— Вижу…

— Эти — мои. Эти — твои. Согласен?

— Согласен.

— Готов?

— Готов.

Показать рукой направление атаки.

— Потом, после залпа, ты — туда. Я — сюда.

— Понял…

— Ну тогда разом! На счет «три».

Пальцы в кулак и поднимать по одному.

Раз.

Два.

Три!

В упор из автомата ближнего, притаившегося за лесным завалом вьетнамца. И другого, обернувшегося на звук. Третьего и четвертого уже в скоротечной дуэли. Других трех прибрал напарник. Еще двое стремительно убежали в лес. Их уже не догнать. Да и смысла нет. Скоро сами придут. Да не одни. С подмогой.

— Жив?

— Жив!

— Я тоже.

— Наших видишь?

— Вон они. За теми кустами.

Условный крик, чтобы случайно не напороться на свои же пули. Ответный крик.

Услышали. Значит, все в порядке…

— Все живы?

— Все. Вот только Сергей подранен.

— Куда?

— В ногу.

— Тяжело?

— Кажется, да. Кажется, кость задело!

— Ты как, Серега?

— Пока ничего. Но встать не могу. Совсем.

— Черт, не повезло! Ладно, давай его на закорки и бегом к нашим. А мы пока тут оглядимся…

Разведчики быстро собрали трофейные гранаты, часть, выдернув чеку, подсунули под мертвых. Остальные — заклинили в деревьях, предварительно подвязав к кольцам тонкие растянутые над самой землей лески. Усики аккуратно разогнули, чтобы они легко выскакивали при самом легком рывке. Теперь кто-нибудь непременно зацепится за сторожковую нить ногой, выдернет чеку и взлетит на воздух.

А это значит — еще минус несколько врагов и еще плюс несколько столь необходимых для отрыва от преследования минут.

— Все?

— Все.

— Уходим?

— Уходим.

Только так уходим, чтобы собственную леску случайно не зацепить…

— Потери?

— Убитых нет. Один раненый.

— Куда?

— В ногу.

— Положите его.

Командир вытащил нож, одним движением взрезал ткань штанов, отогнул ее, осмотрел рану. Нога безвольно обвисла, сломав привычные контуры. Командир проверил входное отверстие. Затем выходное. В выходном отверстии белыми точками торчали обломки кости.

— Ну что там? — напряженно спросил раненый.

— Ничего особенно страшного. Бывает хуже… — ответил командир. — Перевяжите его, наложите шину и вколите обезболивающее.

В недалеком тылу раздалось несколько взрывов. По всей видимости, кто-то налетел на гранатные растяжки. Очень быстро налетел. На несколько десятков минут раньше предполагаемого срока.

Скорые взрывы означали, что противник был рядом. Что противник висел на хвосте.

— Не надо шину. И перевязки не надо. Только обезболивающее, — отменил ранее данный приказ командир. — Арьергарду — в прикрытие. Всем остальным — шагом марш!

Раненому вкололи укол промедола, перекинули животом через плечо и понесли. Рубить носилки было некогда. Рубить носилки решили потом.

Через несколько минут со стороны арьергарда снова послышались выстрелы. Противник наседал. Обмануть его отходными маневрами дозора или даже большей части отряда уже было невозможно. Противник смог убедиться, что ему противостоят не несколько случайных бойцов. А хорошо вооруженное, обученное, под единой командой диверсионное подразделение. Которое следует бить целиком, а не по растекающимся в стороны частям. Осталось совсем немного времени до момента, когда, просчитав общее направление движения неизвестного формирования, его численность и огневую мощь, они перебросят сюда дополнительные силы и возьмут всю окружающую территорию в одно, два, а может быть, три кольца. Из которых будет не вырваться.

Отсюда могло быть только два выхода. Первый — занять оборону, встретить врага ураганным огнем и… погибнуть. Всем до одного. Уничтожив при этом втрое-вчетверо больше живой силы противника. Погибнуть неизбежно, потому что разведчики, ведущие бои в тылу врага, одолеть того врага не способны. Из-за многократного его превосходства. Из-за того, что их чуть больше десятка против десятков миллионов. Против населения целой страны.

