— Вот значит сальце, сам делал, намедни прося заколол, — говорил сосед, ставя тару с едой, которую он принёс из дома.

— Ага, — соглашался я помогая выкладывать продукты из его корзины на стол.

— Вот огурчики с собственный грядки, которые только с огорода.

— О!.. с собственной даже, нормально.

— А вот кувшин, — он заглянул в него, — с пельменями…

— Которые только что бегали по лесу… — добавил я. Сосед хмыкнул, почесал затылок и заржал.

— Эх Серёга, ты всё такой же весёлый.

— Ну а чего грустить то! Всё вроде нормально. Всё идёт своим путём.

— Это да, — согласился я и протянул ему налитую рюмку. — Давай за это и выпьем.

— Давай…

Через четыре часа Сергей обнял меня прощаясь и с трудом произнёс:

— Я обязательно завтра зайду к Саше, — сказал он мне и ушёл не бодрой походкой клонясь влево.

Спать совсем не хотелось. Я вышел из дома и вздохнул деревенским воздухом. «Смеркалось». «Вечерело». «А этот Легкоступов, русский язык не знает — мамкина норка». Именно так сказал бы Янычар на мои попытки объяснить «в хлам уставшему» соседу, что пора на расход…

А вот если подумать: «Зачем моим меня так долго ждать? Вот дилемма-то… Цицерон…»

«Кто?»

«Бред взбудораженный совести… Ну и хрен с ним… Где у меня дрова?.. На дворе трава на траве дрова… или там наоборот говорится…»

«Так… 15 шагов… Ну в смысле шагов 15 в сторону сада… вот он и камень… ага… Можно даже назвать его философским камнем. В смысле, есть о чём пофилософствовать и задуматься о бытие… если конечно есть чем думать…»

Я еле-еле отодвинул булыжник, который весил, наверное, килограмм 150. Камень из себя представлял огромный валун, такие в наших краях не встречаются. Откуда это валун взялся на моём огороде — величайшая загадка мироздания. Затем сходил за лопатой и стал копать.

— Ага… ещё немного… ещё чуть-чуть… последний бой он трудный самый… — напевал я себе под нос. — А вот и оно…

Я вытащил из ямы небольшое пятилитровое пластмассовое ведёрко.

— Вот ты-то мне и нужно…

Придя домой выпил для храбрости наркомовские 50 «за сбитый» и открыл ведро. На вид было вроде бы всё в порядке. Вот и масляная тряпочка в масле, не высохла. Развернув свёрток, я достал оттуда пистолет ТТ. Вроде ничего, неплохо сохранился. А ведь сколько лет мы с ним не виделись… Сколько?

Ну с 2001 года, наверное…

А приобрёл его я в 1988. Именно тогда нас пригласил один цыган-фарцовщик заехать на Рижский рынок и примерить «импортные» вещи. Там к нему «случайно» приехала родня и примерка превратилась в пьянку где обсуждалось всё… А на следующий день я привёз 500 руб. и добрый дяденька передал мне ствол с двумя обоймами. На радостях я поехал в Мытищи и в лесном массиве устроил пробные стрельбы, затем засунул ствол под ремень и так и ходил где-то месяц пока не осознал, что ношу с собой реальный срок, даже если ствол чист…

О Господи, каким же крутым я себя тогда чувствовал… Конечно же я не нарывался, но знал, что как только дернется кто ко мне, только посмотрит на меня не так и всё ему п***ц. Кто бы ты ни был, но только рыпнись и к тебе придет «масленица». Каким же дураком я был… Даже, наверное, не дураком, а ребёнком… Все мы тогда в грёбанные перестроечные годы были детьми…

После месяца «крутости» наконец мозги встали на место, и башка начала анализировать. Очень смущало то, что историю пистолета я не знал. Быть может на нём вообще куча трупов и я ношу с собой «вышак». В те года ещё не действовал глупый мораторий на смертную казнь, по которому маньяки и убийцы жрут еду, пьют воду и дышат воздухом, в наше время получив пожизненное заключение. Эту глупость введут позднее — в 1993, а тогда, за убийство и тяжкие преступления — расстрел. Это всё я тогда осознавал, но…

Уже наступили девяностые… И началось… Все валили всех вообще без разговора. Каждый день, в специально для этого сделанной передаче — «Дорожный патруль», рассказывали кто кого и где застрелил, взорвал, покалечил или похитил, нередко смакуя подробности. Ежегодно погибали сотни (до тысячи!) сотрудников силовых структур. Ежегодно совершалось до полутора тысяч заказных убийств. Происходили частые похищения более или менее обеспеченных предпринимателей. Даже работорговля в стране появилась. Беспредел шествовал по стране…

К примеру 6 октября 1991 музыканта Игоря Талькова застрелили прям перед его выступлением в Санкт-Петербурге, бывшем Ленинграде, переименованным только месяц назад — 6 сентября 1991 года.

