Молодой ученый привстал с кресла.

— Я приступил к разработке проекта после прочтения вашего труда об интерференции гравитационных полей. И я вылечу только с вами!.. Предварительные испытания протекали удовлетворительно. И профессор говорил… — Молодой человек с минуту колебался. — Существует шанс: сверхсветовая скорость может дать шок, который вернет вам память.

На полукруглом экране пульсировало невероятное северное сияние. Синее, красное, зеленое…

Цвета струились, сливались один с другим, расцветали сверкающими снопами искр.

Пилот упивался еще не виданным зрелищем, которое он не мог встретить в своих полетах с субсветовой скоростью.

— Мы направляемся к звезде Лаланд-21183, — объявил молодой ученый, склонившись над галактической картой. — Планета находится на расстоянии в среднем 0,132 звездной единицы относительно звезды. Относительная масса 0,06, период обращения примерно четырнадцать лет…

Пилот любовался северным сиянием космоса.

Результат анализа оказался благоприятным: атмосфера не содержала вредных элементов. Космонавты сменили свои пространственные скафандры на легкие ксиленовые костюмы, огнестойкие и более прочные, чем сталь.

Планета отличалась исключительно буйной растительностью. Травы здесь росли чрезвычайно высокие, лианы повсюду раскачивали свои упругие сети, деревья переплетали ветви, образуя настоящий океан зелени.

Пилот и его спутник прокладывали себе дорогу к реке, которую они засекли с высоты. Было душно, и влажная жара замедляла их движения и мысли. Вокруг кипела невидимая жизнь, которую они угадывали лишь по движению травы и шелесту листвы.

Река! Серое полотнище воды, скользящее куда-то к неизвестной цели…

С этим образом у пилота было связано какое-то еще не ясное воспоминание. Пилот приблизился к берегу… Шаг, другой…

Ученый удержал его в последнюю минуту. У их ног трава скрывала серую гладь воды.

— Вы думаете, это опасно?

— Параграф тридцать седьмой Устава галактических экспедиций гласит: "Контакт с любым жидким веществом воспрещается до обязательной экспертизы". К тому же…

Брошенная в реку ветка описала в воздухе длинную траекторию. Но коснуться воды она не успела: внезапно вынырнувшее из-под воды незнакомое пилоту животное с раскрытой пастью с жутким лязгом мгновенно проглотило ее.

Звездолет расколол на тысячи осколков спокойное зеркало единого океана.

— Система Росс-614, — объявил молодой ученый. — Планета обращается вокруг общего центра за пятнадцать лет. Она полностью покрыта водой.

— Росс-614, — повторил пилот и напряг память, стараясь что-то вспомнить.

— Вы были здесь тридцать лет назад. В вашем дневнике записано: "Исследовательские звездолеты должны обладать возможностью продвигаться в разных средах. Я вынужден покинуть этот водный мир, так и не узнав, что таят его глубины".

Пилот остановил на ученом долгий взгляд. Ему не верилось, что фразы, произнесенные им так давно, еще живут в чьей-то памяти.

На экране ультрафиолетовых излучений мелькали странные тени. Ему хотелось более детально изучить их, но стрелки приборов начали вибрировать. Звездолет замедлил снижение.

— Преграда?

Ученый не ответил. Он подключил перископ к большому полукруглому экрану. Пилот с трудом сдержал возглас: пучок света, отбрасываемого лазером, вырвал из темноты очертания фантастического подводного города. Полупрозрачные кубы, цилиндры, сферы, казалось, выросли из-под земли, питаемой остатками живых существ, выпавших из верхних слоев океана.

— Подводная цивилизация?

— Нет. Третья экспедиция ЦГИ обнаружила здесь большие месторождения урана.

Лазер освещал теперь работу экскаваторов и буровых установок, извилистые трубопроводы, по которым руда транспортировалась в гигантские полупрозрачные склады.

И пилот, с неведомой ему до сих пор силой ощутивший вполне естественную гордость человека, был вправе сказать себе: "Вот на что способны мои братья люди!"

