— Неплохая идея, раз он любитель… Но только после репетиции! Одним словом, утром деньги — вечером стулья.

Ребята согласились с такой постановкой вопроса и я, перейдя от сложного к простому, продемонстрировал ансамблю новые шлягеры.

Взял, да спел «Тёмная ночь» (Мурат Тхагалегов) и «Чёрные глаза»(Айдамир Мугу), с «кавказским акцентом», ну, естественно, как я его себе представляю.

Как ребята впадают в шок, я уже видел, но вот в такую задумчивость…

— А кто же будет петь эти песни? — через минуту, задал резонный вопрос барабанщик, закрыв рот.

— Найдём, кто петь будет. Это не главный вопрос. Главное сейчас то, что их нужно записать их в первую очередь. Они мне очень нужны. Причём срочно! — я оглядел свою банду. Все слушают с серьёзными лицами своего малолетнего предводителя. — Ещё один вопрос на повестке дня: что со студией? Где, можно хорошо записаться, пусть даже и за деньги? Есть ли у кого-нибудь какие-нибудь предложения по этому поводу.

— Саша, здесь можно и записаться. Нужно только магнитофон найти хороший, — недоумённо проговорил Антон.

— Нет, я имею ввиду нормальную студию, с многоканальным магнитофоном. С обычным магнитофоном хорошо не запишемся. Каждый инструмент нужно писать отдельно, на свою дорожку… вы знаете об этом? — я уставился на отрицательно мотающих головами великих музыкантов. — Ясно, — проговорил я и задумался.

Быть может, записать барабаны с басом на один магнитофон, гитары записать на другой магнитофон, а потом всё это попробовать синхронизировать? Естественно, это будет феерический геморрой, но попробовать то можно… В принципе — это вариант. Два магнитофона играют, клавиши и гармонь играют и все это пишется на третий магнитофон.

Если не будет получаться, то придётся, тупо, писать слоями. Берём два магнитофона. Записали барабаны с басом. Включаем магнитофон с записью, гитаристы играют, всё пишется на магнитофон номер два. Затем включаем магнитофон номер два, клавиши, пианино и гармонь пишутся на магнитофон номер один. Затем тоже самое и с вокалом. Проблема такой записи в том, что чем больше раз перезапись, тем хуже будет качество и это не считая того, что громкость и тембр уже записанных инструментов, поменять будет невозможно. С другой стороны, быть может, как раз качественная запись мне и не нужна?..

— Так, товарищи. Берите бумагу, нотные тетради, пишем себе аккорды и ноты новых двух песен. Подписывайте где куплет, где припев. Тут нет ничего сложного, всё просто… И так… — взяв гитару в руки, стал наигрывать аккорды и объяснять «что, да где»…

Через полчаса закончили.

— Сева, ты как, свободен с утра? — поинтересовался я.

Тот утвердительно кивнул.

««Чтой-то, они «раскивались» то, у меня сегодня?»

— Юля, а ты?

— В принципе, да.

— Насколько я понимаю, завтра работают все, кроме студентов и школьника? Давайте тогда, кто завтра не работает, приезжает на базу в девять утра. Будем репертуар на клавишах мне подбирать— несколько песен. Кстати говоря, никто не продаёт ещё какие-нибудь хорошие клавиши? Или не сдаёт их аренду?

— Откуда?! — удивился Савелий. — Да и вообще, у нас же и так двое клавиш и пианино, — напомнил мне он.

Я поморщился. Японский синтезатор неплох, естественно для этого времени, но вот советский электроорган — это что-то с чем-то. Для попсятины, которую собирался записать я, он совершенно не подходил.

Звуки, которые издавало это чудо конструкторской мысли, скорее подошли бы для озвучки лазерных выстрелов в фильмах типа «Звёздные войны» или для озвучки инфернально-адских мучений исчадий геенны огненной, в к/ф типа — «Чужие».

— Ладно, хорошо. Завтра экспериментируем со звуками.

— Можно, я тоже с утра приеду, — спросил до этого молчавший Кеша.

— А ты что завтра, что, не работаешь? — удивилась Юля.

— Нет. Завтра выходной, — сказал он каким-то странным голосом, как бы убеждая нас.