Ужасный ужас, что тут ещё можно сказать…

Облавы, милиция, стрелки-перестрелки. Указ Ельцина против бандитизма, отражённый впоследствии в сериале «Бригада», где бывший сотрудник милиции шёпотом говорит: «Сашу Белого задержали».

Убили телеведущего Влада Листьева, и Ельцин сказал: «Совсем «понимаш» бандиты распоясались! П*** всех!!!» И милиция начала действительно п*** всех, и виноватых и нет. По этому приказу любого человека можно было демократически задержать без суда и следствия на 30 суток и колоть там «подозреваемого» как угодно и на что угодно…

О времена о нравы…

Короче говоря, я спрятал «плётку» в квартире и лишь изредка брал пистолет с собой.

Затем наступили новые времена, где ствол уже практически носить было не нужно, зато нужно было носить деньги и чем больше, тем лучше. Тогда-то я и зарыл его тут, за домом под большим валуном.

— Эх, дела наши тяжкие, — сказал я себе под нос, хлебнул и пошёл в дом.

… — Ну что вам сказать о себе… — проговорил я, сидя за столом, на котором стояли все мои. — Мне очень плохо…

Я смотрел на них, на их портреты и пытался вспомнить мою жизнь с ними и сравнить с жизнью без них…

Вот они все, тут… а что там за окном?.. Там чужой мир. Там практически все мне чужие и никого у меня в том мире не осталось. Да, там есть знакомые и даже друзья. Иногда кажется, что там хорошо…

— Но хорошо там быть не может, ведь вас там нет! Ведь вы же здесь! Все мои роднулечки…

Вот бабушка, которая вырастила меня, вот мама, которая так рано «ушла», а вот моя беременная жена, которую ё*** дебил на мерседесе сбил на пешеходном переходе. Вот они, тут, рядом… а что там?..

Я посмотрел в окно. Там была ночь… Я выпил.

— Ну, так пусть всегда будет ночь, — сказал я и взял пистолет.

26 июля. Вторник. 1977 год.

Темнота… Что-то уж очень всё быстро произошло. Быстро и непонятно. Неужели так бывает. Я же даже на курок не нажал… Да что там не нажал, я его даже с предохранителя не снял. Только дотронуться. И что тогда?.. Непроизвольный выстрел? Да вряд ли… Может взрыв какой-нибудь?!

«Какой, например?..» — спросил я сам себя.

«Хрен знает какой — термический или термоядерный, не суть… В данном случае это не имеет никакого значения. Важно, что раз и темнота», — ответил я себе же.

«Почему в нашем посёлке и над моим домом?.. или по моему дому будет правильней сказать?..»

«Откуда я это знаю, почему… Может и не война вовсе, а инфаркт какой-нибудь… Быть может я уже умер…»

Мысль была странная, ведь я мыслю, а значит жив. Мысли путались.

Самое простое — это открыть глаза и посмотреть, что с домом…

Легко сказать, да трудно сделать. Открыть глаза не получалось. Да и вообще тело не ощущалось… К тому же я поймал себя на мысли, что нет звуков.

Походу дела я приехал. Это конечная остановка и имя ей — Смерть!..

«Ну а что ты хотел? Бухать водку в таких количествах и не накосячить?.. Наверняка по-пьяному делу пистолет уронил и произошёл само-выстрел», — сказал себе я.

«Да что ты плетёшь-то? Ну попил немного водочки… немного… и уснул» — отмазывал я сам себя.

«И что теперь делать-то? Может это ад?»

Догадка осенила меня и бросило в пот.

«Скорее всего меня взяли и уже похоронили… причём заживо, как Гоголя. Ё* т*** м**ь, да они ох*** что ли? Что за б***ь это сделала? Убью паскуду!..»