Следовательно, ничто не мешало мне перейти к следующему этапу, а именно: попытаться выбраться-таки из этой своей густой склизкой кучи. Для начала хотя бы просто выбраться из этой кучи, что, как снова упорно подсказывала мне интуиция, тоже будет делом не особо простым.

Я, собираясь с силами, усмехнулся, и все тем же не терпящим возражений тоном выдав окружающим: «Что бы вы сейчас не увидели молчать, потому, что про ваши вырванные языки я не шутил!», начал-таки свой путь к свободе. Для начала хотя бы локальной свободе.

И снова интуиция меня не подвела, потому как выбраться из этой горы серой слизи, или чем там на самом деле являлось данное вещество, оказалось той ещё задачкой. Однако я снова справился. Да, с очередным титаническим трудом, но справился, и теперь широко раскинув руки и ноги, лицом кверху распластался на здешнем костяном полу.

— Ну вот, кажется, ещё минус одна проблема. — Спустя пару минут окончательно отдышавшись выдал я в пустоту, и перевернувшись на бок вновь уставился всё на того же «Монаха. Сей джентльмен к его чести молчал. Все эти долбанные холопы молчали. При этом в их дружных взглядах отчётливо читалось полнейшее неверие в происходящее. Неверие в то, что один из них каким-то чудом смог вылезти из своей кучи.

На данные взгляды мне тоже было откровенно насрать, а вот то, что они буквально проглотили языки, искренне радовало, потому как заори кто-нибудь из них сейчас: «Наконец-то хотя бы один из нас свободен!», или что-то типа того, на данный гомон с высокой вероятностью могли бы нагрянуть здешние… Метаморфы, воевать с которыми на данный же момент я желанием не горел, ибо банально не вытяну. Даже ту внешне обманчиво неповоротливую с виду жируху по имени Кшайя, и то явно не вытяну. По крайней мере не вытяну пока. Это факт.

— Так… — Прищёлкнув языком, снова исключительно в пустоту выдал я. — Папа молодец. Папа реально молодец, а теперь… Теперь, папе нужно сесть, да? Для начала, папе просто нужно тупо сесть на его задницу, да?

Очередное, невообразимо простое вроде бы действие, снова далось мне с огромным трудом, а ещё меня внезапно начало тошнить. Чудовищно тошнить. При этом первым моим порывом на данное ощущение, было удержать всё в себе. Хрен его знает почему, но снова факт есть факт. Удержать не получилось, и уже в следующее мгновение мои колени украсила обильная ядовито-зелёного цвета блевота.

— Твари. — Непонятно к кому именно обращаясь выдал я, заходясь в ещё одном, куда как более сильном рвотном позыве. Потом в ещё одном, и ещё…

— Это… — Открыл было рот всё тот же верующий пацанчик.

— Послушай меня отрок. Если ты сейчас ляпнешь что, мол, у меня ныне таким образом душа очищается, я тебя урою. Ты меня услышал? Поэтому, будь мил, запечатай сейчас свои уста, отрок. Просто запечатай уста. — Кое-как смог выдать я, одновременно с этим разглядывая свою точно также ныне обильно перепачканную блевотой, уходящую одним концом в стену пуповину, и мимоходом ловя себя на мысли, что прежде, чем ту рвать, её предварительно, наверное, следует чем-нибудь основательно перетянуть, а то так и сдохнуть можно. От потери крови, например.

Вот только, чем её перетянуть? Чем?

Я в бесчисленный уже раз пристально огляделся по сторонам, и…

Мне это сейчас, что?! Мне это показалось, или в паре метров от меня на полу действительно валялась какая-то… Леска?! Нет, походу не показалось.

И, да. И снова окажись сейчас на моём месте кто-то другой, он бы наверняка принялся терять драгоценное время размышляя откуда данная столь незаменимая хреновина тут вообще взялась? Однако конкретно меня данный вопрос интересовал в самую последнюю очередь, ибо…

Данная хреновина тут лежит? Лежит!

Если постараться, то дотянуться до неё я смогу? Смогу!

Для начала хотя бы просто перетянуть с её помощью свою долбанную пуповину у меня получится? Вероятнее всего да.

А всё остальное, дело десятое.

Аккурат на этих мыслях я перевернулся на живот, и пополз-таки к вожделенной леске, что при ближайшем рассмотрении оказалась вовсе даже никакой не леской, а чем-то вроде тонкой животной жилы. Достаточно прочной и гибкой для предстоящей ей задачи, жилы.

