Глава 8.
То, что я собрался сделать, наверняка вызвало бы волну возмущения и порицания среди населения, и рассматривалось, как наглое нарушение закона. Однако мне было насрать и на возмущения, и на население в целом. Я разрезал тугие веревки, удерживающие жертву на столбе, и ко мне в руки соскользнуло неожиданно легкое, липкое от крови мертвое тело несчастного Варвара. Я не мог допустить хотя бы того, что бы безумные ученые копались в его останках, делая новые бесполезные открытия. Прижимая к себе скользкую израненную фигурку, я неловко спрыгнул с помоста, и, настороженно оглядываясь, пересек опустевшую площадь. Благодаря объявленному комендантскому часу, улицы города были пусты и молчаливы, а верные стражи безопасности бдительно толклись там, где возможность столкнуться с дикой тварью стремилась к нулю. Я несся по опустевшему городу, не видя в своем порыве никакого практического смысла. Мое дыхание со свистом вырывалось из легких и грозило остановиться совсем, но мне были безразличны его планы. Я прислушивался к глухому стуку своих уродливых ботинок по разбитому асфальту, и мне казалось, что на этот шум сейчас сбежится половина города. Однако окна в домах продолжали оставаться неприветливо темными, никто не объявлял погоню и не грозил мне немедленной расправой. Варвар норовил выскользнуть из моих рук, неестественно запрокидывая голову и скаля на меня ровные белоснежные зубы. Миновав границы города, я почувствовал уверенность и сбавил шаг. Добравшись до низкого раскидистого куста, выросшего прямо на дороге, я осторожно уложил свою кровавую ношу и наклонился к самому его лицу, надеясь расслышать признаки жизни. Я был врач и давно уже понял, что мои проверки ничто иное, как попытка поверить в чудеса. Варвар безвольно вывернул голову и глядя в ночное небе мутнеющими глазами, будто бы укорял меня за малодушие и сентиментальность.
«Пора двигаться дальше, дружище, — пробормотал я, подхватывая с земли липкую фигурку»
До самого побережья мы добрались без приключений. Я добрался. Варвару приключения были уже безразличны. В гроте было темно, сыро и тесно, и я с трудом отыскал подходящее место для своего приятеля. Расстелив на камнях обрывок старой тряпки, я осторожно уложил Варвара и, закрыв рогожкой вход в импровизированное жилище, принялся разводить огонь. Несколько дней назад хозяйственный Варвар предусмотрительно сложил из прибрежных камней некое подобие очага, уверенно заявив мне, что с наступлением холодов такое приспособление здорово облегчит нам существование. Огонь весело запрыгал среди камней, рождая на низких сводах пугающие тени. Я некоторое время глядел на мерцающие отсветы, потом решительно приподнялся и принялся рыться в своих снадобьях. Для чего я делал это и какую цель преследовал, о том не знал даже я сам, однако с одержимостью маньяка я перекладывал с места на место свои свертки с травами и в моей голове рождалась смелая мысль. Отыскав в норе вполне пригодный кувшин, все так же украденный рукастым Варваром в одном из поселений, я набрал воды, и подвесил над очагом. Когда вода в кувшине весело забулькала, я оторвал от тряпки небольшой клочок и, смочив его в кипятке, принялся обтирать запекшуюся кровь с мертвого тела. Пока я приводил Варвара в достойный вид, вода наполовину выкипела и я, прервав свое занятие, побросал в кувшин растертые в порошок травы, которые собрал на склонах. В моей голове возникали целые страницы моих собранных за столетие записей, рецептов и составов, способных помочь при многих недугах. Однако среди них не было не одного, способного воскресить из мертвых. Вода в кувшине выкипела, оставив на дне обжигающий осадок из разварившихся кореньев и трав. Я зачерпнул рукой горячую жижу и принялся растирать по мертвой коже полученную смесь. Этот состав годился для заживления ран, порезов и ссадин у живого человека, и Варвару был без надобности, однако я продолжал упорно растирать израненную кожу, повторяя про себя слова старого заклинания, как-то слышанного от одной целительницы. В то время я открыто смеялся над ее бреднями, но сейчас они ниоткуда возникали в моей памяти и вырывались из горла сами по себе. Несколько раз в течение ночи, я заменял воду в кувшине, растирал в пыль высушенные травы и продолжал втирать полученное зелье в холодную кожу Варвара. Перед моими глазами прыгали обрывки эпизодов моей бесконечной жизни, возвращая меня в то беззаботное время, когда мне не нужно было прятаться по подвалам и пещерам от неведомых злобных тварей. От прилагаемых усилий моя энергия таяла, слова забывались, и в какой-то момент я обессиленно повалился на распростертое передо мной тело. Сколько времени я пролежал в неподвижности, сказать было невозможно. Мой импровизированный очаг давно погас, а через непрочную занавеску в пещеру проникал прохладный морской ветер.
