Следующий день Мэг провела в постели, изредка поднимаясь согреть себе молока и покормить Пирата. Ощущение гнетущей тоски не проходило. Добавив к молоку изрядную порцию бренди и выпив эту гремучую смесь, Мэг снова улеглась в кровать и забылась тяжелым сном.

Пронзительный звонок в дверь вырвал Мэг из забытья. Она открыла глаза. Яркие солнечные лучи пробивались через тяжелые шторы, окрашивая комнату в веселые золотистые тона. В открытую форточку доносилось громкое птичье пение. За дверью продолжали настойчиво звонить. Накинув халат, босиком Мэг прошлепала к двери.

– Мисс Уолленстоун? – спросил стоящий на пороге седой мужчина, одетый в строгий коричневый костюм. – Позволите войти?

Мэг посторонилась, и он уверенно вошел в маленькую гостиную. Девушка поспешила следом, на ходу приглаживая спутанные кудри. Мужчина удобно расположился в кресле.

– Присаживайтесь, – сказал незнакомец Мэг повелительно, как будто он был хозяином, а она его гостьей.

Мэг нерешительно села.

– Позвольте представиться, я – Джордж Килмори, адвокат миссис Кэролайн Хартон. К сожалению, вас позавчера не было на оглашении завещания. – Адвокат непроизвольно улыбнулся. – Это было зрелище! Не думал, что ваши родственники столь темпераментны. Я безуспешно пытался связаться с вами и, уже начал беспокоиться. Этим и объясняется мой ранний визит.

Мэг недоуменно молчала.

– Дело в том, мисс Уолленстоун, – продолжил адвокат, – что ваша родная тетка Кэролайн Хартон, урожденная Феннел, оставила все свое состояние, исключая некоторые суммы, отписанные слугам, вам. Теперь вы единственная владелица Окридж-холла и восьми миллионов фунтов в государственных бумагах. Ваша бабушка была очень осторожна. «Все эти фирмы и компании постоянно прогорают, а если прогорит Британия, то уж и мы вместе с ней!» – говорила она. Единственное условие Кэролайн – вы не имеете права продать Окридж-холл. Вы теперь очень богатая женщина, мисс Уолленстоун. Когда мы можем встретиться для завершения формальностей?

– Мне… я… – промямлила Мэг, с трудом воспринимая происходящее и украдкой пощипывая себя за руку.

– Не надо волноваться, завтра в три вам подойдет?

Мэг машинально кивнула.

– Прекрасно. Не буду вас больше утомлять. – Килмори легко поднялся и пошел к выходу. У самой двери он остановился и с улыбкой сказал: – Как приятно, что у Окридж-холла будет столь красивая хозяйка.

Нашел момент издеваться, подумала Мэг, закрывая за ним дверь и автоматически включая телефон. Тот словно ждал этого и разразился возмущенной трелью.

– Хелло, дорогая, – раздался знакомый голос Генри. – Ты уже в курсе, или я первый сообщаю тебе эту потрясающую новость?

– У меня только что был некто Килмори.

– А, этот старый лис. По-моему, он просто наслаждался, оглашая завещание. У Бет была истерика, а тетушке Аннабел пришлось вызвать врача. Как бы ее удар не хватил! Они, кажется, хотят оспаривать завещание, но все по правилам, комар носа не подточит! Я с нетерпением жду, когда ты пригласишь меня в Окридж-холл. Могу быть твоим гидом. Ты ведь собираешься туда в ближайшее время?

– Я поеду туда двадцать шестого, Генри, – неожиданно для себя промолвила Мэг. – Так хотела Кэролайн.

Контора Килмори находилась в самом центре Лондона. Оглушенная шумом машин, Мэг с удовольствием окунулась в спокойную и деловую атмосферу кабинета адвоката. В его обстановке ощущалась основательность и уверенность хозяина. На стенах висели дорогие гравюры, а сам Килмори, встретивший Мэг у входа, чем-то напоминал надежных поверенных из романов девятнадцатого века. Мэг обратила внимание на фотографию, стоящую на столе. Молодая смеющаяся Кэролайн рядом со столь же юным Джорджем Килмори в военной форме.

– Да, да, мы знакомы с Кэролайн очень давно, – сказал адвокат, поймав взгляд Мэг. – Как и многие, я был в нее безнадежно влюблен. Но, – вздохнул он, – я был тогда небогат. Впрочем, мое чувство не помешало нашей дружбе. Ну а теперь перейдем к делам.

