— Знаешь, это сейчас я смеюсь, — говорила она, прыская в кулак, — а тогда мне было не до смеха. Пуговки на платье у меня расстегнуты до пояса, хоть бы дверь подержал, что ли… Вот чудо!

Разнообразные события, последовавшие за этим, напоминали Санта-Барбару, только закручено все было похлеще, чем в сериале, и происходило на самом деле. Пересудам не было конца. Мужики сочувствовали Олегу, женщины жалели Леночку. Через два дня прямо перед сменой Олега уволили. Светлана осталась одна, и с ней вышел работать Илья, который как-то очень вовремя оказался в ларьке. План, разработанный безусловно Леночкой, был прост и, как ей казалось, гениален: Илья должен был всеми мыслимыми и немыслимыми способами соблазнить Светлану в ларьке, а потом «открыть глаза» Олегу на то, какую стерву он, оказывается, любит. Затея не удалась, однако Илья уверенно заявил, что Светлана испорченная дрянь и приставала к нему всю смену. Поверить в это мог только имбецил, и то, если он вчера родился.

Светлана, может, и выглядела простушкой, но таковой не была. Она мигом сообразила, откуда дует ветер и… уволилась. Она предпочла Олега сомнительному заработку. После чего Ломакин поставил Леночке условие — или она немедленно выезжает из квартиры, или он меняет замок. Леночка быстро сообразила, что может остаться без своих шубок, юбочек и туфелек и быстренько нашла машину — грузовичок. Она поставила одно условие — чтобы Олега в тот момент, когда она будет забирать вещи, в квартире не было. Вернувшийся вечером Ломакин обнаружил пустые шкафы (вся его одежда была на нем — джинсы, рубаха и куртка) и то, что исчез мамин дорогой сервиз.

— Ну сервиз-то ей зачем? — воскликнул он в полном недоумении.

В остальном запустение квартиры не произвело на него сильного впечатления: он и ожидал, что Леночка своими хищными лапками выгребет все.

Два последующих дня Леночка появлялась в ларьке по вечерам. Она роняла скупую слезу крокодила, и жаловалась на то, что ее жизнь сломана, а сердце разбито, потому что жить без Ломакина она не может.

— Лиана, ты не понимаешь, ведь он такой… А какая у него попочка, боже мой! Ну у кого я еще найду такую?

Против этого аргумента возразить было нечего. Я молчала. Потом Лена ездила куда-то далеко, в деревню, к какой-то бабке, чтобы та «отворотила» Ломакина от Светланы и «присушила» его к Лене. Результатов это не принесло.

— А ты съездить не хочешь? — спросила она меня, глядя в упор. Я пожала плечами, Я не поняла куда она клонит, а, может, не захотела понять.

Во всей этой суматохе я заняла выжидательную позицию, во-первых, потому что просто не успевала следить за менявшимися декорациями, а во-вторых, потому что уже абсолютно ничего не понимала в ситуации, которая все больше напоминала мне поставленный плохим режиссером спектакль. Я приходила в ларек и честно отрабатывала смену. Илья был занят днем, он то работал в ларьке, подменяя кого-то, то просто пропадал куда-то на весь день и появлялся только на работу, поэтому по ночам мне приходилось работать за двоих. На смене Илья почти все время спал. Для меня же уснуть даже дома в мягкой постели и в тишине было проблемой, поэтому в ларьке я предпочитала бодрствовать, скрючившись над обогревателем — несмотря на все наши усилия утеплить ларек, в нем по-прежнему было адски холодно, от двери дуло, у порога стала появляться наледь. Какой тут, к черту, сон? В середине ноября мы узнали, что на другом конце Ангарска подожгли ларек. Он сгорел вместе с продавщицей. Какие-то отморозки подперли дверцу и подожгли. Я понимала, что наш «сейф» в один прекрасный момент тоже может стать горящим гробом.

