– Условия диктует продавец.

– Мало кто может утверждать, что имеет передо мной преимущество.

Вальмон негромко, горько усмехнулась.

– Ну-ну. Это всего лишь разумные меры предосторожности. Ведите себя пай-мальчиком, и с вашей драгоценной тряпкой ничего не случится. Попытаетесь предать меня – ничего не получите.

– А если власти сами найдут вас? – поинтересовался Марконе.

– Вам пригодятся веник с совком. На мой взгляд, с вашей стороны было бы разумным сделать все, что в ваших силах, для того, чтобы расчистить мне дорогу. – Она щелкнула тумблером рации.

Я прикусил губу, лихорадочно размышляя. Даже если мне удалось бы унести Плащаницу, Марконе вряд ли обрадуется тому, что не смог наложить на нее лапы. Если он сам и не убьет Вальмон, он по меньшей мере наведет на нее полицию. Вальмон, в свою очередь, уничтожит Плащаницу. Если я заберу ее, мне необходимо будет как можно быстрее избавиться от зажигательного устройства. Нельзя же слепо полагаться на то, что моя магия просто выведет эту штуковину из строя. С такой же вероятностью она может привести ее в действие в самый неподходящий момент…

Нет, мне был позарез нужен Вальмонов передатчик, и добыть его я мог только одним путем.

Я шагнул вперед, остановился у Вальмон за спиной и упер ей в спину пластмассовый утиный клюв.

– Не шевелиться, – произнес я. – А то стреляю. Она застыла.

– Дрезден?

– Покажите руки, – скомандовал я. Она подняла их ладонями вверх; на зеленоватом экранчике компьютера светились колонки цифр. – Где передатчик?

– Какой передатчик?

Я надавил на утенка чуть сильнее.

– У меня тоже позади тяжелый день, мисс Вальмон. Передатчик, о котором вы говорили Марконе.

Она неуютно поежилась.

– Если вы заберете его, Марконе меня убьет.

– Угу, он очень следит за своим имиджем. Вам было бы лучше всего пойти со мной и сдаться под защиту официальных лиц. Так где передатчик?

Плечи ее поникли, и она на мгновение низко опустила голову. Я испытал укол раскаяния. Она рассчитывала попасть сюда с друзьями. Их убили. Молодая женщина, одна в чужой стране… что бы ни случилось, сомнительно, чтобы она благополучно выбралась из этой ситуации. И тут еще я стою и тычу ей в спину утенком. Я чувствовал себя злодеем.

– В левом кармане куртки, – тихо сказала Вальмон. Я напомнил себе, что я профессионал, и полез ей в карман за передатчиком.

Она оглушила меня.

Только что я держал утенка прижатым к ее спине и лез ей в карман, а мгновение спустя уже валялся на полу, и на скуле у меня вспухал синяк в форме ее локтя. Свет компьютера погас. Вместо него вспыхнул узенький красноватый лучик миниатюрного фонарика, и Вальмон выбила утенка из моей руки. Луч фонарика скользнул за утенком. Вальмон рассмеялась.

– Утка, – сказала она. Рука ее нырнула в карман и показалась обратно с маленьким серебряным полуавтоматическим пистолетом. – Я не сомневалась, что вы не выстрелите, но это просто умора какая-то.

Я принял эту фразу за подсказку.

– Вы тоже не будете стрелять, – сказал я, подобрав ноги, чтобы встать. – А потому можете положить этот пистолет себе в…

Она навела пистолет мне на ногу и спустила курок. Ногу пронзило острой болью, я невольно вскрикнул и схватился за бедро. Словно помогая мне, красный луч фонарика уперся туда же.

Я осмотрел ногу. Две маленькие царапины, но никак не пулевое ранение. Пуля ударила в бетонный пол рядом с ногой и выщербила в нем лунку. Должно быть, меня поцарапало осколками бетона.

– Мне ужасно жаль, – сообщила Вальмон. – Так вы что-то хотели сказать?

– Ничего серьезного, – заверил я.

– Ах, – вздохнула Вальмон. – Было бы как-то неэтично заставлять покупателя самого возиться с трупом и вытирать кровь, так что придется, похоже, передавать покупку Марконе в руки. Не можем же мы позволить вам убегать отсюда с предметом, из-за которого все так возбудились.