Килмори протянул Мэг бумаги, с которыми ей предстояло ознакомиться и подписать. После того как она все прочитала и подписала, с формальностями было покончено, и Мэг осмелилась задать вопрос.

– Вы не могли бы мне объяснить, почему Кэролайн все завещала мне? Я до сих пор не могу в это поверить.

– Ну, во-первых, с годами ее начали мучить угрызения совести по отношению к вашей матери, поэтому она и настояла на вашем визите к Уайтам. Кэролайн уже тогда хотела что-нибудь сделать для вас, так, во всяком случае, она мне говорила. Жадность и снобизм Уайтов давно ее раздражали, сама Кэролайн питала пристрастие к артистической среде и щедро помогала молодым художникам. Но она считала, что Окридж-холл должен унаследовать только член семьи. Впрочем, на ее решение оставить все именно вам повлияло то, что вы вылитый портрет какой-то знаменитой Феннел. Она даже называла мне имя. Кэролайн была фаталисткой, и ваше сходство приняла за предначертание судьбы.

– Кто же эта знаменитость?

– Очень простое имя, кажется, Энн Феннел. Простите, я точно не помню.

– Скажите, я вы уверены, что я вправе наследовать все?

– Что бы ни говорили Уайты, Окридж-холл после продажи его Филиппом Феннелом перестал быть собственностью всей семьи. Кэролайн могла им распорядиться по собственному усмотрению. А что касается Уайтов, то вы их не обездолили. Я уже имел довольно неприятную беседу с мистером Реджинальдом Уайтом и объяснил, что у того нет никаких шансов оспорить наследство.

– Они очень рассержены?

– Рассержены? – Килмори улыбнулся уголком рта, вспомнив разыгравшуюся в его кабинете сцену. – Ваша тетка хорошо держала удар, у кузины, к сожалению, не такая железная выдержка. Но поверьте моему опыту и знанию людей, мисс Уолленстоун, – и Аннабел, и Бет будут теперь с вами значительно любезнее, чем раньше. Как очень богатые люди, они умеют ценить и уважать богатство других и постараются установить с вами хорошие отношения. Кроме того, они привыкли подолгу гостить в Окридж-холле.

– А Генри? Он был очень расстроен?

– О нет, мистер Рид вел себя достойно, и мне показалось, что он даже доволен завещанием Кэролайн, хотя мог надеяться на многое. В предыдущем варианте миссис Хартон оставляла почти все ему.

– Бедный Генри!

– Дорогая миссис Уолленстоун, не жалейте других, а радуйтесь за себя. Богатство – это прекрасно, хотя и имеет некоторые неприятные аспекты.

С неприятными аспектами Мэг столкнулась сразу же по выходе на улицу. В киоске она купила «Санди пипл» – единственную имевшуюся газету. Каково же было изумление Мэг, когда на страничке светских новостей она обнаружила собственную фотографию, сделанную на похоронах Кэролайн. Статья называлась «Триумф любви», В ней с душераздирающими фантастическими подробностями рассказывалась история любви и смерти Гвендолен и Престона Уолленстоун. Стиль статьи напомнил Мэг рассказы миссис Уилсон, и она поразилась расторопности журналистов, успевших съездить в Элсбери.

О себе Мэг с интересом прочитала, что она была скромной и незаметной девочкой и прямо-таки обожала помогать соседям. Последующая информация несколько не вязалась с нарисованным ранее образом. Видимо, миссис Уилсон была не единственной опрошенной соседкой. Рассказы об орхидеях из оранжереи Мэг (по-видимому, имелся в виду ее скромный балкон) и трех персидских котах, в которых превратился подобранный на улице Пират, читались с захватывающим интересом. Но когда неосторожно брошенная Мэг фраза о том, что ей нравится Дэвид Боуи, превратилась в бурный летний роман с вышеназванной звездой, причем инициатором разрыва был именно Боуи, Мэг не выдержала и скомкала газету. Это уж чересчур!

Когда она открыла дверь квартиры, телефон разрывался от звонков.

– Маргарет? – спросил жеманный тонкий голос.

– Да! – В запале Мэг говорила резко и отрывисто.

– Это Бет. Я хочу передать, что мы все очень рады за тебя.

Как же, как же, подумала Мэг, а вслух со сдержанным достоинством произнесла: