– Макс, ты должен расслабиться. – Она подошла к нему вплотную и кричала прямо в ухо. – Научись развлекаться. За все время, что мы здесь, ты только сидишь, как мешок, на Слинге. Дай себе волю, отдайся потоку жизни.
Он взял ее за руку и потащил к аэрокару. После минутного сопротивления она позволила повести себя. Глаза ее были все еще устремлены на бешеную ярость вулкана, и она не смотрела, куда идет.
А затем, на расстоянии нескольких метров от машины, она вдруг вырвалась и, смеясь, побежала по дымящейся ровной поверхности раскаленной земли. Их разделяли лишь десять шагов, когда он устремился за ней. Но было уже поздно.
По словам Грэйвза и Перри, все выходило просто. Ребка спорил, доказывая, что это невозможно.
– Посмотрите на цифры, – сказал он, когда их капсула мягко опустилась на поверхность Тектона. – Планетарный радиус пять тысяч сто километров, и лишь три процента поверхности покрыто водой. Это дает нам более трехсот миллионов квадратных километров суши. Триста миллионов! Подумайте, сколько времени требуется, чтобы обыскать один квадратный километр. Мы можем искать годами и так и не найти их.
– Мы не располагаем годами, – ответил Перри, – и я понимаю, что это большая территория. Но вы, кажется, решили, что мы будем вести случайный поиск, а мы поступим не так. Я могу, еще до начала поиска, большинство районов исключить.
– А я знаю, что близнецы Кармел будут избегать открытых пространств, – добавил Грэйвз.
– Откуда вы можете это знать? – Ребка оставался скептиком.
– Потому что на Тектоне обычно безоблачно, – на Грэйвза скептицизм спутника явно не действовал, – а в их родном мире Шасте существует система постоянного слежения за поверхностью планеты, обладающая высокой разрешающей способностью.
– Но на Тектоне ее нет.
– Нет, но близнецы-то этого не знают и считают, что на открытом пространстве их заметят и заберут, поэтому забьются куда-нибудь в укрытие и будут сидеть.
– Теперь я объясню вам, – продолжил Перри, – что заставляет сузить пределы поиска. На Тектоне есть только три места, где может искать убежище нормальный разумный человек. Мы начнем с этих трех районов… и уверен, что на них и закончим.
– Но если мы их там не найдем, – добавил Грэйвз, – мы сможем расширить…
– Нет, не сможем, – оборвал его Перри. – Летний Прилив, советник. Меньше чем за восемьдесят часов он достигнет своего пика. И лучше нам в это время здесь не находиться. Ни вам, ни мне, ни близнецам.
Макс Перри перечислил три наиболее вероятных района: в высокогорных лесах нагорья Моргенштерна, на одном… или, точнее, в одном из Тысячи Озер или в глубине зарослей Пятиконечной впадины.
– Это уменьшает площадь поиска в тысячи раз, – заключил он.
– И все-таки оставляет для осмотра десятки тысяч километров, – возразил Ребка, – причем тщательного осмотра. И не забудьте, что это не просто обычная задачка по поиску и спасению потерпевших. Обычно потерявшиеся люди хотят, чтобы их нашли. Они помогают поискам, как могут. Но близнецы не пошлют сигнала о помощи, пока условия не станут совсем невыносимыми. А тогда, вероятно, и сигналить будет поздно.
Насколько эти доводы убедили Джулиуса Грэйвза, понять по его ухмыляющемуся лицу было нельзя. Пока Макс Перри занимался осмотром аэрокаров, Грэйвз оттащил Ребку в сторону.
– Мне надо спокойно поговорить с вами, капитан, – доверительно произнес он, – буквально одну-две минуты.
Теплый пепел плавно пускался им на головы и плечи, словно бледно-серый снег. Почву уже покрывал почти сантиметровый слой. От низкорослых растений и мирных травоядных, которых Ребка видел в первое посещение Тектона, не осталось и следа. Даже само то озеро исчезло под вулканическим пеплом. Вместо предсказываемых грохота и рева землетрясений планета хранила жаркое и мрачное молчание.
– Вы понимаете, – продолжил Грэйвз, – что нам необязательно оставаться вместе? Здесь есть свободные аэрокары.
