Маг заколдовал свою серьгу, чтобы она предупредила его, если вернется Дракон, и сначала он подумал, что это пришел ящер, но когда серьга повторила свое предупреждение, прошептав: «Кто-то в твоей сумке», — он понял, что ошибся.

У него пропала волшебная книга, когда хафлинг присоединилась к его каравану. После этого маг решил, что не будет напрасной тратой сил, если он использует серьгу, чтобы уберечь свою собственность от товарищей по путешествию. Он удивился наглости и вороватости Раскеттл.

Маг лежал совершенно неподвижно, наблюдая за своим багажом через щелки глаз, но фигура, роющаяся в его вещах, была слишком большой для Раскеттл. Она не могла быть и Драконом; в этом случае его бы предупредила серьга.

Когда фигура выпрямилась, Акабар чуть не сел от изумления. Это была Элия.

Она нацарапала что-то поспешно на его карте и сделала шаг к нему.

Акабар закрыл глаза. Он почти задержал дыхание, но спохватился, и начал дышать, как дышит спящий. Через веки он мог ощущать свет камня на своем липе, затем понял, что он удаляется. Волшебник взглянул одним глазом и увидел, что Элия взяла свой щит и меч и покинула лагерь.

Акабар медленно поднялся и осмотрел долину. Он заметил отблеск лунного света, отражающегося от наплечников Элии. Она направлялась в Айлаш.

Он разыскал карту, поднял и прочитал в свете селины надпись.

«Ждите здесь! — подумал маг, бросив карту на свое одеяло. Он нахмурился.

Она тащила нас сюда всю дорогу, и когда стало действительно опасно, когда мы могли бы ей помочь, она покидает нас, чтобы искать этого ящера, который, возможно, докладывает о нас своим невидимым хозяевам, приготовившим ей ловушку».

Его первым порывом было догнать Элию и убедить вернуться, даже использовать силу, если это необходимо, чтобы уберечь от похода в Айлаш. Он должен сказать, чтобы она дождалась утра. Но в душе Акабар понимал, что, когда взойдет солнце, то должен будет попытаться убедить ее, что ночь — лучшее время.

«Элия никогда не колебалась, чтобы идти на поиски ящера, думая, что он — Друг, в то время как я, Акабар Бель Акаш, великий и могучий маг, съежился за перевернутым фургоном. Я больше зеленщик, чем маг», — думал термитец, стыдясь своей трусости.

Он мог разбудить хафлинга, чтобы вместе пойти за Элией. «Оливия не будет долго раздумывать, что делать», — подумал Акабар. Главное для нее — не опоздать к разделу добычи. Хотя хафлинги не особенно умны. Как говорят, если дела плохи, то представь, насколько было бы хуже, если были бы вовлечены хафлинги.

Акабар не хотел подвергать ее риску, заставляя пробираться через позиции Красных Перьев.

Стоя лицом к убывающей луне, Акабар начал произносить заклинание. В то время, как с его языка слетали глубокие, звучные слова, его правая рука рассекала воздух. В ней он держал кусочек древесной смолы с вделанной в него собственной ресницей. В конце заклинания он положил левую руку на смолу. Липкий шарик вспыхнул ярко-голубым светом.

Акабар поднял руки к лунному свету и увидел, что они стали прозрачными, как будто были сделаны изо льда. Затем они исчезли совсем. Его зрение на миг затуманилось, потом мир опять стал четким для него. Он мог нормально видеть.

Когда волшебник посмотрел вниз, то ничего там не увидел, кроме пары вмятин на траве.

Карта понялась с земли, повисела немного в воздухе, а затем упала рядом со спящим хафлингом. Послание Элии предназначалось и Оливии тоже.

Акабар направился к Айлашу по следам Элии. Ничто, кроме гнущейся травы, не отмечало его невидимого продвижения.

Густой туман опустился на долину через несколько минут после того, как Элия покинула лагерь. Она не могла сказать, благодарить Таймору за эту погоду или нет. С одной стороны, будет труднее найти Дракона, но с другой, это скроет ее приближение к холму. Мягкого свечения ее татуировки было достаточно, чтобы она могла видеть землю под ногами.

Их лагерь находился в четверти мили от подножия холма, и еще четверть мили надо было взбираться по холму до городской стены. Элия не пошла в город по дороге, а выбрала одну из троп, которые гораздо меньше патрулировались. Два раза ей показалось, что кто-то идет за ней, и она останавливалась, надеясь, что это Дракон, но никто не появлялся. В третий раз она вернулась назад, решив, что за ней следит часовой, но никого не нашла.

На середине холма Элия вышла из тумана. Она обернулась, чтобы осмотреть долины, но ничего не было видно. Все внизу было белым. Айлаш казался островом в облаках. Она стала подниматься дальше.

Высокие стены, окружавшие когда-то город, были проломлены больше чем в дюжине мест. Элия решила не подходить к большим проломам, опасаясь, что их могут охранять. Она выбрала дыру как раз достаточную, чтобы только протиснуться в нее.

Перед собой она увидела развалины города. Кое-где еще высились стены с дверями, но уцелевшей крыши не было ни одной. На востоке стояла старая цитадель, отремонтированная солдатами Зентильской Твердыни, чтобы удержать этот район. Там мелькали огни костров, поэтому Элия решила пойти на запад.

Со стороны дыры, через которую она прошла, послышался шорох. Элия обернулась, ожидая появления противника и надеясь в глубине души увидеть Дракона, но никого не было. «Камень упал», — подумала она, досадуя на свою нервозность, и пошла дальше на запад.

Элия решила не ходить по улицам, а двигаться вдоль разрушенной стены. Все, что уцелело после нашествия драконов, человеческих армий и мародеров, уже давно растащили. Если здесь и остались сокровища, то они очень хорошо спрятаны.

Послышался топот лошади, и Элия спряталась за стену. Приближался одинокий всадник. В одной руке он держал поводья, в другой — фонарь. Света было достаточно для того, чтобы Элия разглядела ярко-красный плащ и серебряный шлем с плюмажем, тоже красного цвета.

Пока человек проезжал мимо, что-то на противоположной стороне улицы привлекло ее внимание. Блестя в свете фонаря, на булыжнике лежал знакомый символ — оскаленный рот на ладони.

«Моандер, наконец-то», — подумала с радостью Элия. В третий раз ей улыбнулась удача. Должно быть, Таймора благоволит ей. Она выбралась из-за стены, готовая спрятаться обратно в тень в случае опасности. Человек ехал дальше не оглядываясь, явно не замечая ее присутствия.

Элия перебежала улицу, но когда она увидела расколотый камень вновь, на нем ничего не было. Показалось ли ей все это? Она почувствовала запах мха и стала пристально вглядываться в темноту.

Куча камней, около которой она стояла, была частью разрушенной круглой стены. Внутри зияла большая яма. Сначала Элия подумала, что это подвал какого-нибудь разрушенного здания, но в яме было очень темно — ясно, что она очень глубока. Элия увидела узкую лестницу у края дыры внутри стен. Около первых ступеней этой лестницы была нарисована еще одна рука, светящаяся голубым.

Ее татуировка недостаточно освещала ступени, и Элия рискнула вытащить путеводный камень. Его свет казался здесь более тусклым, он освещал не более четырех-пяти ступеней, но и этого было достаточно, чтобы Элия увидела следы около ямы — отпечатки трехпалых лап, разделенные полосой, оставленной тяжелым хвостом ящера.

«Ясно, — подумала Элия. — Камень помог мне найти того, кто потерялся». Она начала спускаться в дыру. Каждый шаг давался ей с трудом, как будто она двигалась в воде. Что-то мешало ей войти. Ступени были узкие и крутые, и Элия скоро с головой скрылась в яме.

В кромешной тьме желтое свечение камня казалось ярче, но Элия больше не нуждалась в нем. Голубой свет пошел из-под ее правого рукава. Элия колебалась — не ловушка ли это? Конечно, ее рука должна светиться, если она подошла к храму Моандера, как она светилась в присутствии калмари или подземного чудовища. Она не понимала, что заставляет ее так волноваться. Моандер заперт. Как сказал пастух в Тенистом Доле, только тот, кто не был рожден, может освободить древнего бога.