В золотой неразберихе начала 50-х годов окончательно запутались расчеты с Зутером. Есть архивные сведения, что он вносил еще какую-то сумму в счет долга агенту Российско-Американской компании в Сан-Франциско, но агент этот скрылся вместе с деньгами.

Кровавый отблеск светится на широком зутеровском перстне с изображением феникса. Пламя шумит, поглощая стены, кровли, изгороди сада, где лишь вчера цвели багровые гвоздики и гелиотроп. Генерал Иоганн Август Зутер видел гибель своей усадьбы. Двенадцать тысяч человек, несметная толпа пришла из золотых долин и ворвалась в последнее убежище швейцарца. Толпа кричит, звуки взрывов потрясают воздух, вверх летят обломки дерева, куски камня и железа. На деревьях висят тела канаков из зутеровской «гвардии», в одном из белых удавленников можно узнать верного Жана Марше. Вот чем ответили отчаянные «десперадо» на домогательства Зутера. Не так давно он начал свое удивительное судебное дело. Вот здесь он сидел у окна, смотрел на розы и магнолии и писал, писал, писал... Он заставил сына своего Эмиля изучать право в университете, чтобы с помощью знания законов возвратить утраченное.

«Множество новых поселенцев поселились на моих плантациях и предъявляют на них права, тогда как я возделал весь край и скупил у уезжавших русских лучшие фермы», – писал Иоганн Август Зутер.

Что он требовал? Он хотел, чтобы было признано его право на земли, занятые городами Сакраменто, Сан-Франциско, и теперь уже не существующими городами Риовиста, Фэрфильд и другими. Он оценил эти земли в 200 миллионов долларов и хотел судиться с 18 тысячами юридических лиц, которые жили в его долинах. Он предъявлял им счет: пусть они платят еще 25 миллионов за право на возведение в его стране мостов и мельниц, устройство каналов и шлюзов. И вот чем ответила толпа на требования Зутера. Он потерял сыновей: Артур был убит при защите хутора Грецнах, Эмиль покончил с собой. Чуть позже Виктор погиб на корабле «Золотые Ворота».

С этих дней начинается скитальческая жизнь глухого, поседевшего генерала Зутера, как почему-то стали называть капитана швейцарской гвардии. Он уподобился городскому сумасшедшему Сан-Франциско – знаменитому «Нортону I, императору Соединенных Штатов, протектору Мексики и Сандвичевых островов». Но «Нортона I» все же слушали, когда он подписывал указы о постройке моста через залив Сан-Франциско, а генерала Зутера, когда он околачивал мраморные пороги конгресса, никто слушать не хотел. В Сан-Франциско и Вашингтоне часто видели длинноволосого старика. Его карманы распухали от прошений, списков ответчиков, записей его речей на будущем суде. Он не расставался с Библией, ибо Апокалипсис, его страшные знамения, стали второй жизнью генерала Зутера. Года за два до своей смерти Зутер увидел на улице санитаров, которые влекли в убежище для безумных высокого, сильного старика. Это был мормон Маршалл... Калифорнийцы поставили ему потом памятник – на том месте, где дюжий плотник нашел первые золотые зерна Калифорнии.

Генерал Зутер умер в три часа пополудни 17 июня 1880 года на улице возле лестницы Капитолия в Вашингтоне, недалеко от статуй Истории и Гения Америки. Умер он в один год с «Нортоном I». Именно тогда же Лютер Бербанк начал свои опыты с растениями в селениях Санта-Роза и Севастополь, что на реке Русской, бывшей Славянке. Между Сан-Франциско и Севастополем на дороге в Санта-Роза в наше время можно увидеть указатель, стрела которого имеет надпись: «Форт Росс». Она обращена на запад.

Один из русских в 1929 году побывал там, где некогда стоял форт Росс. Он пишет:

«...добрался до Русской реки. Вниз по течению до Великого океана. Отсюда по берегу на Север, через бездорожье: крутые горы, опасные спуски и повороты, прогнившие мостики над пропастями, глубокие рвы. Двенадцать миль от реки... и черными крыльями, точно вороньими, распахнувшимися по малиновому закату, над пенящимися волнами, на крутой скале вырисовался крест... Помимо хорошо сохранившейся церковки, пара развалившихся избушек... обгрызанные бревна когда-то высокого частокола с полукруглыми башенками. Ни души, тихо. Лишь вдалеке маяками несколько светящихся окон да шум прибоя. Двери церковки на висячем замке, прибитая дощечка говорит о приобретении форта от фермера в 1927 году Историческим обществом...»