«Все, что я делаю, не имеет смысла, — с грустью резюмировал я, поднимаясь на ноги, — единственное, что нужно мне сделать прямо сейчас, это взять себя в руки и выбрать для Варвара подходящее место последнего его пристанища»
Оставив единственного своего приятеля лежать в остывающем гроте, я выполз на берег и осмотрелся. Я не знал, что любил Варвар, что считал главным в своей жизни. Я вообще мало что про него знал. Поэтому решил выбрать ему последний приют по своему вкусу. Мы встретились с ним на склонах, там же и расстанемся, с усмешкой подумал я и, отыскав на берегу подобие подходящего инструмента, направился к склону. До самых сумерек я провозился, раскапывая Варвару удобную могилу. Это утомительное занятие странным образом отвлекало от грустных мыслей и осознания вернувшегося тотального одиночества.
«Сколько раз я зарекался впускать в свою жизнь людей, — с горечью думал я, возвращаясь в грот, — и снова нарушил данное однажды обещание. Я не предполагал, что на этот раз моя непрочная дружба окажется такой краткосрочной»
В гроте по-прежнему было сыро и прохладно. Я подошел к лежащему телу и осторожно приподнял его над землей. От проделанной на склоне работы мои ладони горели огнем, и мне на минуту показалось, что кожа Варвара стала теплой. Это был обман, разумеется, но я на самый краткий миг снова поверил в сказку.
Неловко выбравшись с ним на берег, я вдруг подумал, что было бы неплохо раздобыть ему какую-нибудь одежку, но эта мысль тут же растворилась. «Какая разница, — укорил я сам себя, — ему теперь все это без надобности»
Добравшись до заботливо вырытой ямы, я опустил Варвара на землю и оглянувшись, провел ладонью по его лицу, прощаясь с единственным другом. Вдруг под моей ладонью послышался легкий всхлип, и тело моего приятеля неестественно выгнулось. Я в ужасе вскочил на ноги, уставившись на происходящие с Варваром перемены. Он упруго приподнялся и вполне уверенно сел, с недоумением разглядывая меня.
«Что ты тут делаешь, Тихон? — неразборчиво пробормотал он и снова повалился на землю»
От неожиданности я не сразу сообразил, что мои оздоровительные манипуляции принесли свои плоды, что Варвар снова со мной и что его нужно немедленно тащить обратно. Он впал в забытье, но это больше не тревожило меня. Я знал, как помочь ему, раз уж у меня получилось вернуть его из небытия, то глупый обморок я сумею вылечить. Так думал я, несясь вниз по склону, и прижимая к груди неожиданно потяжелевшее тело. Там, в гроте, я уложил свою ожившую ношу обратно на оборванный лоскут, а сам принялся разжигать огонь в очаге. Мои суетливые движения постепенно возвращали себе уверенность, и к моменту, когда мой несчастный пациент полностью пришел в себя, я был совершенно спокоен и привычно сдержан в эмоциях.
«Что произошло, Прохор? — проговорил он, странно спотыкаясь на моем имени, — что они сделали со мной?»
Я мысленно усмехнулся.
