– Я же сказал – справлюсь, – буркнул я.

– Гордыня превыше рассудка, – фыркнул Широ. Я кисло покосился на него.

– Гарри, пожалуйста, – не сдавался Майкл, подавшись вперед. – Я знаю, вам изрядно досталось в жизни. Вы хороший человек. Но вы уязвимы, как любой другой. Этим врагам вы нужны не мертвым. – Он опустил взгляд на свои руки. – Им нужны вы.

Не буду врать: это меня напугало. Еще как напугало. Может, потому еще, что это так заметно тревожило Майкла, а потревожить Майкла очень и очень непросто. А может, потому, что я видел Расмуссена, и вид его теперь всегда останется со мной – попавшего в капкан, хохочущего, как безумный.

А может, потому, что какая-то часть меня уже прикидывала, трудно ли придумать способ использовать власть, которую наверняка предлагает эта монетка. Если она превратила не самую в общем-то опасную тварь в боевую машину, совладать с которой, да и то с трудом, смогли лишь три рыцаря Креста, что же с ее помощью мог бы сделать профессионал вроде меня?

Замочить графа Паоло Ортегу к чертовой матери. Это уж точно.

Я зажмурился и снова открыл глаза. Майкл смотрел на меня с болью, и я понимал, что он догадывается о моих мыслях. Я снова зажмурился, на этот раз от стыда.

– Вам грозит опасность, Гарри, – повторил Майкл. – Оставьте это дело.

– Если это и впрямь так опасно, – возразил я, – с какой тогда стати отец Винсент меня нанял?

– Фортхилл просил его не делать этого, – ответил Майкл. – Отец Винсент… разошелся с Фортхиллом во мнениях относительно того, как справляться со сверхъестественными делами.

Я поднялся.

– Майкл, я устал. Нет, правда, устал как собака.

– Гарри, – укоризненно произнес Майкл.

– Как собака, – повторил я. – Как последняя чертова собака. – Я шагнул к двери. – Я еду домой спать. Я подумаю об этом.

Майкл встал, и Широ тоже – оба стояли теперь и смотрели на меня.

– Гарри, – повторил Майкл. – Вы мой друг. Вы спасали мне жизнь. Я назвал в вашу честь сына. Но прошу вас, держитесь подальше от этого дела. Ради меня, если не хотите ради себя.

– А если нет? – поинтересовался я.

– Тогда мне придется спасать вас от себя. Ради Бога, Гарри, не доводите до этого.

Я повернулся и вышел, не попрощавшись.

Итак, в этом углу ринга пропавшая Плащаница (одна штука), один умерший совершенно непонятной, но от этого не менее мучительной смертью, один исполненный решимости, смертельно опасный вампирский нобль, три святых рыцаря, двадцать девять падших ангелов и рябчик на сливовом дереве.

А в противоположном углу один смертельно усталый, избитый и нуждающийся профессиональный чародей, которому угрожают его же союзники и которого, похоже, вот-вот отправит в отставку бывшая подружка, променявшая его на Джона Кью Бубубу.

Да уж.

Нет, точно пора спать.

Всю дорогу домой я пребывал в несколько взвинченных и расстроенных чувствах, на что мотор Жучка отзывался лязгом и чиханием. Когда я выключил наконец зажигание, выбрался из машины и запер дверцу, Мистер ждал меня на верхней ступеньке лестницы и приветствовал своим требовательным мявом. Хоть я и держал наготове свои жезл и браслет-оберег на случай, если какой-нибудь киношный злодей ошивается поблизости с пистолетом, на который навинчен глушитель, засады сверхъестественных сил я не опасался. Мистер всегда поднимает дикий шум, если чует потустороннюю угрозу, а чутье на нее у него отменное.

Что лишь доказывает, насколько у моего кота больше здравого смысла по сравнению со мной.

Мистер приветственно двинул меня плечом под колени, не сбросив, однако, при этом с лестницы. Не теряя времени, я отпер дверь, вошел и задвинул за собой все засовы.

Я зажег свечу, наполнил Мистеровы миски кошачьим кормом и свежей водой и пару минут просто походил по комнате туда-сюда. Покосившись на кровать, я отверг идею лечь как совершенно лишенную смысла. Как бы сильно я ни устал, спать я уже перехотел – и потом, я уже по это по самое увяз в болоте с аллигаторами и продолжал быстро погружаться.