Дальше все снова до определённого момента было относительно просто: отмерить приблизительно с полметра, торчащей из моего живота сраной пуповины, и основательно со всей дури перетянуть тут долбанной жилой. Почему отмерить именно столько? А как я в противном случае потом смогу ртом до нужного, максимально близко расположенного к узелку участка этой самой пуповины дотянуться? В конце концов я ведь далеко не какой-то там цирковой гимнаст, что способен собственными губами собственный лобок поцеловать, и мне место для маневров надо.

Перетягивание пуповины тоже прошло на удивление спокойно, и теперь оставалось только в нужном месте оную перегрызть.

— Ну, что? Приятного вам аппетита Алексей Анатольевич? Всякие вы за свою прежнюю жизнь деликатесы жрали, однако, чтоб такое… — Благословил я сам себя поднося ко рту соответствующий участок заветной пуповины, и невольно поморщившись впился в тот зубами.

Вкус надо заметить был отвратительный. Эдакая невообразимо горькая резина. А если добавить сюда ещё и тотчас хлынувшую мне в рот вытекающую из этой самой пуповины не менее горькую слизь…

Внимание! Целостность стационарной привязки плода к инкубатору 17 нарушена!

Я мысленно смахнул данное внезапно выскочившее у меня перед глазами сообщение, и с новыми силами принялся рвать зубами всю ту же проклятую пуповину…

Блин, да я даже свои любимые приготовленные с кровью отбивные из мраморной говядины никогда с таким аппетитом не жевал, как это…

У меня аж Челюсти заболели.

— Эх ухнем! — Не то в охватившем меня порыве азарта, не то, чтобы хоть как-то отвлечься от этой невообразимой горечи принялся мысленно напевать я. — Да ещё ухнем!

Внимание! Привязка плода к стационарному инкубатору 17 технически прекращена!

— Ну, и вот. — Уже вслух, а также с новой порцией откровенного сарказма в голосе, поднимаясь на ноги прокомментировал я это дело. — А говорили, что мол разрыв по инициативе плода невозможен. Эх… Да, что же за жизнь такая… Никому верить нельзя. Теперь… На выход.

Вот только в сторону вожделенной трехстворчатой мембраны я успел сделать всего пару шагов, а потом…

— Погодите! — В этот раз, не иначе, как для разнообразия окликнул меня уже тот самый азиат, в сторону которого, я не так давно и кивал. — Подождите…

— Жду. — Действительно остановившись отозвался я. — Чего надо, холоп?

— Эм… — Немного замялся тот. — А вы разве не хотите, и нас спасти?

— Нет. — Честно признался я. — Даже и в мыслях не было.

— Но… — Снова замялся азиат. — Но ведь вы, вроде как, должны это сделать.

— Кому я должен, всем прощаю.

— Но ведь это неправильно. Вы… Вы ОБЯЗАНЫ нас спасти!

— Почему это? Ты у меня на груди логотип службы спасения видишь? Вот и я его не вижу. Говорю же, что мне на вас насрать. Чего не ясно?

— Спасите. — Повторил свою просьбу азиат, и не иначе как боясь собственных слов добавил:

— Если не всех, то хотя бы меня спасите. А иначе…

— Что, «иначе»? — Я с нескрываемым интересом уставился на этого узкоглазого.

— А иначе, я прямо сейчас закричу, что вы сбежали! Я закричу, сюда заявятся те твари, и…

— Оппачки… — Невольно изогнув бровь, только и смог вымолвить я. — Да ты щенок никак меня шантажировать надумал? Меня? Да меня в своё время даже генеральный следак из отдела Энигма напугать не смог, а тут… — Я, не иначе как подгоняемый адреналином, буквально в один прыжок оказался возле этого козла, и загнав ему пальцы в ноздри тихо прошипел:

— Значит слушай сюда, клоун! Заорать сейчас ты, конечно, можешь, и эти твари в ответ на данные вопли, скорее всего, сюда действительно набегут. Вот только настоятельно прошу учесть, что до того, как они здесь появятся, я… Загибай пальцы: Вырву тебе ноздри, выколю глаза, а также выбью все зубы до которых смогу дотянуться. Причём выбью их очень грамотно. Выбью так, чтобы нервы у тебя в дёснах остались, и болели. Понял? Ты плод! Ты мясо! Ты откармливаемая на убой свинья, которую так и так сожрут! Весь вопрос только в том, насколько тебе перед этим самым забоем будет мучительно больно! Тебе ясно?