Историк А. Соколов в 1874 году писал: «Гибель корабля «Лефорт» представляет собою одно из тех событий, которые, к счастью, случаются весьма редко и причины которых, несмотря на всю энергию следователей, остаются неразгаданными…»

Только что закончилась Крымская война. Несмотря на героизм защитников Севастополя и мужество воинов Южной армии, Россия надолго лишилась своего Черноморского флота. На Балтике же флот все еще оставался парусным, и его необходимо было в кратчайшее время менять на паровой. Однако пока паровые суда только строились, и над балтийскими волнами по-прежнему властвовали последние парусные гиганты. Одним из них был 84-пушечный линейный корабль «Лефорт».

Зимой 1856–1857 года «Лефорт», входивший в состав Второй флотской дивизии, простоял в Ревеле. В конце летней кампании 1857 года генерал-адмиралом великим князем Константином Николаевичем было решено перевести корабли этой дивизии в Кронштадт. Переход предстоял, в общем-то, самый заурядный. Из Свеаборга в Кронштадт отправились линкоры «Не тронь меня» и «Красный» под началом командующего дивизией вице-адмирала Митькова, а из Ревеля — зимовавшие там линейные корабли «Владимир», «Императрица Александра» и «Лефорт». Общее командование переходившими из Ревеля кораблями было поручено заведовавшему ревельскими флотскими экипажами контр-адмиралу Нордману. Контр-адмирал поднял свой флаг на линейном корабле «Владимир». Несколько ранее на буксире парохода «Гремящий» был отправлен из Ревеля в Кронштадт и благополучно туда прибыл 74-пушечный линейный корабль «Память Азова».

В последних числах августа все три находящиеся в Ревеле линкора вытянулись на внешний рейд. Они были вооружены и снабжены на месяц провиантом. На борту «Лефорта» в это время находилось 12 офицеров, 743 человека команды.

Командовал линейным кораблем капитан 1-го ранга Александр Михайлович Кишкин. Командир был достаточно опытен. Наваринскую кампанию он проплавал на Средиземном море на линейном корабле «Фершампенуаз». Дальнейшую службу провел на Балтике, где большую часть времени плавал в Финском заливе, который знал как свои пять пальцев, со всеми отмелями, течениями и ветрами. Дважды совершал переход на новостроенных судах из Архангельска в Кронштадт, причем второй раз, в 1852 году, в качестве командира фрегата «Диана». Затем Кишкин командовал «Дианой» на Балтике. Скорее всего, Кишкин и ушел бы на знаменитом фрегате на Дальний Восток, если бы за месяц до отплытия ему не был предложен линейный корабль «Сисой Великий». Всю Крымскую войну Кишкин находился на линкоре, в готовности к генеральному сражению с английским флотом на рейде Кронштадта. В 1856 году Кишкин стал капитаном 1-го ранга, а в следующем году принял под свое начало линейный корабль «Лефорт», названный в честь первого российского адмирала, учителя и сподвижника Петра I.

Вахтенными начальниками на линейном корабле «Лефорт» состояли лейтенанты: Куроедов, Иванчин и Апыхтин. Начальниками мачт были мичманы Киселев и Копытов. Старшим врачом корабля являлся надворный советник Вишняков, лекарем — Шахов. Помимо них на «Лефорте» служили следующие офицеры: прапорщик морской артиллерии Злобин, унтер-цейхвахтер Никитин, подпоручик корпуса флотских штурманов Никитин и прапорщик корпуса флотских штурманов Петров 17-й, прапорщик адмиралтейства Терюхов и подполковник морской артиллерии Дмитриев. Нижних чинов на корабле числилось более пятисот.

Кроме того, на борту линкора находилось немало пассажиров. В те времена перевозка на военных судах членов семей моряков была вполне обычным делом. В данном случае корабль уходил на зимовку в другой порт, и любящие жены отправились туда за своими мужьями. В числе пассажиров, отправляющихся на «Лефорте» в Кронштадт, была жена командира с двумя племянницами-подростками, жена лейтенанта Иванчина с малолетней дочерью, жена лейтенанта Апыхтина, жена унтер-цейхвахтера Никитина, жена состоящего по адмиралтейству прапорщика Иванова, вдова штабс-капитана корпуса штурманов Бачманова, жена подполковника корпуса морской артиллерии Дмитриева с сыном. На «Лефорте» находилось немало и матросских жен, часть из которых была с детьми. Всего же на линейном корабле плыли 53 женщины и 17 детей.

Уходящие в Кронштадт линейные корабли должны были первоначально тащить на буксире пароходы, но последние почему-то задержались, и контр-адмирал Нордман принял вполне обоснованное решение идти в Кронштадт своим ходом. Оставалось лишь дождаться попутного ветра.

Из отчета следственной комиссии: ««Лефорт» вышел из гавани в совершенном порядке, под парусами: фор-марселем и крюйселем, за что, если бы тогда были у контр-адмирала Нордмана сигнальные книги, он имел бы причину изъявить «Лефорту» свое удовольствие. 7-го сентября корабли были готовы вступить под паруса; но так как ветер дул от оста, противный, для следования в Кронштадт, то начальник отряда поджидал пароходов. Все 8-е число корабли простояли на якоре, и этим была дана командирам возможность осмотреться…»

Наконец 9 сентября задул тихий попутный зюйд-зюйд-вест и эскадра двинулась в путь.

На подходе к острову Родшхер погода засвежела, и командиры кораблей взяли второй риф у марселей, то есть несколько уменьшили общую площадь парусов. Несмотря на это, ход всех трех кораблей был весьма большим В половине девятого вечера 9 сентября линейные корабли прошли створы готландских маяков. Ветер к этому времени еще больше усилился, а видимость ухудшилась. Эскадра шла уже 11-узловым ходом. Опасаясь, как бы на таком ходу и в столь свежую погоду корабли не напоролись на подводные камни, контр-адмирал Нордман распорядился взять у марселей третий и четвертый риф, затем привести корабли в бейдевинд и лечь в дрейф, чтобы оставаться на одном месте до рассвета. Между тем ветер начал постоянно менять свое направление. Периодически корабли отряда накрывали снежные шквалы.

Делая небольшие галсы, эскадра время от времени поворачивала по общей команде Корабли постепенно сносило к югу. К пяти часам утра они находилась уже несколько севернее острова Тютерс Первым в строю кораблей шел флагманский «Владимир», за ним в кильватер «Лефорт» и «Императрица Александра». Не доходя пяти миль до меридиана острова Тютерс, контр-адмирал Нордман отдал команду всем кораблям повернуть через фордевинд. Корабельные хронометры показывали семь часов двадцать три минуты. До страшной трагедии оставались уже считаные мгновения…

А теперь предоставим слово очевидцам. Из объяснительной записки командующего эскадрой контр-адмирала Нор-дмана: «Занятые поворотом, казалось нам, что и «Лефорт» хотел поворотить, грот-марсель был обрасоплен полнее; как налетевший шквал повалил его на левый бок. Крен был ужасный; марса-шкоты все отданы; надо было ожидать, что мачты слетят. Корабль, так сказать, утвердился в этом положении, наклонясь все более и более, и едва мы привели на левый галс, «Лефорт» опрокинулся и в несколько мгновений его не стало. С благоговением, сотворив крестное знамение, смотрели мы на место, где несколько минут перед сим был еще корабль, как вдруг он всем правым бортом еще раз поднялся на волнении, но вслед за сим исчез и погрузился на дно…»

Из отчета следственной комиссии: «..Во время поворота других судов, казалось по направлению «Лефорта», что он тоже начал поворачивать, но вслед за тем нашел шквал и на «Лефорте» отданы были фор и грот-марса-шкоты, а грот-марсель лежал на стеньге. Корабль так накренился, что его вторая полоса начала скрываться, и вместе с тем он, видимо, стал погружаться, углубляясь носом более, чем кормою. Люди в большом числе показались на наветренных сетках. Вскоре мачты приняли положение, близкое к горизонтальному, и наружный верхний бок корабля покрылся одною сплошною массою народа, но нашла волна — и эта масса сделалась реже; нашла другая — и ни одного человека более на было видно, а вслед за тем, еще мгновение — скрылся и самый корабль.»

Лейтенант Руднев с линейного корабля «Императрица Александра» за несколько минут до катастрофы вышел на ют и хорошо видел происходившее: «…Видел корабль «Лефорт» под ветром в расстоянии 2 миль… Корабль был сильно накренен, порыв ветра был крепкий и корабль заметно лег на бок, грот-марсель лежал на стеньге. Снаружи, на наветренном борту были видны люди; корабль погружался боком… В переливах волнения видел еще раз часть наветренного борта, но уже без людей».