— Это место нашего нахождения, — ткнул он пальцем в обозначенный на карте аэродром. — Это точка назначения, — ткнул еще раз.

Командир согласно кивнул.

— Летим следующим образом, — отчеркнул ногтем на карте широкую дугу. — Или вот так, — опустил дугу ниже и сломал ее в нескольких местах резкими поворотами, вписанными в рельеф местности, отраженной на листе узнаваемыми топографическими значками. Посмотрел вопросительно. — Ну как?

Командир прикинул предлагаемые маршруты с точки зрения поставленных перед ним задач и выбрал второй. Прямая, она, конечно, короче, но проходит слишком близко к населенным районам, жители которых могут не правильно истолковать пролет над их территорией военных вертолетов. Даже несмотря на то, что настроены они к USA, по их уверениям, вполне дружелюбно. Чужая страна, она и есть чужая страна. И незащищенной спиной к ее народонаселению без крайней необходимости лучше не поворачиваться.

— Вот так, — повторил ломаный путь по листу карты командир коммандос.

— О'кей! — кивнул пилот. Снова ткнул в небо, растопырил четыре пальца:

— Загружайтесь. Вылет через четыре минуты! — И прошел в кабину.

— Личному составу к погрузке! — жестом приказал командир.

Отряд разделился на равные части и разбежался к вертолетам. Сели по бортам вплотную друг к другу, зажав винтовки между ног.

Пилот еще раз на всякий случай высунулся из кабины в салон.

— Как у вас?

— Все в порядке!

— Тогда взлетаем.

Винты наддали обороты, «вертушки» мелко завибрировали, качнулись и оторвались от бетонной полосы.

На вираже в раскрытом люке мелькнул аэродром, далекие казармы, полигон. Вертолет выровнялся и встал на курс.

Полтора часа туда, час, в худшем случае два на месте, полтора обратно. В общей сложности четыре-пять часов. К вечеру будем дома.

Если, конечно, что-нибудь такое не случится.

Отчего-то нехорошо было на душе у командира коммандос. Сам не понимал отчего — но нехорошо. Что-то такое его тревожило. Еще невидимое, но надвигающееся, как тень приближающейся беды.

— Через час двадцать шесть будем на месте, — крикнул показавшийся из кабины пилот.

— О'кей! — ответил командир. — Через час двадцать шесть…

— Ну что, как у вас дела? — спросил командир первой поисковой группы капитан Кудряшов, закончив обход очередного своего участка.

— Дела — как тропическая ночь бела, — зло ответил командир второй поисковой группы капитан Пивоваров. — Ни единой зацепки! Как вымело этот треклятый самолет.

— И у меня примерно так же.

— А как у Далидзе?

— И у Далидзе ни хрена, — ответил появившийся со своей группой Далидзе. — У меня вообще такое впечатление, что нас послали туда — сами не знают куда, искать то — сами не представляют что.

— Вполне может быть. Им лишь бы мы без дела не сидели…

— Ну что, разбегаемся по новой?

— Разбегаемся.

Разведчики встали и тремя группами разошлись в трех направлениях. Чтобы спустя два часа встретиться вновь. Если бы кто-нибудь посторонний мог увидеть со стороны, в чем заключается работа боевых разведчиков в тылу врага, — он бы сильно удивился. Но еще более разочаровался. Где героические свершения? Где романтика вооруженной борьбы с превосходящими силами противника? Где — один против всех и обязательно побеждающий тех всех в рукопашном бою? Нет ничего такого. Есть толпа камуфлированных ротозеев, которая бродит туда-сюда, глядя под ноги и по сторонам, что твои подмосковные грибники. Только вместо лукошек у них автоматы. Вместо грибов — «лимонки». А взамен эффектных вскриков: «Вперед! За Родину!» или:

«Врешь, гад, не возьмешь!» — невразумительная и не вполне цензурная брань в адрес вышестоящих начальников. От командира родной части — до министра обороны включительно. Ну скука…

Очень может быть, даже смертная.

— Есть?

— Нет.

— А у вас?

— Аналогично.

— Расходимся?

— Расходимся… Седьмой час поиска.

— Внимание! Лево тридцать пять непонятный блестящий предмет.

