В 1941 году началось сооружение огромной автомобильной дороги вдоль всего побережья Америки, от Магелланова пролива до Аляски...

Во время мировой войны, пропагандируя полярную экспансию и разжигая военную истерию, наемники Уолл-стрита стали усиленно развивать исследования на Аляске. Не скрывалось то, что эти исследования носят открыто военный характер и не имеют ничего общего с подлинной наукой.

1944 год ознаменовался устройством воздушного пути Эдмонтон – Аляска и открытием военных баз на островах Адах и Кадьяк. На излучине Юкона между Номом и Фэрбенксом была основана база Галена. Бензин и продовольствие доставлялись туда по Юкону на плотах, а зимой на самолетах.

В 1945 году развернулось строительство автострады на Аляске, а геологи ринулись на поиски нефти. В то же время танки и артиллерия шли по аляскинской земле. Через год в стране холода начались маневры всех родов войск армии Соединенных Штатов. Пять подводных лодок появились в проливе Беринга. «Летающая крепость» поднялась с аэродрома близ Фэрбенкса и устремилась к Северному полюсу.

1947 год был особенно богат событиями. На Аляску срочно прибыли несколько американских адмиралов. Именно в то время генерал Арнольд, бывший командующий военно-воздушными силами Соединенных Штатов, во всеуслышание заявил:

«Аляска принадлежит нам, и мы должны вооружить ее так, как нам это нравится».

В то же время печать Херста распространила небылицы о «русской опасности». Корреспондент лондонской «Дейли мейль» Монкс, побывав на Аляске, уверял, что она «становится атомным арсеналом демократии»...

Газеты Соединенных Штатов в 1947 году не скрывали, что вблизи Фэрбенкса устроен «первый в мире» аэродром для сверхтяжелых бомбардировщиков, что весь берег от мыса Барроу до Нома покрыт авиабазами, а на самом мысе Барроу устанавливаются приборы радара для наблюдения за просторами Ледовитого океана. Над Северным полюсом снова закружилась «летающая крепость», приспособленная в Фэрбенксе под воздушную метеорологическую станцию. К мысу Барроу по Берингову проливу прошла в сопровождении других субмарин подводная лодка «Кайман».

В долине Матануска в 1947 году спешно строились военные поселения...

Радар, атомная бомба, ракетный снаряд... Но поджигатели войны бряцают и другим оружием. Американские историки и этнографы в своих работах по Аляске замалчивают славную деятельность русских открывателей на земле Нового Света. Все чаще и чаще упоминаются имена второстепенных ученых США, которые впервые появились на Аляске перед самой продажей Русской Америки царским правительством.

Но нельзя замолчать, невозможно очернить имена русских героев Нового Света, освоивших дикое побережье от мыса Барроу до горы Счастье.

Словами о счастье я заканчиваю свое повествование. Велико счастье открытия. Это чувство испытывали многие русские храбрецы – и Семен Дежнев, увидевший впервые белые зубцы Большой Земли по ту сторону туманного пролива, и Лаврентий Загоскин, когда он шел по ледяному щиту Юкона. Счастье было нераздельно с людьми русского мужества – плыли ли они на кораблике, сшитом китовым усом, или летели на светлом, как серебро, воздушном корабле, пользуясь усовершенствованным прибором – солнечным указателем курса.

Обзор моей «Тихоокеанской картотеки» далеко не полон. Слишком огромна задача – рассказать о подвигах русских людей в Новом Свете.

1946-1948

Москва

Мне посоветовали написать послесловие к новому изданию моей «Летописи Аляски», и я внял этому совету.

Да и в самом деле, в мире многое изменилось за последние годы...

Почтальон протягивает мне плотный пакет, украшенный яркими цветными марками. На них изображены космические корабли «Союз» и «Аполлон». В пакете же – замечательное красочное издание с изображениями индейцев и алеутов и видами аляскинских городов. Это подарок Антуанетт Шалкоп из города Анкориджа. Антонина Федоровна, как она любит иногда себя называть, записывает на магнитофон образцы русской речи и старинные русские песни жителей острова Кадьяк. Сама она хорошо говорит и пишет по-русски.

