— Гилли, Бхарг чует опасность, проснись. Опасность! Гилли, туны идут сюда. Очнись, надо бежать.

Гил с трудом встал и поднял с земли бездыханное тело.

— Он умер, Гил, — всхлипнула Мирегал, — оставь его здесь. Нам надо бежать!

— Они уже близко! — торопил Бхарг. — Господин Ки-Энду простил бы нас… Он сам велел бы нам так поступить.

— Я его не оставлю, — сказал Гил, и его спутники поняли, что спорить бесполезно. Бхарг направился к деревьям и, обнажив меч, стал расчищать путь; Мирегал и Гил с телом Ки-Энду двинулись за ним. Но не прошли они и десяти шагов, как Бхарг сел на землю, обхватил голову руками и сказал коротко:

— Все.

В это миг Гил и Мирегал услышали шаги на дороге — тяжелые, медленные шаги, от которых земля вздрагивала, а гулльские деревья ликующе взмахивали ветвями.

Все ближе раздавались шаги тунов. В затхлом воздухе стал отчетливо слышен запах падали.

Сквозь расчищенный Бхаргом проход Гил видел темную ленту дороги, стену деревьев на другой стороне и полосу звездного неба над ней. Вот черная тень заслонила звезды на несколько мгновений и проследовала дальше на северо-восток, тяжело ступая, заставляя притаившихся в лесу человечков вздрагивать при каждом шаге. Вот второй силуэт — чудовищная голова над деревьями — мелькнул и исчез, а за ним третий… четвертый… пятый… Наконец тяжелые шаги стихли в отдалении.

Странно, но Гил не чувствовал страха во время этой, уже третьей, встречи с тунами. Другое чувство переполняло его теперь, заставляя напрягать все силы, чтобы сдержаться, не выдать себя, не закричать, — ненависть. Как ему хотелось выскочить из укрытия, броситься на этих отвратительных чудовищ и порубить их на куски!

Еще с полчаса они стояли молча, прислушиваясь к шуршанию веток. Бхарг первый пришел в себя и встал, вытирая пот со лба. Гил по-прежнему держал на руках тело друга. Он не замечал, что его ноша становится все легче и легче.

— Что будем делать, госпожа Мирегал? — спросил Бхарг.

— Надо идти. Лес должен скоро кончиться. Нам нельзя терять ни минуты. Я чувствую, как надвигается что-то ужасное. Эти туны неспроста так поспешно идут на северо-восток.

Из всего этого Гил услышал только одно слово «туны», и его прорвало.

— Плевать я хотел на эту падаль!.. — закричал он не своим голосом. — Пусть только попробуют сунуться!

Мирегал испуганно отшатнулась, но отчаянный вопль Гила не мог быть услышан врагами — он увяз в сплетении веток, заглох в густом удушливом воздухе, едва успев сорваться с губ.

— Гил, пойдем, уже светает, — попросила Мирегал. — Оставь Ки-Энду, нам не добраться с ним до Меллнира!

— Идите без меня… Я как-нибудь сам выберусь.

Мирегал с минуту сдерживалась, потом громко расплакалась.

— Пожалей меня, Гил! — взмолилась она. — Я уже потеряла и отца и брата, неужели и ты меня бросишь? Зачем мне тогда жить?

— Ми, любимая, не разрывай мне сердце. Мы с Ки-Энду всегда были вместе, как же я теперь его оставлю? Разве я не так же смертен, как он? К тому же он такой легкий… О, что это?

Первые слабые лучи света пробились сквозь густые заросли, и Гил с ужасом увидел: то, что он держал на руках, уже не было телом Ки-Энду!

Хищные ветви протянулись к нему со всех сторон, оплели плотной массой, проникли под одежду. Прозрачные ростки копошились везде — во рту, в глазах, в ноздрях; кожа вспухла буграми и лопалась, и оттуда выползали скользкие черви-ростки.

Гил в ужасе отпрянул, выпустив из рук свою страшную ношу, — но она не упала, а повисла на гибких ветвях. В считанные минуты от Ки-Энду не осталось ничего, кроме нескольких клочков одежды, вплетенных в серый шевелящийся клубок.

Мирегал, не сдерживаясь больше, безудержно рыдала. Бхарг сидел на корточках и, обхватив голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону, тоскливо выл, Гил не отрываясь смотрел на ужасное зрелище; лицо его окаменело. Наконец он положил руку Мирегал на плечо и тяжело произнес:

— Надо идти.