Потом они с трудом передвигались по пустыне, сгибаясь под тяжестью пространственных скафандров. Вокруг них песок застыл волнами, устремившимися на штурм невидимого берега. Солнце еще не зашло, но три аметистовые луны уже поспешили занять его место.

— Передохнем несколько минут, — сказал пилот.

Они добрались до купы деревьев с султанами широких листьев. Прислонились к шершавым стволам, отбрасывавшим на песок длинные тени.

— Сумерки, — пробормотал пилот, и в его голосе, слегка искаженном радиопередатчиком скафандра, прозвучало волнение.

Цветные волны протягивались от зенита к пламенеющему горизонту.

Молодой ученый невольно вздохнул и поторопился найти оправдание тому, что он считал отклонением от ясной мысли:

— Пора вернуться. После заката солнца температура резко падает.

Ответа не последовало. Он обернулся к своему товарищу и увидел его без шлема, всецело поглощенного созерцанием планеты, открытой после стольких поисков. Со смешанным чувством облегчения, стеснения и радости ученый тоже снял шлем, глубоко вдохнул ароматы пальм. "Неужели он понял это еще в джунглях Амазонки? Или только в глубинах Тихого океана? А может быть, здесь, в Сахаре?.."

Солнце скрылось за горизонтом. Луна и ее два искусственных спутника сверкали теперь еще ярче. На небосводе замерцали далекие звезды. Пилот блуждающим взглядом с минуту смотрел на них, затем нагнулся и коснулся рукой земли, как бы кланяясь ее неподражаемой красоте.

Память вернулась к нему. Здесь, на Земле.

По просьбе астронома профессор начал рассказ о молодом человеке, который первым согласился на "прерванную жизнь", как популярно именовался этот опыт.

— Он родился семьдесят лет тому назад, в 1932 году. Теперь же, в 2002 году, после тридцатипятилетнего искусственного сна, сна без сновидений, ему тридцать пять. Это мужчина хорошего телосложения, вполне здоровый, на вид отдохнувший. После его первого пробуждения прошел месяц. Он начал знакомиться с изменившимся миром. Его характеризует большая духовная восприимчивость тех переживаний, которые нахлынули на него в новых условиях. Очевидно, он и в дальнейшем сохранит рассудительность и свой внутренний мир. С декабря 1967 года мы добились больших успехов. Он начинает уже подозревать о важнейших из них. Несколько недель, конечно, короткий срок для того, чтобы составить себе понятие о нашем времени. Мы оказывали ему всяческую помощь многими педагогическими и техническими методами, и я надеюсь, что через год он освоится с нашей действительностью. Сейчас новый год, и я буквально опьянен удачей опыта. Ведь нам удалось держать в охлажденном состоянии этого отважного, самоотверженного человека, и мы смогли вызвать его пробуждение без ущерба его здоровью.

Продолжая беседу, врач и астроном направились к молодому человеку, который, сидя поодаль, наблюдал за веселившимся обществом. Большой зал был переполнен, и молодой человек по лицам людей, по их поведению пытался найти что-то общее с тем, как праздновали Новый год в прежние времена, и находил те же веселые надежды, шутки, смех. Но у него сложилось впечатление, что теперь люди живут более дисциплинированно, более сдержанно. Он улыбнулся, когда вспомнил о пессимистических пророчествах некоторых своих современников о вечном падении нравов. Отношения между мужчинами и женщинами стали более тонкими. В танцах он также не мог обнаружить безвкусицы.

В этом огромном зале он нисколько не был одинок, он понимал, что обязательно будет своим в их среде, если не сейчас, то немного позднее.

Его мысли прервал профессор, который представил своего друга астронома. Они вместе встретили полночь. Бокалы чокнулись. В гуле взаимных добрых пожеланий наступил новый, 2003 год.

…Несчастье пришло внезапно. В 0 часов 12 минут скончался астроном. Смерть была мгновенной. Профессор сошел вниз, позвонил куда-то, затем поспешно вышел на улицу. Следом за ним вышел и молодой человек. Как бы он хотел утешить его! Но нет, профессор молчал, ничем не выдавая свою боль. Он стоял рядом со своим другом в холодной ночи и молчал.