— Да как бы и простое разбойное, но смущает одно. В почти полной темноте и вдруг обращение «Вашбродь»… Не находите это несколько странным?

— Нет. Погон может блеснуть при лунном свете. Да мало ли… Вы их всех?

— Троих. Проверять из опасения не стал. И вроде бы как ещё один сумел уйти…

— Проверять он не стал, — еле слышно пробурчал генерал. — Хоть здесь сообразили…

— А если это продолжение той истории? Немецкой?

— Вряд ли. Скорее, это уже наши, родные. Слухи-то по столице про вашу персону ходят разные… И не все они приятные…

— Расскажете, Владимир Фёдорович?

— А надо?

— Надо, — твёрдо ответил генералу. — Так хоть знать буду, чего мне опасаться…

— Ну что ж… Самое основное, это то, что после вашей Карпатской эпопеи связывают вас с колдунами…

— С кем!? — удивился и тут же сообразил. — Распутин…

— Да. Ходят слухи, что появился в Зимнем второй старец… В свете ваших недавних рассказов пояснять дальнейшее не вижу смысла… Травничество он решил изучить…

— Да, не нужно, — заключительную генеральскую фразу предпочёл пропустить мимо ушей. — Теперь многое становится понятным.

— Ну и вдобавок последние смерти важных чиновников связывают именно с вами…

— Что!? А я-то тут с какого боку?

— Бросьте, Сергей Викторович. Именно с того самого!

— А разве это уже общеизвестный факт? Моё, так сказать…

— Молчать! — оборвал меня Джунковский. — Даже здесь, среди своих, не нужно болтать лишнего! Я всего лишь хотел сказать, что связывают именно как с колдуном… Теперь понятно?

— Понятно, — отвернулся в сторону, уставился в окно автомашины. — Мне только этого не хватало…

— Поэтому будет лучше уехать из столицы.

— Да это-то теперь понятно, — теперь и я откинулся на спинку сиденья. — непонятно, что дальше делать…

— А что тут непонятного? — повернулся ко мне Владимир Фёдорович. — Служите, летайте, подвиги совершайте, как умеете. А мы пока в столице постараемся навести порядок. Кстати, мы в город въезжаем. Вас куда отвезти? К Сикорскому?

— К нему, куда же ещё, — вздохнул я.

— Да не кручиньтесь вы так, Сергей Викторович. Всё образуется!

— Буду надеяться…

Дальше разговор как-то скомкался и сам собой затих. И до дома Игоря только и делал, что просто смотрел в окно и ничего не видел. Думал.

Автомобиль остановился у парадной, высадил меня, фыркнул на прощание и умчался. Потянул на себя дверь…

— Сергей Викторович! Серёжа!

Обернулся на такой знакомый голос… Лиза… Взглянул в наполненные отчаянной решимостью девичьи глаза и отпустил дверную ручку. Шагнул навстречу, сжимая в руке куртку и отчаянно стесняясь за свой измятый мундир, остановился.

— Здравствуйте, Елизавета Сергеевна…

А ещё через неделю я осматривал свой трофейный «Альбатрос» — готовил его к перелету на юг. Придётся и нам с ним становиться перелётной птицей… Новый Муромец мне так никто и не дал, не выделил. Тратить же собственные средства на покупку оного? Ещё чего не хватало! Да и вряд ли нечто подобное у меня бы получилось. Даже несмотря на свой административный ресурс. Ведь выполнение казённого заказа шло в первую очередь! А потом уже и все остальные. Так что придётся выкручиваться и обходиться собственными силами…

Ну и выкрутимся, в первый раз, что ли? Да у меня вся жизнь такая! И первая, и эта, вторая, скажем так. Так что пора, пора переходить к делу! Благо, что настроение боевое. К делу-то к делу, но тут есть и непреодолимые пока факторы. Самый главный, это отсутствие кадров. Нас здесь всего двое. Я Маяковского с собой умудрился прихватить. Сманил его из Петербурга. Впрочем, насчёт сманил несколько преувеличиваю. И сманивать не пришлось — встретились, рассказал о своём новом назначении, поведал о возможных перспективах и настоящей реальности, и вуаля, поэт был на всё согласен… И уехали мы с ним, как мне и было предписано высочайшим повелением, в эту же ночь с Варшавского вокзала.