– Ну что ж, Гарри, – пробормотал я. – Раз так, вполне можно и поработать немного.

Я снял с крючка тяжелый, теплый халат, сдвинул в сторону один из ковров в центре комнаты и откинул люк, который ведет у меня в подвал. По раздвижной стремянке, хлопая подолом халата по ступенькам, я спустился в промозглое каменное помещение, в котором оборудовал свою лабораторию.

Первым делом я зажег свечи. Обстановка моей лаборатории может показаться неподготовленному зрителю несколько сумасшедшей, что неудивительно, поскольку она отображает состояние моей головы: захламленное, беспорядочное, но в целом вполне работоспособное. Помещение невелико. Вдоль трех стен выстроились буквой «П» рабочие столы, а четвертый стол расположен в центре этого «П». Стены над столами сплошь увешаны дешевыми металлическими стеллажами. И столы, и полки на стеллажах уставлены самыми разнообразными магическими ингредиентами, а также тем хозяйственным хламом, который в более уважающих себя домах обыкновенно скапливается в большом кухонном шкафу. В общем, на полках у меня в лаборатории можно найти книги, блокноты, дневники наблюдений и прочие бумажки, контейнеры и коробки, шкатулки с травами, кореньями и такими экзотическими продуктами, как, скажем, бутылка змеиного шипения или пузырек экстракта белены.

Участок пола в дальнем конце помещения странным образом совершенно чист и свободен от хлама. Здесь находится замурованное в бетонный пол медное кольцо – мой магический круг. Опыт научил меня тому, что никогда не знаешь заранее, в какой момент понадобится укрыться в нем от потустороннего нападения – или наоборот, использовать его по более привычному назначению: удерживать во временном плену какого-либо обитателя Небывальщины.

На одной полке, правда, хлама заметно меньше, чем на остальных. По краям ее стоят два канделябра, форма которых уже почти не угадывается под слоями разноцветного воска, так что они гораздо больше напоминают теперь этакие восковые Везувии. Остальную часть полки занимают книги – преимущественно сентиментальные, в бумажных обложках, а также женские побрякушки. В самом центре полки красуется пожелтевший от времени человеческий череп.

Я взял со стола шариковую ручку и постучал ею по полке.

– Боб. Эй, Боб, проснись. Надо поработать.

В темных провалах глазниц черепа зажглись два оранжево-золотых огонька. По мере того как я обходил комнату, зажигая свечи и керосиновую лампу, они тоже делались ярче. Череп полязгал негромко челюстью.

– До рассвета всего ничего, – произнес он, – а ты собираешься браться за работу? Какого черта?

Я принялся доставать с полок и ставить на стол ступки, пузырьки, не забыв прихватить маленькую спиртовку.

– Новые неприятности, – буркнул я. – День вчера выдался просто адский какой-то. – Я поведал Бобу-Черепу о происшествии в телестудии, о вампирском вызове, о покушении, пропавшей Плащанице и трупе человека, погибшего от всех хворей мира.

– Уау, – заметил Боб. – Ты ведь ничего никогда не делаешь вполсилы, правда, Гарри?

– Боб, твое дело – советовать; критиковать будешь позже. Мне нужно разобраться в происходящем и забабахать парочку эликсиров, а от тебя мне потребуется помощь в этом.

– Идет, – согласился Боб. – С чего хочешь начать?

– С Ортеги. Где у меня копия Установлений?

– В картонной коробке, – ответил Боб. – Нижняя полка, третий ряд, за банками с рассолом.

Я нашел коробку и рылся в ней, пока не нашел пергаментный свиток, перевязанный белой ленточкой. Я развернул его и вчитался в выцветшие, написанные от руки каллиграфическим почерком строки. Текст начинался словом «поелику», а дальше становился с каждой строчкой все мудренее.

– Что-то не очень я понимаю эту тарабарщину, – признался я. – Где здесь раздел насчет дуэлей?

– Пятый параграф с конца. Или ты хочешь ветхозаветную версию?

Я отпустил пергамент, и он тут же скрутился в тугой свиток.