– Почему вы сказали мне об этом?

– Потому что ты готов это принять. Срок пришел. Понять ты мог бы и раньше, разумеется, только ведь цеплялся бы за свои прежние представления. Сейчас ты стал мыслить иначе. Шире. Понимая, что совершенства нет и не будет. Я не знаю, был Велир небрежен или сделал это умышленно. Зачем? Чего желать властителям? Дан, ты же видишь, у нас есть все, что можно пожелать, и сила, и деньги, и знание. Стать самым-самым? А зачем? Тщеславие с годами перестает быть доминирующей чертой. Как ты полагаешь, можно остаться столь амбициозным, прожив более чем полтысячи лет?

– Мне не понять таких сроков, Нирут. Я просто не знаю. И я по-прежнему не понимаю мотивов властителей. Не глобальных, этого я понимать и не хочу, я мирный обыватель, если угодно, политика меня не интересует. Я не понимаю мелких мотивов. Бытовых. Даже ваших. А где мне понять Велира?

Он посмотрел немножко искоса, и в золотистом взгляде появилось удивление, будто в таком ракурсе Дан получался другим. Более понимающим или более понятным?

– Но ты высказываешь предположения. То есть ты применяешь к нам обычные мерки?

– Ну да. А чего вы от меня хотели? Я не могу смотреть на вас, как на небожителей. Я не могу понять ваших принципов и ваших стремлений… Ну, теоретически понимаю, абстрактно, будто в школе грандиозные планы Наполеона изучаю. А в реальности – нет. Далеко и чуждо, хоть вы – вон он здесь, не только объяснять готов, но даже и доказывать.

– Готов. Могу показать то, что мы нашли.

– Ага. Надо полагать, это где-то в районе Огненных гор? Где в свое время вдоволь порезвились маги, где гнездится то самое абстрактное вечное зло, о котором детям сказки страшные рассказывают? Вы основательно эти сказки редактировали или так, слегка?

– Слегка, – кивнул Нирут. – И магов тоже мы стравили, чтобы они создали той территории максимально зловещую репутацию, да вот перестарались, и маги прихватили с собой почти сто тысяч разумных существ. Ты думаешь, поддерживать равновесие – так просто?

– Я вообще об этом не думаю и думать не хочу, – признался Дан. – Понимаете? Не мое это дело, к тому же это старая история, которая сослагательного наклонения не имеет. Да и вы тогда во властителях не ходили по малолетству.

– Я тогда вообще еще не ходил. Даже не ползал. Так, пеленки мочил со всем усердием, – усмехнулся Нирут. – Но какая разница? Когда я стал одним из них, я принял на себя не только их благие намерения, но и их грехи.

– А мир спасать мы должны там же?

– Ну… Да.

– Неужели через десять тысяч лет там еще что-то функционирует? – усмехнулся Дан. – И не проржавело? А что вы тут говорили о чуждом? Не о магии?

– А с этим мы уже разобрались, – мальчишески улыбнулся властитель. – На основании вашей информации, между прочим. И сильного мага нашли, того самого, который решил попробовать зубки на властителях, выпустив в мир лупоглазое чудовище. Это на самом деле было несложно. Ладно, Дан. Ты иди спать, а мне еще подумать надо.

Ну да, конечно, бутылка-то еще не пуста. Дан послушно поднялся, слегка поклонился, четко так, как когда-то в спортзале. В отношениях с властителем Квадра приняла именно такой стиль, и он охотно позволял им играть в подобные игры. Спать… Уснешь тут.

Хотя что уж такого неожиданного? Морально уже был подготовлен. Что удивило-то? Резкий переход от фэнтези к классической энфешке про мутантов и постапокалиптическое будущее, хотя и отдаленное. Спокойно, Дан. Нечего нервничать радостно: ах, оказывается, мы с вампирами от одного корня, мы братья… Гай тебе брат, а не принц Гент, хоть один вампир, а второй человек. И это открытие века для тебя никак не открытие. Увидел, что может случиться с Землей через десять тысяч лет? А что тебе Земля через эти тысячи?

Ну, попонятнее стали функции, которые властители на себя взяли. Им, понимаешь, дано особое знание. Как раскопали-то? какие носители информации тыщи лет хранятся? глиняные таблички или оптические диски? Ну ладно, раскопали, расшифровали, угадали… лингвисты, наверное, хорошие, потому что даже если какой-то из нынешних языков с тех самых пор существует, так он все равно даже не как древнегреческий, а как совсем древний, индоевропейский какой-нибудь, только при очень большом воображении можно догадаться. Ладно. Они маги великие, если демоны на слух языки мгновенно изучают, то почему кто-то не может быть таким же талантом к письменным источникам? Два раза посмотрел, на третий понял…

Не отвлекаться бы на технические детальки, ох, не отвлекаться бы. Интересно. Базу какую-то раскопали? И Нирут хочет ее Дану показать, хотя и не практикуется у них расширять круг посвященных? Ну и что? Детский азарт какой-то. Успокойся, Дан. Лучше сходи посмотреть, как дела у Гая.

