Поскольку большая часть этого пути была совершенно ровной, то Роана решила, что проделать такой коридор под землей было невероятно сложно. И еще она начинала задумываться о том, что если этот подземный коридор, длиною во много лиг, вел прямо к Уркермарку, то когда они дойдут до следующих крутых ступеней лестницы, а потом опять начнут спускаться, то это приведет их на другой – более глубокий уровень. По пути она ни разу не замечала никаких рукотворных строений, а скорее видела множество проломов и пещер, напоминающих ей длинную анфиладу комнат. Некоторые из них были настолько огромны, что свет фонаря не мог полностью осветить их.

Имфри уверенно шел вперед, как будто отлично знал эту тайную дорогу. Наконец он остановился, чтобы свериться со своим «компасом».

– Здесь должен быть поворот направо, – проговорил он и указал фонарем куда-то в темноту. Они оказались в еще одной пещере, которая была намного больше предыдущих. Остальные молча следовали за ними.

Теперь полковник заметно сбавил шаг, и они с Маттинэ подняли фонари повыше. И тут Роана увидела еще одну лестницу, запотевшую от влаги. На камнях собрались прозрачные капли воды.

Роана начала осторожно подниматься, боясь поскользнуться на влажных ступенях. Затем, миновав еще один короткий коридор, они вышли к четвертой лестнице. На этот раз ступени с одной стороны ограничивались деревянными панелями, с которых свисала толстая паутина, тяжелая от пыли, скапливающейся здесь годами. Они поднимались и поднимались, хотя Имфри шел очень медленно, очевидно, считая ступени, будто их количество являлось каким-то нужным ему ключом.

Наконец он взмахнул рукой, и сержант остановился рядом с Роаной. Он легонько коснулся ее плеча и сказал:

– Далее не надо идти, миледи.

Она повиновалась, что стало сигналом для остальных. Вереница мужчин мгновенно остановилась.

Передав свой фонарь Маттинэ, чтобы тот освещал стену уже двумя источниками света, полковник провел ладонью по деревянной поверхности. Потом он сгорбился, словно старался плечами выдавить какую-то очень крепкую преграду. И вдруг Роана увидела, как часть панели сдвинулась, открывая ее взору дверь.

Когда настала ее очередь пройти через нее, она в нерешительности остановилась. Но ее сомнения длились лишь мгновение. Она вошла внутрь и оказалась в таком же богато обставленном и просторном помещении, какой была обеденная зала из ее сна. Вокруг стояла такая же массивная мебель с искусной резьбою; а стены украшали гобелены точно такого же цвета и такие же, как и во сне. Роана заметила, что они немного выцвели от времени.

Она отступила в сторону, давая пройти людям, шедшим за нею по пятам. Как только они очутились в зале, как тотчас же разбрелись по ней во все стороны. Имфри стоял возле еще одной двери, ведущей в залу, а сержант занял место по другую сторону дверного косяка. Оба сжимали в руках старинные пистолеты. Спустя несколько секунд полковник переступил порог, ведущий в следующую комнату, внимательно осмотрелся и взмахом руки подозвал остальных к себе.

Так они оказались в самом сердце главной башни замка Уркермарк. И Имфри повел их через длинную анфиладу его залов. Дважды Роана останавливалась, прислушиваясь к биению своего сердца, когда до нее доносились звуки выстрелов, громким эхом раздающиеся по огромным залам. По пути ей пришлось перешагнуть через безжизненное тело, лежащее ничком. Из-под него вытекала тонкая красная струйка крови.

Не столкнувшись с упорядоченным сопротивлением, они двинулись быстрее. Время от времени до Роаны доносились короткие приказы, произнесенные шепотом. Так они достигли еще одной двери, перед которой полковник остановился. Не считая Роаны, с ним оставалось десять человек.

Имфри аккуратно коснулся засова, но прежде чем успел резко распахнуть дверь, он тотчас же отскочил в сторону, чтобы случайно не столкнуться с тем, кто мог находиться внутри с оружием наготове.

– Брось пистолет! – услышала Роана.

Это нельзя было назвать голосом, ибо напоминало странный звук, похожий на злобный смешок. Но полковник уже вошел внутрь, остальные толпою ввалились за ним, и только Роана вошла в залу последней. И к своему счастью, она не увидела ни драки, ни боя. Скорее – странную сцену, как будто актеры застыли у входа, как истуканы.

