— На время операции вам присваивается кодовое наименование Р. Вся касающаяся вас переписка будет снабжена этой литерой, а люди на явочной квартире знают вас только под этим обозначением. Понятно?

— Так я — Р? — спросил я.

— Да.

Я огляделся и увидел Л, М, Н, О и П.

— Ну, разумеется, Р, как же иначе? — сказал я.

— Прошу прощения? — удивился П.

Да нет, — ответил ему Р, — это так, шутка.

10

Место действия, если вам угодно, — зеленые холмы, покрытые свежей весенней травкой. Маленькое черное озерцо лежит посреди чашеобразной долины, обрамленной лесистыми взгорками, на которых растут сосны, дубы и клены. Какиелибо признаки человеческого присутствия видны только на восточном берегу озера: это причальные мостки, маленький пляж, плотик и лодочный сарайчик. Волнистая зеленая лужайка полого взбегает к большому аляповато выстроенному дому из серого камня. Такое здание с успехом может служить и жильем, и домом отдыха, и маленьким, но роскошным курортом. По обе стороны от дома располагаются конюшни, в которых стоят настоящие живые лошади, и длинный гараж, в котором стоят настоящие автомобили. Узкая мощенная гудроном дорога тянется вверх по склону холма за дом. Она исчезает в лесу, потом переваливает через гребень и сбегает вниз сквозь густую чащу к неширокому шоссе окружного значения. От дома до него чуть меньше трех миль. Вокруг, куда ни глянь, простираются сельские красоты; природа тут нетронутая, зелень пышная, долину пересекают узенькие тропки, а озеро и усадьба окружены проволочной изгородью под высоким напряжением.

Время — без двадцати семь утра. Поскольку на дворе апрель, небеса настырно орошают землю нудным холодным моросящим дождем. Температура воздуха — около пятидесяти градусов по Фаренгейту. На фоне этого прекрасного печального пейзажа, погруженного в предрассветную мглу, виднеются фигуры двух бегущих людей в толстых серых тренировочных костюмах. Они безостановочно трусят по опоясывающей озеро тропинке, раз за разом обегая вокруг него, обегая вокруг него, обегая вокруг него… Должно быть, они не в своем уме.

Один из них — коренастый белокурый крепыш по имени Линч (во всяком случае, так он себя называет). Второй, известный Линчу и всем остальным здешним обитателям (сейчас их не видно: все еще спят) под кодовым наименованием Р, — ваш покорный слуга Юджин Рэксфорд, пишущий эти строки. Линч красноморд и здоров, как американский лось; он трусит впереди, будто хорошо смазанная заводная машинка, а я, пыхтя, отдуваясь и размахивая руками, тащусь следом. Я уже давно оставил всякие попытки поднимать колени повыше, как того требует Линч.

Идет утро пятого дня моего пребывания в усадьбе, которую П назвал «нашей явкой». Из кабинета П нас с Анджелой вывезли темной ночью, и я мог лишь догадываться, где мы сейчас: то ли на севере штата Нью-Йорк, то ли в Коннектикуте или Массачусетсе. Хотя с таким же успехом это могли быть Род-Айленд, Вермонт или Нью-Гэмпшир. Но где бы ни был сей райский уголок, имя ему (и отнюдь не кодовое) Преисподняя.

За последние пять суток я узнал одну вещь, о которой прежде и не подозревал: оказывается, пацифизм превращает людей в дряблых хиляков. Вы можете подумать, что топать ногами в пикетах, чеканить шаг на демонстрациях, накручивать рукоятку ротаторов и убегать от конных полицейских достаточно, чтобы сохранить более-менее сносную форму, но, наверное, это не так. Во всяком случае, Линч и его собратья (для обозначения этих людей у меня нет букв: все они были наделены именами — короткими, односложными, но все же именами) были уверены, что моя физическая форма попросту ужасна, а после того, как эти ребята несколько сотен раз прогнали меня бегом вокруг озера, я начал склоняться к мысли, что они правы.