– Я знаю, мы в силах прочесать в три раза большую территорию, если разделимся, – ответил Ребка, – но я не уверен, что хочу этого. У Перри уникальный опыт работы на Тектоне, а вы здесь никогда раньше не бывали.
– Ага! Вы думаете так же, как и я. – Грэйвз смахнул чешуйку пепла с кончика носа. – Следует поступить следующим образом: Перри установил три области Тектона, где могут прятаться беглецы. Они расположены на больших расстояниях друг от друга, но у нас достаточное количество аэрокаров, чтобы в каждую из них поехать по одному. Это подсказывает логика. Но я вас спрашиваю, кому нужна логика? Нам нужен результат. – Он наклонился к Ребке. – Честно говоря, я беспокоюсь о душевном равновесии командора Перри. Скажите ему «Тектон» и «Летний Прилив», и у него глаза на лоб полезут. Мы не можем отпустить его одного. Что скажете?
«Я сказал бы, что вам с Перри нужны хорошие сторожа, но воздержусь».
Ребка знал, что сейчас последует. На него повесят Перри, то самое глупое задание, которое привело его на Добеллию, а Грэйвз рванет без присмотра в дебри Тектона и, вероятнее всего, там погибнет.
– Я согласен, советник, – командору Перри не надо ехать одному, но еще не хотелось бы зря…
– Значит, мы с вами оба считаем, что мне следует отправиться с Перри, – продолжал Грэйвз, не обращая внимания на слова Ребки. – Видите ли, если он попадет в беду, я смогу ему помочь. Никто, кроме меня, не сделает этого. Итак, мы с ним отправимся к нагорью Моргенштерна, в то время как вы прочешете Тысячу Озер… Перри говорит, что эта местность ближе и ее можно осмотреть быстрее. Если же никто из нас не найдет близнецов, тот, кто освободится раньше, отправится к Пятиконечной впадине.
Что делать, когда сумасшедший предлагает вам то, что вы и сами хотели бы сделать? Конечно, тревога не проходит, но… вероятнее всего, вы с ним согласитесь. В любом случае, Грэйвз явно не собирался вступать в дискуссию. И когда Ребка снова подчеркнул, насколько вообще невелики шансы найти близнецов, советник только щелкнул пальцами.
– Пф-ф! Я знаю, что мы их найдем. Надо думать позитивно, капитан Ребка. Будьте оптимистом! Только так и можно жить.
«И умереть», – подумал Ребка, но возражать не стал. Грэйвза переубедить не удастся, и, возможно, они с Перри стоили друг друга.
Это было одним из первых жизненных правил, которое Ребка выучил еще шестилетним ребенком в горячих соляных копях Тойфеля. Если кто-то предлагает сделать то, что ты хочешь, уходи… уходи, пока он не передумал.
– Очень хорошо, советник. Я отправлюсь, как только будет готов аэрокар.
Ребка улетел на полчаса раньше. Грузовой отсек в скоростных аэрокарах не был приспособлен для размещения больших и тяжелых ящиков. Грэйвз долго пытался пристроить свой багаж и в конце концов оставил только маленький чемоданчик, положив остальное в капсулу Пуповины. Наконец он объявил, что готов отправиться в путь.
После взлета Перри включил автопилот и установил курс к нагорью Моргенштерна.
Они подлетели поближе и начали сканирование, прильнув к дисплеям.
– Примитивное оборудование, – заметил Грэйвз Когда он сосредоточенно разглядывал изображение на экране, лицо его подергивалось от напряжения. – Будь это машина Альянса, мы бы сидели, развалившись, и ждали сообщения машины о том, где она нашла близнецов. Здесь же все наоборот. Я должен всматриваться в эту штуковину и сообщать ей, что она видит. Примитив!
– Это лучшее, что есть на Опале или Тектоне.
– Я верю вам. Но вы когда-нибудь спрашивали себя, почему все миры этой спиральной ветви не так богаты, как Земля или старые околоземные колонии? Почему не каждая планета пользуется новейшими технологиями? Почему не на всех мирах число обслуживающих роботов превышает число людей, как на Земле? Почему не все они так же богаты? Все и в каждой колонии? Мы же умеем делать передовую технику. Тогда почему не на каждой планете она есть? А лишь на некоторых?