«Ну-ну… Отгул, что ли возьмёшь? Боишься, что без тебя тут всё пойдёт? Надеешься взять лидерство в свои руки? Выходной у него посреди недели!.. Ну-ну. Хрен тебе, а не лидерство, — констатировал телепат, проведя мысленный анализ речи «товарища соврамши»», а в слух, миролюбиво произнёс:

— Конечно приезжай, если дел никаких нет. Нам как раз и партия бас гитары нужна будет. Я побарабаню немного, а ты подыграешь.

Антон, Дмитрий и Мефодий сказали, что приедут после работы. На этом репетиция закончилась и ребята стали собираться.

Когда мы расходились, Иннокентий подошёл ко мне и «выдал».

— Как я рад, что мы встретились. Ты просто гений! Я верю, что у нас всё получится.

— Конечно, — согласился с ним я, — как же может быть иначе. — Затем обратился ко всему ВИА:

— Ребята, имейте ввиду, сейчас такой график, потому что у меня каникулы. Нам нужно многое сделать. Как только запишемся, перейдем на обычные, одну-две репетиции в неделю.

Все покивали, а Юля сказала:

— А я бы каждый день репетировала — ежедневно.

Все опять закивали.

— Там видно будет, — решил за всех генерал и тем самым пресёк начавшую было зарождаться дискуссию.

— Сева, не надоело тебе ещё, в таком формате работать — с утра, до ночи? — поинтересовался я у клавишника, когда тот вёз, меня к дому.

— Да ты что! Нет конечно! С тобой интересно. Вот теперь буду думать полночи, что-то завтра сыграть собираешься. Наверное, очередной шлягер? — он посмотрел на меня вопросительно.

— Нет. Не шлягер, — я сделал паузу и через десять секунд, как бы нехотя продолжил… — а три шлягера. Причём музыка полный примитив.

Сева охнул.

— Слушай, а магнитофон у тебя есть?

— Да есть, японский.

— Хорошо, — обрадовался я. — Не мог бы, ты его завтра взять с собой, с проводами и парой кассет?

— Хорошо возьму конечно.

— Кстати, ты обещал поговорить с папой, насчёт художественного руководителя, забыл?

— Нет, не забыл. Конечно же поговорю.

— Почему, всё ещё не поговорил? Время же было! — допытывался я.

— Понимаешь, — замялся тот. — Папа не верит, что у нас всё серьёзно. Неплохо, было бы ему запись дать послушать, тогда он начнёт воспринимать меня всерьёз. Понимаешь он…

— Ясно. Отцы и дети, часть «стопятьсот». Ладно, спасибо, что подбросил. Пока. До завтра.

— Тебе спасибо!

— За что? — удивился я, вылезая из авто.

— За песни! За песни и за Кешу! Всё-таки полгода вместе играем… — с пылом начал «водитель».

— Всё! Заканчивай! До завтра, — сказал я и захлопнул дверь «Волги», не дав продолжить ожидаемые и регулярные восхваления гениального меня. Конечно я не против послушать хвальбу, но всё же, нужно и меру знать!

Хотя… меры эти, у каждого свои…

11 августа. Четверг.

Ванная, ужин, ванная — всё как обычно на ночь. Ванная, пробежка, ванная, завтрак — всё как обычно с утра.

— Слушай Сева, давай заедем на почту. Проверим мой выигрыш. Мне кажется, я выиграл немного денег, — сказал я когда садился на переднее сидение к нему в машину.

— Чего правда? Это те билеты, которые ты покупал, — удивился он и завёл машину.

— Ну да. Вот «фартануло», маленько. Так, что теперь у нас деньги на запись будут.

— Да? И сколько выиграл? Трояк? А почему маму не попросишь?

— Почти трояк, но походу больше. Поехали получишь деньги, а то мне столько скорее всего не дадут. Это не рубль. Если я попрошу маму, то все деньги придётся отдать ей, а деньги нужны мне, нам, на музыку, поэтому прошу тебя получить выигрыш.

— Ну пять рублей, по идее должны дать, — непонимающе сказал собеседник, и видя мой довольный вид попытался уточнить: — Так сколько?

— Несколько тысяч, — просто сказал я и сразу же добавил охреневшему от обыденности моего тона другу: — Тихо, тихо. Успокойся. Следи за дорогой.