Вот и все об истории форта Росс. Сколько старых видений встает перед глазами! Иван Кусков поднимает русский флаг на морском утесе, байдара звероловов качается на синих волнах залива Сан-Франциско, Завалишин в своей треуголке стоит на башне Росса, капитан Зутер принимает во владение крепость у океана, и, наконец, Бербанк высаживает свои синие розы на берегу Славянки. И если раскрыть книги Джека Лондона, на их страницах можно найти название Русской реки, залива Бодега, ибо Лондон жил одно время в Лунной долине, у трех холмов, среди пихт и красных сосец между реками Сакраменто и Славянка.

...Нет, конечно, далеко не всем людям Росса удалось переселиться после продажи крепости в Новоархангельск. В материалах под 1848 годом упоминается имя креола из залива Бодега. Искусный китобой Павел Оглаюк, по прозвищу Баск, немного знал испанский язык. Он служил переводчиком на китобойных кораблях; в 1848 году Баск был на шлюпе «Геральд». Это тот самый корабль, с борта которого Генри Коллет впервые увидел остров Геральда и скалистый берег острова Врангеля. Северные киты в те годы были приманкой для мореплавателей. Можно даже сказать, что вслед за золотой лихорадкой в Калифорнии началась китовая горячка в Беринговом и Охотском морях.

Китобой Ройс на корабле «Сюпариор» был в отношении китового промысла тем, чем был мормон Маршалл для золотой Калифорнии. Ройс в 1848 году прошел Беринговым проливом на север и в короткий срок набил до отказа трюмы корабля китовым жиром. С этого и началось... Ройс всюду рассказывал об огромном скоплении китов – и белых, и гренландских – в полярных водах. Рассказы его слушали у Золотых Ворот Калифорнии, в других портах Тихого океана.

У берегов Нового Света один за другим, а иногда и целой вереницей появляются китобойные корабли. Все они идут к северу, рыщут в полярных водах, выслеживая и перехватывая стада гренландских китов. Гремят пушки, свистят тяжелые гарпуны. Китобои, с ног до головы вымазанные кровью и жиром своих жертв, разделывают огромные туши. Французы, англичане, американцы, потомственные китобои – баски, канаки, испанцы – кого только не было в числе новых аргонавтов!

Капитан Ройс привел с собой 154 китобойных корабля. В течение лишь лета 1849 года они добыли 206850 бочек жира и 2481600 фунтов китового уса. В одном Охотском море в тот год побывало двести пятьдесят китоловных судов. На воде покачивались туши большеголовых китов, подтянутые цепями к бортам кораблей; матросы рубили туши топорами и длинными ножами. Китобои бесчинствовали в чужих водах. Они вырубали лес на берегах Аляски, пугали и отгоняли стада морских бобров, разоряли постройки Российско-Американской компании и жилища аборигенов. Китоловы давали своп названия островам и заливам в русских водах. Так на картах появились гавань Поттера, бухта Меркурия и другие. Подсчитано, что годовой доход китобоев от охоты в русских водах составлял восемь миллионов долларов.

Промысел иногда очень нелегко давался морской вольнице. Часто корабли со всем экипажем пропадали без вести. Зато какие кутежи устраивали китобои в Сан-Франциско или в Гонолулу на Гаваях, где у них было одно из главных пристанищ! Однажды шайка пьяных ловцов северных китов даже захватила столицу Гавайских островов и держалась в ней несколько дней, пока европейские поселенцы Гаваев не изгнали китобоев из города.

Нашествие китобоев застало Новоархангельск врасплох. Киты издавна кормили алеутов, эскимосов и индейцев. Индейские резчики – художники Аляски – любовно помещали на гербовых столбах изображение кита с красным плавником. Искусные алеуты-китобои окружали свой промысел таинственными обрядами: китобой в то же время считался волшебником. Мясо китов, китовый жир, смешанный с ягодой морошкой, считался лакомством у жителей аляскинского поморья. Жилами кита сшивали байдары, а китовые ребра шли на постройку жилищ. Теперь, когда охота на китов была превращена в кровавую и беспорядочную бойню, можно было опасаться, что киты в скором времени будут истреблены.