Пистолет на место — и снова бег. До стрельбища. Не забыть последний километр придержать темп. Чтобы трясучку в руках унять. А то не то что в мишень — даже в небо можно не попасть.

Стрельбище!

И две фигуры навстречу! С довольными, словно ящик дармовой водки увидали, рожами. Вот, собаки, что удумали! Спарринг перед огневым рубежом! Какого тогда рожна было последний километр себя сдерживать?!

Ну давайте, давайте, подходите. Злодеи! Видал, как ножками завертели, что твой пропеллер. Каратистов изображают. Ну давайте, наседайте, посмотрим, на что вы способны…

Выпад справа.

Уход.

Опять справа.

Отбить выставленной рукой.

Слева.

Левой ногой. И достать противника прямым ударом в подбородок. Без изысков, без самбо и карате, зато точно и надежно. Как не раз приходилось в уличной драке «наши» — против «поселковых». Здесь важен результат, а не качество используемых приемов. А результат — это поверженный противник.

Что, не нравится по-простому? Тогда вдогонку еще один, с подходцем. И еще — уже по всем правилам рукопашного боя. Чтобы инструктор после не прикалывался. Сбоку по носу, так что сопли и кровь во все стороны.

— Ты что, рехнулся, что ли?

— Ну не рассчитал, мужики. Извините.

— Извините… Ты же у нас не один! Вы тут каждые пять минут пачками пробегаете. Думать же надо! Придурок.

Может, и придурок. Только зачем вы поперек дороги встаете?

— Старший лейтенант Кузнецов для получения зачета по стрельбе из автомата прибыл!

— Получите боекомплект.

Две полностью снаряженные боевыми патронами обоймы. И две боевые гранаты.

— Разрешите?..

— Иди, иди, старлей. Действуй.

Пятьдесят шагов до огневого рубежа. Залечь. Смахнуть пот, стекающий на глаза. Несколько раз глубоко вздохнуть, успокаивая дыхание.

А ручки-то трясутся. Недаром те дуболомы поработали. Хоть и получили по сопатке.

Далекая, чуть видимая в прорези прицела мишень. А дальше они ее оттащить не могли? Куда-нибудь к экватору?

Совместить целик с мушкой. Подвести под срез мишени. Учесть направление и силу ветра. Подумать о чем-нибудь постороннем. Например, о послезавтрашних танцах в гарнизонном клубе. И плавно нажать на курок.

Очередь!

Что? Неужели попал? А ведь попал. Не иначе как сдуру.

Поясная мишень плавно прилегла на землю.

И снова поднялась.

Еще очередь.

Опять в точку!

Нет, сегодня определенно везет. Просто очень везет. Просто как утопленнику!

Теперь бегом на следующий рубеж. Где бросать боевые гранаты. Главное — чтобы подальше от себя.

— Старший лейтенант Кузнецов…

— Приступайте к упражнению…

«РГД». Выдернуть чеку, размахнуться и швырнуть в макет чужого окопа. И «Ф-1» — туда же.

Все! Главное дело сделано. Осталась финишная прямая. Пять километров кросса. В химзащите. Чтоб той резинке пусто было!

Штаны. Куртка. Противогаз. И затянуть все ремешки. Чтобы ни единой щелки для доступа свежего воздуха.

Не жарко?

— М-ммм-м-мм! О-о-ооо, х-оо-ро-шо-оо!

Ну не сволочь ли противник, что бактериологическую бомбу бросил? Он что, не мог обойтись простой? Чтобы без этого, в полный рост «презерватива», который средство индивидуальной защиты.

Топ-топ.

Шлеп-шлеп.

Хлюп-хлюп…

Потек пот в ботинки. Как из садового шланга. К концу дистанции в ведра сливать можно будет.

О-ох! Грехи мои тяжкие!

Километр.

Два.

Три.

Пять.

Финиш! И не самые радостные лица судей у линии.

— Старший лейтенант Кузнецов!

— Я!

— А где ваша фляжка?

— Какая фляжка?

— Ваша фляжка. Из вещевого довольствия.

— Не знаю. Может, по дороге обронил.

— А вы знаете, что, находясь на территории, занятой противником, и теряя личные вещи, вы демаскируете всю разведгруппу?

— Так точно!

— Что «так точно»?

— Так точно, знаю!

— А раз знаете, идите и ищите оброненную вами вещь. А время поиска мы зачтем в ваш результат.