В борьбе с населением не победить. В борьбе с населением можно только умереть.

И не выполнить приказ…

Другой выход — идти на прорыв с надеждой оторваться от преследования и раствориться в непролазных дебрях азиатских джунглей — был невозможен, пока отряд связывали раненые. В прорывах подобного рода решающими факторами является скорость и маневр. Отвлечь внимание противника от направления главного удара, мгновенно сконцентрироваться на участке атаки, ударить, прорваться и стремительным маршем как можно дальше уйти от места боя.

С ранеными за спиной все это было затруднительно. И мгновенно сконцентрироваться, и ударить, и уж тем более уйти, развив предельную скорость и не оставляя за собой следов.

Развить скорость — почему бы и нет, если впрячься в носилки вчетвером. Но тогда не может быть и речи о маскировке. Четыре носильщика, трудно вписывающиеся в узкое пространство между деревьями, непременно оставят на местности хорошо читаемые следы. А если их будет только двое — то нельзя говорить о хоть какой-нибудь приемлемой скорости.

Конечно, можно было бы попытаться залечь в хорошо замаскированные убежища, с тем чтобы пропустить противника через себя, а потом, когда он пройдет, выбраться и за его спиной тихо отползти в его дальний тыл. Но раненого в три погибели не согнешь и в мелкую ямку, без того чтобы он не закричал или не застонал от боли, не засунешь. И без присмотра не оставишь. А это уже, как минимум, два человека, которых надежно укрыть гораздо труднее. То есть и в этом случае раненые представляют собой стопроцентную обузу. Которая гарантирует смерть всем прочим, пока еще живым и здоровым бойцам.

Наверное, это не вполне справедливо, когда уже почти мертвые обрекают на смерть тех, кто способен выжить. Способен держать в руках оружие. И способен довести начатое ими совместно дело до конца.

Дело, которому все они служат…

Этот последний аргумент и следует считать единственно главным при принятии решения. Вопрос жизни или смерти при выполнении боевого задания — вторичен. Первично — выполнение приказа. По возможности с наименьшими потерями в личном составе. Но только по возможности… Этим армия отличается от театра, где зритель аплодирует не имеющему однозначного ответа вопросу «быть или не быть». Быть так, как это предписано приказом! И точка. Обсуждать, тем более осуждать это вышестоящее «быть» допустимо только после его стопроцентного исполнения. Согласно Уставу Вооруженных Сил.

Отсюда вопрос — спасать раненых за счет жизни живых или жертвовать ранеными во имя сохранения жизни живых — не стоит. Нет такого вопроса! Есть — жертвовать жизнью раненых во имя исполнения приказа и выполнения поставленной вышестоящим командованием задачи, или этот приказ не исполнять? С единственно возможным на него ответом. За все прочие ответы, равно как за сомнения, — военный трибунал, приговор, разжалование и срок. Или расстрел перед строем, если по законам военного времени.

Вот и весь ответ…

— Стоп колонне! Встали.

— Капитана Кудряшова к командиру.

— Капитан Кудряшов по вашему приказанию…

— Значит, так, капитан. Дальше бегать куда глаза глядят — бессмысленно. И вредно. Можно так забежать, что костей не соберешь-Поэтому поступим следующим образом. Собери бойцов, двух-трех — направь в помощь арьергарду. Чтобы они там совместными усилиями придержали этих… Остальных в разведку по следующим направлениям… Задача — обнаружить места концентрации либо отсутствия противника, подсчитать его силы, огневую мощь, определить направления возможного прорыва. Ну, в общем, ты сам понимаешь…

— Прорываться?

— Прорываться. Другого выхода все равно нет. Задача ясна?

— Так точно!

— При любом исходе разведки через пятнадцать минут все должны быть здесь.

— Кто останется на месте охранять раненых и пленных? И охранять «груз»?

— На месте останусь я. Довольно будет меня одного?