— Где?!

— Да вон же…

— Это не предмет. Это грязь. С поблескивающей на солнце водой…

— Право пятьдесят. Стеклянные блики…

— Точно, блики! Стеклянные!

— Мать честная! Мужики! Да мы, кажется, нашли залежи ценных полезных ископаемых! Которые можно открытым способом… Это же на миллионы долларов! Даже если одной только лопатой!

— Капитан Смирнов. Не отвлекайтесь по пустякам Нас не за ископаемыми послали…

— Лево сто. Срубленные вершины деревьев. Это уже похоже! Это уже гораздо ближе к истине. Косая линия среза под малым углом уходила к земле. Все это очень напоминало картину вынужденной посадки воздушного судна Который, прежде чем коснуться земли, подстриг джунгли.

— Обломок металла белого цвета!

— Да, вижу.

— Еще обломок

Еще.

Часть плоскости…

— Самолет!

«Фантом» лежал на небольшой поляне, уткнувшись смятым и разодранным носом в стволы двух росших вплотную друг к другу деревьев. Вокруг густо валялись мелкие обломки.

Вот он! Долгожданный!

— Первой группе работать самолет. Второй — искать и демонтировать ракеты. Третьей и четвертой занять круговую оборону.

— Есть!

Бойцы охранения выдвинулись на направлениях предполагаемой угрозы, оседлали ближние высотки, закрепились, наскоро окопавшись во влажной почве джунглей, замаскировали импровизированные окопчики ветками и листвой. Корректировщик-наблюдатель вскарабкался на верхние ветки отдельно стоящего дерева. Занавесил свой наблюдательный пункт камуфлированного цвета сеткой. Поднес к глазам бинокль.

— Охранение на исходных!

— Поисковым группам работать.

В потерпевший аварию самолет нельзя было войти, в него надо было пробираться, как в подвал обрушившегося в результате десятибалльного землетрясения дома, сквозь груду переплетенного между собой металлического хлама. Разведчики вытащили штык-ножи и, орудуя ими, подобно шахтерам отбойными молотками, стали пробираться в кабину. Они отодвигали, отрывали, отрезали куски дюраля, отгибали торчащие во все стороны трубы и профили.

— Однако здесь не парфюмерная фабрика, — сказал, поводя носом, капитан Кудряшов.

— Так они и перевозили не дезодорант.

— А что?

— Живых людей…

Наконец добрались до кабины На ее полу, размазавшись по приборной доске лицом, лежал полуразложившийся труп пилота. Объеденный неизвестной тропической живностью.

— Мать твою! Как же мы достанем прибор? Если он… — поморщился Далидзе, инстинктивно прикрывая нос ладонью.

— Так и достанете. Молча. И ручками, — сказал командир разведотряда, наблюдавший за работой своих бойцов сквозь разбитый фонарь кабины. — Человек не грязь. Как-нибудь перетерпите.

Напоминающее кисель тело пилота сдвинули в сторону, чтобы открыть доступ к прибору. Но не настолько, чтобы не соприкасаться с ним во время работы.

— Ну что, я пошел? — без особой охоты предложил Кудряшов. Откручивать прибор было предназначено ему.

— Давай, — сочувственно вздохнул Далидзе.

— Придержи этого…

Кудряшов встал на колени и, стараясь не задевать Труп, полез руками в потроха кабины.

— Ну что? Нашел?

— Нашел.

— Целый?

— Черт знает. Это же не стеклянная бутылка, чтобы по состоянию корпуса судить о ее целостности. Давай скорее ключи.

— Зачем скорее?

— Затем, что я не хочу задерживаться здесь ни на одну лишнюю секунду.

Резо раскрыл матерчатую сумку с инструментами…

— Через пять минут будем на месте, — предупредил, высунув из-за перегородки кабины растопыренную пятерню, пилот вертолета. — У вас все в порядке?

— В полном, — кивнул командир коммандос. И взглянул на циферблат часов. Вертолетчики выдерживали график полета с точностью до секунд. Как сказали — так и прилетели. Словно сидели не за авиационными штурвалами, а за рычагами идущего одним и тем же кольцевым маршрутом городского трамвая.