И они двинулись на северо-восток. Втроем.

Часа через два заросли начали редеть, воздух стал чище. В полдень гулльская поросль расступилась, и взорам путников открылась благоухающая зеленая равнина, переходящая в пологие предгорья Ио-Рагна. Там, вдалеке, белели снежные пики, а пониже, наполовину скрытый изломами скал, возвышался магдел — его черный ступенчатый силуэт отчетливо выделялся на фоне бесформенных серо-желтых глыб.

— Вот мы и дома, — вздохнул Бхарг. — Трудно в это поверить после всего, что мы пережили.

Гил и Мирегал промолчали.

Но все же свежий воздух опьянил их, а живая зеленая травка под ногами казалась прекраснейшим из даров судьбы.

Вскоре на востоке показался конный отряд; несколько десятков всадников мчались наперерез спутникам. Впереди отряда скакал дэв — его золотистые волосы сверкали на солнце. Но вот отряд круто повернул на север; теперь всадники удалялись.

— Они нас не заметили… — с сожалением сказала Мирегал. Гил достал рог, снятый им с погибшего Ки-Энду, и затрубил. Отряд тотчас же остановился; дэв и еще четверо всадников повернулись и поскакали им навстречу.

У дэвов острое зрение — Хейм-Риэл первым узнал своих старых знакомых.

— Так вот вы где! — воскликнул он. — Мы искали вас. Ха-мерк! Еще ни одному человеку не удавалось пересечь его. Поедем с нами в Меллнир!..

Всадники подъехали ближе и спешились. Едва взглянув на путников, Хейм-Риэл понял, что стряслась беда.

— А где Ки-Энду? — тихо спросил он. — Впрочем, не отвечайте. Пусть сначала исчезнет боль, — он посмотрел на Гила своими грустными зеленоватыми глазами, и тот почувствовал, как стальные тиски, которыми горе сдавило его сердце, чуть разжались. Гил заплакал. Хейм-Риэл взглянул на Мирегал.

— Как ты терпишь такую боль, отважная девушка? Где твоя рана?

Мирегал протянула ему правую руку ладонью вверх. Хейм-Риэл прикоснулся к обожженной коже, и Мирегал улыбнулась:

— Ну вот, все уже прошло, — и тоже заплакала.

— Бхарг, — сказал Хейм-Риэл, — отныне ты человек. Запомни: твое сердце больше не знает страха. Ты свободен и ни перед кем не преклонишь колени.

— Благодарю вас, господин, — сказал Бхарг, чувствуя необыкновенный прилив сил и бодрости.

— Садитесь на коней!

Среди всадников, ехавших из Асор-Гира в Меллнир, находился и Халгат, бывший эллигатский мелх. Увидев Гила, он широко улыбнулся и помахал ему рукой, но Гил не ответил на приветствие.

Гил и Бхарг сидели за спинами высоких воинов в красно-синих одеждах — дружинников Бел-Шамаха, а Мирегал ехала с самим Хейм-Риэлом.

Вскоре дорога начала петлять, взбираясь на поросшие кипарисом склоны — сперва пологие, потом все более крутые, — пока не уперлась в высокую отвесную стену. Отряд проехал немного вдоль нее до того места, где она переходила в стену, сложенную из обтесанных плит. Теперь путники ехали по узкому козырьку, прилепленному к стене в двадцати локтях от земли. Это был единственный путь к воротам, расположенным точно посередине между двумя неприступными скалами, ограничивающими ранее широкий естественный проход в долину Меллнира. После того, как Шемай-Лох тайно проник в долину через этот проход и похитил меллнирский эликон, Меллнир-а-Ден превращен в неприступную крепость, и проход в него загорожен стеной.

Ворота открылись, и отряд, под приветственные крики стражи преодолев крутой спуск, въехал в долину. Это была каменная чаша с ровным дном, вытянутым с севера на юг, сверкающая многоцветьем июньских трав. Из ее дальнего конца текла быстрая извилистая речка; достигнув восточного края долины, она исчезала под высокой скалой. Посреди Меллнир-а-Дена высился магдел, окруженный десятком домов, похожих на шатры. Повсюду, насколько хватало глаз, стояли шатры — здесь был стан только что созданной армии.