И провожали меня отец и старшая дочь Остроумовы. Вот и сейчас, стоило только вспомнить об этом, и на лицо сама собой наползла предательская улыбка. Да… Перехватила тогда Лиза меня у парадной Игорева дома. Это же сколько времени она здесь прождала? И я в очередной раз окунулся в воспоминания…

— Здравствуйте, Елизавета Сергеевна, — делаю один шаг навстречу, второй. Останавливаюсь, глаза в глаза, лицо в лицо. Сам волнуюсь и чётко вижу, как волнуется девушка.

— Мне с вами очень нужно поговорить! — требовательно произносит Лиза.

А я любуюсь румянцем на её щеках, чётким овалом лица, серыми глазами, пушистыми ресницами, тонкими бровями, стройной шеей… Глаза сами собой норовят опуститься ниже. Ловлю себя на этом и каким-то чудом успеваю вовремя остановиться. Спохватываюсь, потому что пауза слишком затянулась. И ведь по моей вине затянулась. Нашёл время любоваться.

— Конечно. Давайте поговорим. Где?

— Ну, наконец-то, — чуть ли не прошипела девушка. — Да не стойте вы столбом, люди же смотрят. Пригласите меня прогуляться.

— Конечно, — повторяю прицепившееся слово. — Прогуляемся?

— Господи, и кто вас только этикету учил? Да пойдёмте же! — Лиза демонстративно закатывает глаза, решительно подхватывает меня под руку и разворачивает лицом вдоль улицы. Легонько тянет вперёд и мне приходиться делать шаг. И сразу же отпускает мою руку.

— Никто меня не учил, — бурчу тихонько в своё оправдание.

— Как никто? — умудряется услышать девушка. — Разве такое бывает?

— Поверьте, со мной и не такое бывает, — постепенно прихожу в себя.

— Да, вот в чём-чём, а в этом я совершенно с вами согласна. Газеты только о ваших приключениях и пишут. Писа́ли, — поправляет себя Лиза.

— Так о чём вы хотели со мной поговорить? — возвращаю разговор в прежнее русло.

— А вы правда не понимаете? Или на самом деле такой толстокожий?

— Лиза, — добавляю строгости в голос и девушка поворачивает ко мне голову.

— Что? — требовательно смотрит мне в глаза. — Вы почему от нас сбежали? И не спорьте, именно что сбежали! Ну? Что молчите? Отвечайте же.

Бросаю искоса короткий быстрый взгляд на девичий профиль, повинуясь чуть заметному движению Лизиной руки сворачиваю с улицы в сторону, на липовую аллею сквера. Похрустывает под ногами гранитная крошка, шелестят пока ещё зелёной листвой деревья, а я напряжённо раздумываю над ответом. Пауза затягивается, молчание становится просто невозможным, и я принимаю решение сказать правду. Терять мне нечего.

— К вам я пришёл потому, что именно вы меня пригласили, Елизавета Сергеевна. Только по этой причине и никакой другой. Ну а ушёл… Ушёл, потому что увидел ваше безразличие.

— Вы же говорили что-то про срочный вылет? — словно и не слышит моего признания Лиза.

— Прошу прощения, но это была лишь отговорка, — я замыкаюсь в себе. — И, как оказалось, дурацкая отговорка.

— Почему? — продолжает смотреть куда-то в сторону девушка.

— Потому что мне пришлось действительно подняться в ночное небо, чтобы в своих собственных глазах не выглядеть лжецом. А теперь я вынужден уехать…

— Почему?

— Да потому, что мой ночной полёт заставил кого-то в столице сильно поволноваться!

— Так это из-за вас той ночью отключили электричество? — наконец-то поворачивает в мою сторону голову девушка.

— Да, из-за меня. Точнее, не из-за меня, а из-за… — и я замолкаю. Потому что нечего оправдываться! Всё равно, как ни крути, а значительная доля моей вины во всём произошедшем присутствует.

— Так почему же вы всё-таки ушли?

— Потому что… — и я останавливаюсь, разворачиваюсь лицом к девушке. — Потому что… Я ведь уже говорил!

— Скажите ещё раз! — теперь и Лиза разворачивается ко мне.

— Елизавета Сергеевна, не считаю нужным тратить своё время на человека, которому я безразличен!

— Почему вы решили, что безразличен? — в голосе девушки слышится явное недоумение.