Дан натянул штаны и перешел коридор. Комнаты у них, как и в столичной Башне, располагались рядом. Не зря пришел. Гай, измученный и позеленевший, скорчился в кровати, а на столике рядом валялся опрокинутый стакан. Даже не дотянулся. Кашель. А я этим мы знаем, как бороться, этому нас тетя Кира научила, сейчас вот это сюда насыплем, перемешаем, тепленькой водички добавим и силком в горло вольем.

Гай облегченно расслабился. Эх, уметь бы забирать хоть часть чужой боли…

Остаток ночи он просидел рядом с Гаем, и не напрасно, потому что приступы кашля скручивали его еще два раза, но ближе к утру он успокоился и крепко заснул. Квадра без Гая немыслима. Во всяком случае, их Квадра, которая пока что в единственном числе. А для чего служили Квадры, когда их было много, и думать не хотелось. Дан сильно подозревал, что для этих целей властитель использует Люма.

Да и не наплевать ли? За эти годы Дану не пришлось делать такого, против чего его совесть протестовала бы, почему должно быть иначе? К тому же никто не помешает возмутиться и отказаться, если цели властителя не совпадут с моральными принципами Меча Квадры. О как! Умереть не встать! Моральные принципы у меча… Впрочем, кто знает, они могут быть и у катаны, неспроста ж она явно предпочитала Дана, а не Мирта. Ну а уж… Нет, Дан был далек от того, чтоб считать себя высокоморальным и особо принципиальным, но и особенной гибкостью основ не отличался. Никогда. И по-прежнему не проезжал мимо холма, на котором толпа собралась жечь незнакомца.

А остальные могли и проехать. Для них это было реальностью мира – костры, виселицы и прочий самосуд. Дан неоднократно ввязывался в такие истории, и Квадра молча вставала рядом с ним, шаркал ножкой сторожевой дракон – и суд Линча отменялся. Дан не собирался заменять правосудие. Виноват? Ну так по всей Траитии работают допросчики, не обманешь, даже если захочешь, и суд повышенной гуманностью не отличается. Только вот нет в приговорах сожжения заживо. Телесные наказания, заключение в крепости, каторга или галеры, общественные работы – есть. А моратория на смертную казнь – нет. Виновен – повесят, могут башку отрубить, это уж где какие традиции, особо страшных преступников могут колесовать или четвертовать в назидание. Но хоть через суд.

Конфликтов с толпой не бывало: Квадра сама по себе производила должное впечатление, и крестьяне или горожане понимали: может, и победим, да только какой ценой? И платить жизнью за удовольствие поджарить вора или насильника не собирались. И эту весомость заметно утяжелял Шарик, например, зевавший во весь рот и скребущий землю – на камне царапины оставались. Дан сильно подозревал, что этому дракон научился у Гая, тот тоже любил улыбнуться толпе.

Властителю они исправно докладывали обо всем, в том числе и о таких ситуациях, а он просто мимо ушей пропускал, в самом крайнем случае кивал: ну и ладно, ну и молодцы, не отпустили же жертву, а передали в руки властей, там разберутся, закон поддерживать надо, ну а что с самим заданием?

Гай выздоравливал долго и трудно. Кашель скручивал его все реже, дышать становилось все легче, проходила боль, одышка после десяти ступенек уже не возникала. Три задания Квадра выполнила без него, один раз их сопровождал Люм, отчетливо понимавший, что он никак не замена Гаю, а так, лишний заслон, лишний меч, за который в случае чего никто драться не станет, да и ругаться, если меч сломается, тоже. Он, между прочим, ошибался. Дрались бы. Просто из принципа: наше, надоест – сами убьем, а другим не позволим. К тому же Люм вызывал определенное уважение, хотя и начисто лишен был моральных принципов. Зато был абсолютно бесстрашен, абсолютно разумен и не вставал в позу, если вдруг получал приказ от эльфа. Они не то чтоб признавали его равным себе… Нет, признавали, пожалуй. Только отдельно от себя, вот и все. В дороге никто не заставлял Люма заниматься мелкими хозяйственными делами, все хлопоты делились поровну, ночные дежурства вообще нужны не были – Шарик взял их на себя, да Аль расставлял магические ловушки, не столько по необходимости, сколько практики ради. В их разговоры Люм не лез, однако если вовлекали – не отмалчивался, а если вдруг он вовлекался сам, редко очень, то не возражали.