На кушетке с закрытыми глазами лежала Лудорика в изодранном платье. С изуродованного корсажа свисали черные кружева. Ее растрепанные волосы свалялись в бесформенные клубки.

За ее ложем стоял стул, на котором сидел Шамбри, держа руки чуть повыше груди. На них покоился пылающий шар, излучающий волнистый свет. Он сидел с открытым ртом, из уголка которого свисала слюна. Как только он увидел Имфри, его губы сложились в зловещей ухмылке.

– Тихо, сэр, королева изволит почивать. Она спит и видит сны, сны о нас, и если она проснется, то всем нам придет конец. Ибо мы – создания ее сна. Только я, Шамбри, могу постоянно удерживать ее во сне… а нас – в живых!!!

Люди в зале беспокойно задвигались, явно ошарашенные его словами. Только Имфри продолжал стоять прямо напротив Прорицателя. И прежде чем Шамбри успел увернуться, полковник вырвал шар у него из рук.

Закричав от ужаса, Шамбри бросился на Имфри, пытаясь скрюченными пальцами дотянуться до шара или, вероятно, – до горла полковника. Но тут между ними вклинился Вулдон и, изрыгая проклятья, схватил Шамбри и усадил его обратно на стул с такой силой, что стул опрокинулся, увлекая за собою на пол Прорицателя.

Роана уже подбежала к Лудорике. Лицо принцессы была мертвенно-бледным, изможденным, но лишенным выражения злобы, когда ее голову венчала корона. Кожа Лудорики была горячей и сухой, словно она страдала от лихорадки, а губы потрескались и посинели. Но она была еще жива, и грудь ее то вздымалась, то опускалась во сне.

Вулдон схватил Шамбри за воротник плаща и рывком поднял его на ноги. Затем как следует встряхнул его, и теперь Прорицатель повис у него в руках, словно мешок с овсом. И при этом он жалобно глядел на Имфри.

Полковник подошел к кушетке и, взяв Лудорику за руку, вложил ее в свои ладони.

– Думаю, она находится под воздействием магического шара. Если это так, то есть одно сильнодействующее средство против этого. – Он повернулся, высоко поднял шар и со всей силы шарахнул его об пол. Магический шар разлетелся вдребезги. Шамбри, издав дикий, животный крик, начал вырываться из рук Вулдона с такой силой, что даже могучий сержант не мог удержать его. Двое солдат бросились ему на помощь.

Лудорика повернула голову на подушке. Открыла глаза. Но они никого не узнавала.

– Присмотри за ней, – обратился к Роане полковник. – Как я погляжу, здесь нет кое-кого из этой компании, кого я обязательно должен найти!

Огромными шагами он пересек залу и, подойдя к следующей двери, играючи вышиб ее могучим плечом.

Роана посмотрела в образовавшееся отверстие и увидела часть зала, подпираемого высокими колоннами, большинство из которых находились за пределами ее поля зрения. Тем не менее, ей удалось разглядеть возвышение, а на нем – трон, установленный так, что она не смогла рассмотреть того, кто его занимал. Голову сидящего на троне человека венчала корона, сверкающая льдом. Тот, кто сидел на троне, даже не повернул голову, чтобы увидеть Имфри, буквально влетевшего в залу.

И все-таки он оказался не один. Окружающие его люди не стояли по стойке «смирно» в присутствии короля, а скорее ползали по полу перед ним, поэтому, когда полковник с пистолетом наготове приближался к узурпатору, ему пришлось перешагивать через их тела.

– Реддик! – вскричал полковник гневно.

Герцог даже не шевельнулся. Он как будто не видел и не слышал Имфри. Он сидел совершенно неподвижно, словно, как и Корона, был сделан из сплошного льда. Полковник некоторое время рассматривал его, а потом быстро поднялся к трону и положил руку на плечо своего врага.

И тотчас же отдернул ее со сдавленным криком, ибо его прикосновение разрушило сон этого подобия человека. Затем раздался звонкий мелодичный звук; Корона рассыпалась на мелкие осколки, и дождь из серебряных иголок осыпался на голову и плечи герцога. И тут Реддик причудливо изогнулся, почернел и превратился в нечто такое, на что Роана просто не смогла смотреть. С пронзительным криком, она закрыла лицо ладонями.