Отправляя ответ Антонине Федоровне, я, в свою очередь, наклеиваю на конверт советские марки с изображениями «Союза» и «Аполлона». Пусть они летят на немыслимой высоте в занесенный снегами город Анкоридж, где не так давно побывали советские археологи во главе с академиком А. П. Окладниковым, сотрудничавшие с американским ученым В. С. Лафлиным и его коллегами.

– Вам известно одно, нам другое, а вместе мы можем открыть нечто фантастическое, – сказал А. П. Окладников археологам Нового Света. Он имел в виду тайны, сопровождавшие заселение Северной Америки древними обитателями просторов Азии.

Муза воспоминаний, перелистывая книгу моей жизни, останавливается на странице, посвященной Сибири. 20-е годы на исходе. В пыльном и просторном Омске, в доме на улице Красных Зорь, Леонид Мартынов, протягивая мне свою рукопись, вынутую из письменного стола, говорит:

– Вот рассказ...

– «Индеец Воробьев»... Что такое?!

– Читай!

Речь шла об аляскинском крещеном индейце, носителе русской фамилии.

Почему он тогда меня удивил?

В то время тема Русской Америки отсутствовала в советской литературе. Правда, в Ленинграде в издательстве «Красной газеты» вышла книжка Новодворского со странным «картежным» названием «Коронка в пиках до валета» – непритязательный приключенческий роман об Аляске. Но книга, насколько я помню, была предварена предисловием знающего человека. Он рассказывал об истории Русской Америки.

Леонид Мартынов не помнит, каким источником пользовался он, когда писал «Индейца Воробьева». Да и рукопись рассказа куда-то затерялась.

– Откуда пришел ко мне образ индейца Воробьева, не знаю, – говорит Леонид Мартынов. – Но помню, что мой индеец – высокий, с монгольским складом смуглого и скуластого лица. Он как будто пришел из-за Иртыша...

Но, конечно, не сам мартыновский индеец Воробьев, а далекие предки его пришли из мглистых глубин Азии к Берингову мосту, а потом очутились в Северной Америке.

После разговора об индейце Воробьеве прошло немного времени. Мы получили возможность прочесть поэму русского уроженца Калифорнии Александра Алланда «Русская Америка» (1930), присланную в Сибирь из Нью-Йорка Давидом Бурлюком. Это было произведение, исполненное гордости за судьбу одинокого форта Росс, высившегося на скалах Северной Калифорнии.

Потом настало время, когда из печати вышли обстоятельные труды Л. С. Берга и С. Б. Окуня о Российско-Американской компании. Они были сопровождены богатой библиографией, в которой были указаны русские и иностранные источники по истории Русской Америки. Это было началом большой работы советских историков, этнографов, археологов, писателей.

Теперь же можно назвать множество имен советских авторов, изучающих историю Русской Америки после С. Б, Окуня и Л. С. Берга. Вот их имена: А. Ф. Брюханов, А. И. Андреев, Г. П. Чиж, С. Н. Марков, Р. В. Макарова, М. В. Степанова, А. В. Ефимов, Ю. П. Аверкиева, М. Б. Черненко, Ю. А. Жуков, М. Е. Зуев-Ордынец, Е. Э. Бломквист, И. Ф. Кратт, В. И. Греков, А. И. Алексеев, Г. А. Агранат, С. Г. Федорова, О. М. Медушевская, В. С. Григорьев, В. А. Дивин, Б. В. Лукин, Р. Г. Ляпунова, В. С. Слодкевич, В. М. Пасецкий, Б. Н. Вишневский, Н. А. Черницын, Н. Н. Болховитинов, Б. П. Полевой, М. И. Белов, А. П. Окладников, В. Е. Ларичев, А. П. Деревянко, В. И. Безъязычный, Р. С. Василевский, И. В. Глушанков.

Я постарался перечислить всех известных мне авторов, изучающих славную историю Русской Америки. История эта продолжает создаваться на наших глазах.

Канадский историк Ричард Остин Пирс в последние годы не раз посетил нашу страну. Он работал в научных библиотеках, встречался с советскими исследователями.

Пирс вспоминал о своем путешествии по просторным морским заливам Аляски, совершенном вместе с калифорнийским ученым А.-Ф. Доллом. Они искали зримые следы пребывания наших предков на Аляске, зарывших в каменную землю плиты с изображениями российского герба.