Ни хрена себе! Это же значит, что вся эта беготня, и стрельба, и все прочие прыжки и ужимки впустую! Кого может удовлетворить результат, превышающий нормативы на десятки минут? Что они, с ума посъехали? Из-за фляжки…

— А может быть, мне ее потом найти? Или компенсировать деньгами?

— Не тяните резину.

— Ну может быть…

— Старший лейтенант Кузнецов!

— Я!

— Выполняйте приказание!

— Есть!

Чтоб вам ни дна ни покрышки!

Армейская жизнь тем и интересна, что чревата поворотами. Самыми неожиданными. Где-то там, в заоблачной выси министерской канцелярии, какой-нибудь занюханный писарь впишет твою фамилию в какой-нибудь список, которых перед ним сто на дню проходит, и отправит тебя, подающего надежды старлея, из теплого Севастопольского гарнизона на продуваемые всеми ветрами заполярные острова Северного Ледовитого океана. С повышением должностного оклада на пятнадцать процентов от прежнего. Или, того хуже, из Западной группы войск, из ГДР — в пустыню Каракумы.

И очень редко, когда наоборот.

— Старший лейтенант Кузнецов по вашему приказанию прибыл!

— Здорово, Кузнецов. Чего орешь, как на плацу в непогоду?

В кабинете сидели начштаба и замполит.

— Тут, лейтенант, такое дело получается. Затребовало с нас начальство пять добровольцев для службы в войсках специального назначения. Ну мы покумекали с командирами подразделений, поглядели ваши личные дела, показатели, так сказать, боевой и политической подготовки и выбрали. Вас. И еще четырех ваших сослуживцев. Так что служба ваша продолжится теперь в другом месте.

— Но почему именно меня?

— Ну как вам сказать? Мы отбирали лучших из лучших. Вы, конечно, из тех лучших не самый лучший. Но тем не менее…

— Ладно, майор, кончай ему дырки в мозгах вертеть. Короче, так, старлей. Человек ты у нас новый, еще не притершийся. Не все и не в полной мере понимающий. И пока понимать начнешь… Тут ведь как — кто не успел, тот опоздал. И не вписался. Согласен? Те, кто раньше тебя к нам пришел, давно на должностях сидят, а ты, как не пришей кобыле хвост. И к тому же холостой.

— Вот именно. Холостой. Что ж нам, командиров с семьями с места срывать? Когда они здесь только-только обжились? А у тебя, насколько я знаю, ни жен, ни детей, ни любовниц. Тебе — только подпоясаться.

— В общем, собирайся, лейтенант…

— Когда?

— Как только дела сдашь.

— Товарищ майор, разрешите вопрос?

— Валяй. Вопросы задавать, это не деньги взаймы просить. С меня не убудет.

— Что это за часть, куда я перевожусь?

— Спроси что полегче. Откуда я могу знать. Мне министр обороны пока еще не докладывает.

— Но это наш профиль? Начштаба глянул на замполита.

— Может, наш, а может, и нет… Слышь, комиссар, ты как мыслишь?

— Нашего профиля в Союзе — по пальцам перечесть. Одной руки. Мы, прибалтийские морпехи, да еще, пожалуй, псковичи. Там, насколько я знаю, своих девать некуда. Полный комплект. Значит, что-то новое.

— Слышал?

— Так точно!

— Ну тогда ступай, лейтенант. В коридоре перед дверью начштаба сидели, выжидая своей очереди, еще четверо лейтенантов.

— Ну что? — спросили они.

— Ничего. Ничего определенного, — ответил Кузнецов. — Возможно, что-то новое.

— Ну, блин, чувствовал же, что не надо было на полосе препятствий выкладываться! Что боком такая резвость выйдет. И точно, — ругнулся один из лейтенантов.

— А при чем здесь полоса препятствий?

— А при том, что выбирали зачетников. А тех, кто похуже, — не трогали. Распоряжение такое было! Теперь загонят до конца службы куда-нибудь на Камчатку…

Но загнали не на Камчатку. Много ближе — в Московский военный округ.

— Значит, так, хлопцы, я — генерал Блинов. Михаил Михайлович. Можете меня любить и жаловать. Можете не жаловать, но служить все равно придется. — Как положено, представился личному составу командир соединения. — Это ваши старшие офицеры… Это наш городок…