Со временем легче не становилось, появились постоянные клиенты, которые приезжали специально, чтобы «подоить» Илью. Они знали, что «базара» он не выдерживает, сачкует и готов откупиться чем угодно, лишь бы на него не давили. Я никогда ничего не боялась, совершенно спокойно ходила по ночному городу, могла в три часа ночи пройти сквозь компанию пьяных мужиков и даже бровью не повести в ответ на пошленькие шуточки. Теперь же в мою душу медленно, но верно запускал свои щупальца страх. Кода непрерывно за тонкими стенами ларька слышишь пьяные маты и ругательства, когда каждую смену видишь физиономии обколовшихся подростков и слышишь, как они за ларьком кого-то избивают, когда каждый день у тебя вымогают деньги и стараются тебя «кинуть», поневоле начнешь воспринимать весь мир, как ад. Я всегда была очень замкнутым человеком, а теперь и вовсе ушла в себя, отгородилась от действительности толстой стеной безразличия. Иногда мне кажется, что именно эта стена спасла меня от безумия.

Вторая смена продавцов сформировалась быстро. До Леночки, наконец, дошло, что кормить-поить ее больше некому, придется идти работать. Сменщик тоже нашелся быстро, им оказался круглолицый румяный парень двадцати лет, звали его Андрей Гордый.

Следующая ночь после происшествия с «дробями» снова была нашей. Мы приняли смену у Валерии, и Илья, как обычно, завалился спать. После двенадцати часов поток покупателей пошел на убыль, и все, что мне оставалось, это сидеть на двух поставленных друг на друга ящиках, курить одну сигарету за другой и пялиться в закрытое окно, в котором не было ничего видно, лишь отражалась моя уставшая физиономия. Новенькая «семерка» подъехала к ларьку в четвертом часу ночи. Из нее вылез ничем не примечательный мужичок, остановился у витрины, долго что-то рассматривал, потом стукнул в окошко. Я открыла. У мужичка была пухлая кошачья физиономия, он был трезв, но явно с похмелья.

— Е-мое, какие люди! — выдал он, увидев меня. — И давно это у нас в ларьках женщины работают?

— Давненько, — ответила я.

— Серьезно? — он вроде бы удивился. — А я в первый раз вижу, чтобы женщина была продавцом! Да еще такая красивая… — он смотрел на меня в упор, и взгляд его был достаточно красноречив. — Не страшно по ночам одной?

— А я не одна, — честно ответила я. — Я с мужем.

— Хватит шутить, — мужичок рассмеялся. — Слушай, красивая, закрывай свою лавочку, да поедем, прокатимся. Я серьезно. Меня зовут Вадим.

Я покосилась на Илью. Он лежал с закрытыми глазами на лежанке и делал вид, что крепко спит. Меня это взбесило. Внутри поднялось целое цунами злости. Черт, почему эта тварь может позволять себе все, что угодно, а я вечно сижу дома примерной девочкой? Да пошло оно все к дьяволу!

— А откуда я знаю, что ты не маньяк? — уже игривым тоном спросила я Вадима. Злоба была готова вырваться наружу.

— Ну, проверить трудно, поверить, наверное, тоже. Если хочешь, я могу оставить тут, в ларьке «права». Без «прав» я никуда не денусь, верно?

Какая-то логика в его словах была. Я в упор посмотрела на Илью — его веки чуть подрагивали.

— А давай! — я протянула руку, и Вадим отдал мне «права».

Я проверила их, «права» в самом деле были его. Раздумье было недолгим. С этим надо кончать. И чем быстрее, тем лучше. Я кинула «права» Илье, накинула куртку.

— Закрой за мной, ЛЮБИМЫЙ!

— У тебя что, натурально в ларьке муж остался? — спросил Вадим, трогая машину с места.

— А то!

— А ты, я посмотрю, веселая девчонка! — Вадим покачал головой. Его взгляд буквально ощупывал мою фигуру.

И тут я в первый раз подумала, куда же мы едем. Заниматься сексом с этим сомнительным толстяком не хотелось. Я покосилась на Вадима. Кажется, он был настроен довольно мирно.

— Куда мы едем?

— Да куда-нибудь… Да не волнуйся ты так, сейчас где-нибудь остановимся, покурим, поговорим.

Еще минут пятнадцать мы колесили по городу, потом он остановил машину в каком-то переулке. Закурил, сделал несколько жадных затяжек и повернулся ко мне.

— Ну, рассказывай, как ты докатилась до такой жизни? Как зовут-то?

— Лиана.

— Лиана? Брось… Наверное, Людой зовут, Лиану выдумала, верно?

— Да, конечно, — такую реакцию на свое имя я встречала не в первый раз, и знала — спорить бесполезно, да и не нужно. Пусть, как хочет, так и называет, мне-то что?