«Лучше бы сожрали меня сразу, — барахталась единственная мысль в затуманенных Женькиных мозгах, — вместо того, чтобы проводить надо мной гастрономические обряды»
Дергачев молился, чтобы сознание покинуло его и лишило возможности наблюдать это безумие. Однако твари продолжали топтаться и раскачиваться, их тоскливые взвизгивания все еще проникали в Женькины уши, а неминуемая расправа откладывалась, нагоняя на Женьку тоску.
«Сожрите меня уже! — хотел было заорать он, устав задыхаться в вонючем кольце, однако слова обретали небывалые размеры и привычно застревали в горле, как бывало у Женьки в минуты сильных душевных потрясений. Наконец, милостивая природа сжалилась над Дергачевым и погрузила его в состояние анабиоза, накрыв спасительной темнотой.
«Парень, очнись! Эй, парень! — расслышал Женька призывный шепот, проникший в сознание словно сквозь толщу воды. Женька послушно распахнул глаза и уставился на склоненное над ним обеспокоенное незнакомое лицо. Человек, настойчиво добивавшийся Женькиного внимания, облегченно выдохнул и попытался усадить бедолагу, грубовато рванув того за плечи. От резкого движения у Женьки закружилась голова, однако он сделал вид, что с ним все в порядке и даже несмело улыбнулся. Такие мелочи, как легкое недомогание, не шли ни в какое сравнение с тем, на что настроился перепуганный Женька, оказавшись в тесном кольце тварей. Незнакомец кивнул и исчез с глаз, предоставив Женьке оглядеться и оценить обстановку. Вокруг громоздились плотно наваленные в кучу картонные коробки, в которых Женька не с первого раза угадал подобие баррикад. Искусственно возведенная преграда отделяла тесный закуток, в котором сидел Женька от остального мира, шумного и озлобленного. Как выяснилось позже, это место считалось точкой сбора участников повстанческих битв, разворачивающихся на улицах города. Они, участники, отражали нападения твариных куч, то и дело возникающих в городе. Обо всем этом Женьке поведал вернувшийся мужик, который представился Трофимом, руководителем и идейным организатором отрядов сопротивления. Он же рассказал Женьке, как пробирался к родным краям, как потерял в дороге семью и всех своих приятелей, как добрался до побережья и решил мстить. В его словах звучало озлобленное отчаяние, и, возможно поэтому, Женька не стал делиться с Трофимом своими соображениями относительно бесполезности его затеи. Такие спонтанные решения, построенные на идее мести, не могли привести ни к чему, кроме бессмысленной резни. Женька только согласно кивнул, и неожиданно для себя самого, попросился в отряд. Трофим сумел сагитировать чуть больше сотни добровольцев, готовых резать тварей без суда и следствия, отслеживая их в подворотнях. На долю Дергачева выпало менее кровожадное, но более ответственное задание от разом оживившегося вожака. В условиях тотального отсутствия средств связи и полной невозможности отследить обстановку, не покидая убежища, Женьке предстояло разведать местность и выяснить места скопления представителей новой расы.
«Раз власти не решаются раз и навсегда расправиться с уродами, нам придется взять на себя решение этих задач!» — провозгласил Трофим, выпихивая Женьку за наваленное ограждение.
Дергачев еще не разу не выступал в роли разведчика, да и в целом, был далек от военных премудростей, поэтому, не меняя образа, двинулся вдоль улиц, просто поглядывая по сторонам. Теперь его бдительность возрастала в разы, поскольку новая встреча с тварями в его ближайшие планы не входила. Пройдя несколько кварталов и не заметив ни одного чудовища, Женька собрался повернуть обратно, но неожиданно наткнулся взглядом на невысокого сгорбленного старца, в одиночестве сидящего на уцелевшей скамейке. Его безмятежный вид напомнил Женьке мирные времена, и Дергачев, повинуясь порыву, смело подошел к горожанину и присел рядом.
«Не боитесь гулять в такое время?» — не придумав ничего более значимого, поинтересовался Женька, приглядываясь к старцу. На самом деле, горожанин стариком не был, он был просто пожилым, однако в его глазах отражалось многое знание, прибавляющее ему года.
«Не боюсь, — просто отозвался он, тут же проявляя интерес к собеседнику, — а Вы? Что понесло на улицу Вас, учитывая такое неспокойное время?»