– Из всех ваших неприятностей Марконе далеко не самая крупная, – заметил я.

– Да нет, из них из всех, пожалуй, самая заметная.

– Марконе по крайней мере не будет отращивать рогов и когтей, чтобы рвать вас на части заживо, – возразил я. – Ну, во всяком случае, мне так кажется. А вот другая компания, которая тоже охотится за Плащаницей, – запросто. Вроде той твари, что вы видели утром на катере.

Лица я ее в темноте не разглядел, но голос, когда она заговорила, чуть дрогнул.

– Что это было?

– Демон.

– Настоящий демон? – Странно звучал ее голос: словно она не могла решить, смеяться ей или плакать. Мне уже приходилось слышать такой. – Вы ждете, что я поверю, будто это и в самом деле демон?

– Угу.

– А вы тогда, полагаю, что-то вроде ангела, да?

– Блин, да нет же! – сказал я. – Я на них только работаю. Послушайте, я знаю людей, которые способны защитить вас от этих тварей. Людей, которые не причинят вам вреда. Они помогут.

– Мне не нужна помощь, – заявила Вальмон. – Они мертвы. Оба мертвы. Гастон, Франческа. Мои друзья. Кем бы ни были эти люди, эти твари, больнее мне они уже не сделают.

Запертая дверь кладовой отчаянно заскрежетала, когда какая-то неведомая сила сорвала ее с петель и отшвырнула в коридор. В образовавшийся проем хлынул свет – такой яркий, что мне на мгновение пришлось прикрыть глаза рукой.

На фоне этого света вырисовались три неясных силуэта. Один худощавый, чуть пригнувшийся под тяжестью гривы извивающихся стальных лент-волос. Другой – крепкий на вид, более всего напоминавший мужчину, променявшего свои ноги на чешуйчатое тело огромной змеи. Между ними стояла фигура, которая сошла бы за человеческую: мужчина в свободном пальто, сунувший руки в карманы, – но отбрасываемые этой фигурой тени извивались и бурлили самым тошнотворным образом.

– Значит, больнее не бывает? – произнесла центральная фигура негромким мужским голосом. – Что ж, сколько бы я ни слышал подобных заявлений, они всегда звучат в некотором роде вызовом.

По мере того как мои глаза привыкали к свету, я различал все больше подробностей. Демон женского пола с волосами Джоан Джетт, двумя парами глаз и горящим знаком на лбу был мне уже знаком – эта динарианка напала на нас в порту утром. Второе демоническое создание покрывала темно-серая чешуя, испещренная запекшимися ржаво-красными пятнами. От плеч до талии фигура сохраняла сходство с человеческой; ниже тело приобретало форму сплющенной змеи. Ног он не имел вообще. Свитое в кольца тело извивалось, скрежеща чешуей об пол. Глаз у него тоже имелось две пары: одна золотистых, змеиных, другая – светло-зеленых, примерно таких же, как и светящийся знак, казалось, пляшущий на чешуйчатом лбу.

Раз, два, три маленьких динарианца… Трое. Я пригляделся к последнему. Из всех трех этот в наибольшей степени смахивал на человека. Он красовался в небрежно накинутой на плечи шинели. Одежда под шинелью явно шилась на заказ – и обошлась владельцу в кругленькую сумму. На шее болтался завязанный кое-как узкий серый галстук. Роста и сложения он был среднего; в коротко стриженных темных волосах мелькала кое-где седина. Держался он лениво, с легкой иронией, словно эта сцена его забавляла. В произношении его тоже слышались английские нотки.

– Ну-ну. И что тут у нас? Дерзкая похитительница и ее…

У меня сложилось впечатление, что он хотел завязать светскую беседу, до которых городские снобы большие любители, однако прежде, чем он успел договорить, Анна Вальмон выбросила руку с пистолетом в его сторону и трижды выстрелила прямо ему в грудь. Я увидел, как он дернулся, и рубашка мгновенно покраснела от крови. Должно быть, она попала в сердце или крупную артерию.

Мужчина моргнул и потрясенно уставился на Вальмон. Одежда его продолжала напитываться кровью. Он распахнул полу шинели и посмотрел вниз. Только теперь я заметил, что его галстук на деле вовсе не галстук, а кусок серой от времени веревки, и хотя он явно носил его в качестве украшения, узел был скользящий. Удавка.