Первый день оказался самым страшным. Когда мы наконец добрались до усадьбы, уже рассвело. Нам с Анджелой показали наши смежные комнаты, но мы так вымотались, что ни мне, ни ей не пришло в голову проверить, заперта ли дверь, ведущая из одной комнаты в другую. (Как выяснилось впоследствии, она была открыта.) В полдень меня разбудили, несмотря на мои резкие и визгливые возражения, согнали по лестнице вниз и напичкали завтраком: апельсиновый сок, яичница-болтунья, отбивная, молоко, кофе, поджаренный хлеб с мандариновым вареньем. Затем меня представили ораве упитанных личностей, которых мне бодренько отрекомендовали как «моих наставников». Человек, назвавший их этим титулом, начал церемонию знакомства с того, что представился мне сам:

— Карп. Я занимаюсь тут общими вопросами.

А потом представил остальных:

— Это Линч, который позаботится о вашем телесном здоровье. Уолш — шифровальщик. А это Хэнкс, ваш тренер по дзюдо. Ну а…

— Я — пацифист, — заметил я. — Разве вам не сказали?

Он посмотрел на меня пустыми глазами филантропа, занимающегося благотворительной помощью представителям низших сословий, и сказал:

— Хэнкс научит вас кое-каким приемам самообороны.

Затем Карп отвернулся от меня и возобновил церемонию знакомства.

— Это Морз, ваш тренер по плаванию. А это — Роу, гимнастика и фехтование…

— Тоже для самообороны? — спросил я.

Еще один пустой взгляд. Затем:

— Вот именно. И, наконец, Дафф, ваш преподаватель электротехники. — Повернувшись ко мне, он добавил: — Как я понял, вы особый случай, Р, не просто очередной новобранец. Нам дали всего пять дней, чтобы превратить вас в человека, знающего хотя бы азы науки выживания. И если мы хотим чего-то добиться, нам потребуется ваше безоговорочное содействие в любое время суток. Обещаю, что мы не потратим ни минуты попусту, обучая вас вещам бесполезным или абстрактным, поэтому и вы не отнимайте у нас время, не упрямьтесь и не отказывайтесь постигать те или иные учебные дисциплины. Надо полагать, вы были бы не прочь остаться в живых.

— Если это не будет сопряжено со слишком большими трудностями, — ответил я. — Буду весьма признателен за стремление облегчить мне жизнь.

— Больших трудностей не предвидится, — заверил меня Карп. — Уолш, может, прямо сразу и приметесь за Р?

Уолш был шифровальщиком. Он увел меня на целый час в тесную каморку и напичкал кодами, паролями, условными знаками, ключами к шифрам, аварийными приспособлениями для их защиты и еще черт-те чем.

— Не расстраивайтесь, если не удастся усвоить все сразу, — сказал он. — Это еще не последний урок.

— О, слава Богу, — ответил я.

Потом меня принялся гонять Линч. Мы спустились в раздевалку, натянули спортивные костюмы и в первый, но далеко не последний раз обежали вокруг этого проклятого озера. Целый час я бегал, занимался аэробикой, лазил по канатам, прыгал и громко отдувался. Когда час истек (наконец-то!), Линч оглядел меня и с кислым видом заметил:

— Они небось ждут от меня чудес, да?

Затем настал черед Даффа, техника-электронщика. Мы встретились в длинной комнате с низким потолком, набитой электронной аппаратурой, и Дафф, обведя всю ее широким жестом, сказал:

— Здесь есть кое-что из того, чем вам, возможно, придется пользоваться. Наша цель — ознакомить вас с оборудованием.

Как же иначе?

Следующим был Роу, гимнаст и фехтовальщик. Он вручил мне тупую рапиру, проделал несколько выпадов в духе Дугласа Фэрбэнкса и сказал:

— А, черт с ним! Если на вас нападут со шпагами, ложитесь и помирайте. Давайте-ка лучше займемся гимнастикой.

— Сейчас вроде на людей нечасто набрасываются со шпагами? — спросил я.

— Нечасто — подтвердил он. — Но иногда случается. Ну-ка, покачайтесь вон на тех кольцах!

После Роу настала очередь Морза, моего инструктора по плаванию. Он спросил:

— Вы хотя бы умеете держаться на воде?

— Я прекрасно плаваю, — похвастался я.

— Возблагодарим Господа за маленькие радости! — воскликнул Морз. — Сейчас я научу вас бесшумному плаванию. Лезьте в воду.