Прохожий говорил немного вызывающе, однако его интонация не смутила Женьку, и он охотно рассказал о своем желании узнать о тварях все, что возможно.
«Мне любопытно, где они собираются, чтобы так организованно колыхаться по улицам? — усмехнулся Женька, вспоминая Трофима и его задание. — какие преследуют цели и откуда возникает такое их количество. Я слышал, что в мире уничтожены все особи.»
«Нигде не собираются, — охотно откликнулся старец, — и кто вам сказал, что они уничтожены? Их стало больше, чем разумных людей, популяция растет, но то, что они организованно шляются по дорогам, в том Вы ошибаетесь. Я часто наблюдаю за ними и прихожу к выводу, что разума в них нет, их действия неосознанны. Вы видели, как они едва не разорвали прохожего, случайно оказавшегося на их пути?»
Женька этого не видел, но отчетливо вспомнил странные вонючие танцы и неопределенно кивнул.
«Так вот, юноша, — размеренно продолжил старик, — они долго кружились над ним, а потом утекли обратно в подворотню. Я уверен, их кто-то позвал. Где вы видели тварь, так легко расстающуюся со своей добычей?»
Дед замолчал, поглядывая на молчаливого собеседника, не слишком ожидая от него реакции. Их беседу прервала одинокая особь, внезапно возникшая в начале улицы. Женька подскочил со скамейки и рванулся в сторону, приглашая собеседника следовать за ним. Однако горожанин продолжал неподвижно сидеть, ничем не выражая тревоги.
«Вы так и будете торчать тут, дожидаясь, когда тварь растерзает Вас? — от волнения Женька едва не выругался, наблюдая, как невозмутимо старец машет седой башкой, идя в отказ. Махнув рукой на несговорчивого упрямца, Женька едва успел скрыться за гаражами, когда резвая уродина поравнялась со скамейкой. На беду, Дергачев где-то выронил нож, и вряд ли мог прямо сейчас помочь деду отогнать мускулистое чудовище. Он на всякий случай огляделся и, заметив обломок какой-то металлической конструкции, вооружился им. Тварь за это время вплотную подобралась к безумному старикану, и Женька, не раздумывая, размахнулся, целясь твари в голову. Тварь недовольно взвизгнула, почуяв удар и послушно развернулась к нарушителю спокойствия. Ее глаза продолжали оставаться бессмысленными, однако в ее движениях отсутствовала заторможенность, и ничего не помешало одиночке вцепится в Женькино горло. Дергачев беспорядочно молотил по непробиваемой туше, стараясь дезактивировать тварь, но та будто бы не замечала оказанного внимания, продолжая сжимать тощую тушку своего противника. От нехватки кислорода перед Женькиными глазами запрыгали пятна, и он во второй раз за сутки приготовился погибнуть героем. Неожиданно тварь замерла, разжала кривые лапы и пронзительно завизжала, крутясь на месте. Женька, не удержавшись на ногах, рухнул на ту же скамейку, не в силах отвести глаз от стремительно набирающей обороты верещащей твари. Он хотел было обратить внимание деда на новый финт, однако только пораженно вскрикнул, уставившись на своего невольного соседа по скамейке. Тот не переставая крутил скрюченными пухлыми пальцами, придавая твари ускорение. От усилий на его одутловатом лице выступил крупный пот, а сморщенный рот слегка приоткрылся. Наконец, Тварь без сил рухнула к его ногам, дергаясь в конвульсиях и закатывая глазки. Когда чудовище затихло, дед раздражающе медленно поднялся, и двинулся прочь, забывая про своего спасенного зрителя. Женька на автомате поплелся следом, подстраиваясь под неспешный дедов шаг.
«Как вы это делаете?» — потрясенно проговорил Дергачев, когда валяющаяся в беспамятстве тварь осталась далеко позади.
Старик уже обрел способность размеренно дышать, и смог вновь продолжить прерванный разговор.
«Долгая история, юноша», — усмехнулся он и снова замолчал, а у Женьки закрались подозрения.
«Так это вы управляете ими? — прошептал он, неосознанно оглядываясь. Наивное любопытство вызвало негромкий дребезжащий смех деда, странно прозвучавший в пустоте сумерек.
