю, что происходящее его возбуждало.

– Возбуждало? Боже мой!

Миракл посмотрела Райдеру в глаза. Каждая черточка ее лица выражала отвращение. Неужели Райдер, каким бы порядочным и благородным он ни был, никогда не догадывался, каким уродливым бывает мир? Пусть он и провел свою жизнь рядом со звездами в своих родовых башнях. Однако теперь, когда Миракл уже начала свой рассказ, избавить его от неприглядной правды жизни – равно как и от себя самой – она не могла.

– У графа, судя по всему, была какая-то причина угодить Уилкоту таким образом, – сказала она. – Вам, разумеется, это кажется диким, но многих мужчин приводит в возбуждение изнасилование, происходящее у них на глазах, даже при том, что сами они в нем не участвуют.

Райдер с видимым усилием взял себя в руки.

– И вы полагаете, это относится к Хэнли?

На Миракл нахлынули воспоминания. Подавив в себе ужас, она, чтобы хватило сил описать последующее, закрыла глаза.

– Не совсем. Тем не менее, его выражение было… Он словно был закован в какую-то невидимую броню. У него на лице было написано полное равнодушие ко всему происходящему. В этот момент мое презрение к нему превысило ненависть к Уилкоту. Мне удалось вырваться (к тому времени я уже осталась босиком, волосы растрепались), я схватила с пола туфлю и ударила ею лорда Хэнли в пах. Он тут же согнулся пополам от боли. Вот тогда-то Уилкот и стал меня избивать. Граф повернулся и вышел из каюты.

«На тебя никто больше не позарится. Шлюха! Шлюха! Под Хэнли легла, а от Филиппа Уилкота нос воротишь?»

– Миракл!

Голос, казалось, долетел откуда-то издалека, но то был лишь слабый отзвук исполненного болью участия, которое она скорее всего вообразила себе, но которое не имело ничего общего с действительностью. Какое-то дикое неистовство охватило ее. Прижав ладони к глазам, она продолжила ронять слова:

– Уилкот повалил меня на стол, стал кусать мне шею, но ему пришлось убрать одну руку, чтобы расстегнуть брюки. Я стала шарить рукой по столу и наткнулась на рукоять ножа. Уилкот упал на пол. Была кровь. Очень много крови!

– Миракл!

Сильные руки стиснули ей плечи. Миракл открыла глаза, и кошмар рассеялся, теперь она видела только темные ресницы, ярко выделявшиеся на фоне бледного лица Райдера. Он с отчаянием смотрел на Миракл.

– Вы чуть не лишились чувств, – сказал он. – Простите меня. Я не имел права заставлять вас рассказывать мне это.

– Ничего. – Миракл засмеялась, стремясь продемонстрировать свое пренебрежение к тому, что было. – Почему бы вам этого не знать, мой безумный благородный рыцарь, стремящийся спасти меня? Или вы довольно уже знаете, чтобы отправить меня на виселицу?

Произнесенные слова встали между ними. Миракл все бы отдала, лишь бы они не прозвучали. Однако Райдер не отшатнулся от нее с отвращением. Он помог ей сесть.

– Ничто из рассказанного вами ни при каких обстоятельствах не будет использовано против вас, – сказал он мягко. – Вы должны это знать.

Посмотрев в его зеленые, словно штормящее море, глаза, Миракл улыбнулась:

– Ну конечно же! Сэр Галахад даже под пыткой ни за что не выдаст тайны.

Райдер промолчал и отошел от нее.

Миракл прислонилась плечом к возвышающейся над остальными руинами части каменной стены, где в былые времена стояла самая высокая башня, теперь превратившаяся в развалины. В этих остатках былой мощи Миракл виделся символический образ ее нынешнего положения. Райдер, высокий и грозный, смотрел вдаль, на холмы. Над землей, поросшей низким дерном, как гигантские косяки рыб, плыли тени уносимых ветром облаков.

– Ума не приложу, каким образом там оказался нож, – проговорила Миракл, – но на моей руке была кровь. Под телом Уилкота расползалась темная лужа, вытекавшая из раны на плече. Я сорвала с пальцев кольца и побрела на палубу. В голове у меня… в голове у меня стоял туман. Лорд Хэнли сидел, развалившись на носу яхты. Он был мертвецки пьян. Никто не обратил внимания, когда я бросилась на корму, села в шлюпку и перерезала канат. Я сбежала, а нож выбросила в океан.

– В шлюпке без весел?

– Я обнаружила это, когда меня уже отнесло в море. В тот момент, помню, мне хотелось умереть.

Над разрушенным донжоном воцарилась тишина. Райдер, обернувшись, достал из кармана маленькую фляжку.