Калезиан вихрем промчался по комнате, быстро рванул на себя дверь и тут только почувствовал, что кто-то схватил его за руку, заставив повернуться и прижав к стене.

Это был Буанаделла. Калезиан замахал руками, чтобы сохранить равновесие после неожиданного рывка Буанаделла. Тот закрывал дверь, и это разозлило Калезиана.

– Датч! – завопил он. – Он ведь убежит! Буанаделла преградил ему путь.

– Стоять, проклятое дерьмо! Или я сам оторву твою дурацкую башку, черт возьми, и выкину ее к чертям собачьим!

Резкий тон Луиса Буанаделла подействовал на Калезиана больше, чем его слова, и он, задыхаясь, с бешено бьющимся сердцем, остановился и, наконец, заметил, что Луис Буанаделла был пунцовым от ярости, и понял, что ярость эта была вызвана им самим, Калезианом.

– Боже мой, Датч! – проговорил он, все еще тяжело дыша. – Я мог бы поймать их обоих!

– Я пришел с ними к соглашению!

Калезиан закрыл глаза. Потом, опустив правую руку с пистолетом, ошеломленно огляделся.

– Что?

– Соглашение! Ты знаешь, что такое соглашение, мерзкий подонок и болван? Армянский недоносок! Что ты умеешь делать, кроме как убивать людей?!

– Как это соглашение? Какого рода соглашение?

– Я верну им деньги.

Калезиан пристально посмотрел на него.

– Не могу в это поверить!

– Я плачу за свой покой, идиот! – Буанаделла, наклонившись вперед, теперь уже не кричал, а очень отчетливо чеканил каждое слово: – Чтобы мой парень был спокойно выбран в мэры! Чтобы без лишних проблем занять место Лозини! Чтобы мне не задавали нескромных вопросов! Чтобы не хотели моей шкуры! Только так я смогу диктовать свою волю и ликвидировать бордель. Поэтому я расплачусь с этим типом украденными деньгами и устрою так, чтобы головорезы Лозини сами за все рассчитались.

– Но Датч! – возразил Калезиан. – Откуда я мог это знать? Только сегодня утром ты приказал их убрать.

– Мне наплевать на то, что я говорил утром! Они пришли ко мне, мы поговорили и пришли к соглашению. – Буанаделла жестом указал на тело, лежащее перед окном-дверью. – А теперь посмотри!

– Я знаю, что ты приказал их уничтожить, вот и все, – ворчливо проговорил Калезиан, в смятении пряча пистолет.

– Ты всегда считаешь, что надо направо и налево убивать, устранять всех, – в сердцах продолжал Буанаделла. – Флик О’Хара! Это была действительно гениальная мысль! А теперь – этот парень! Кого ты еще ухлопал, болван?

– Послушай, Датч... – начал Калезиан в страшном смущении. И замолчал.

Луис Буанаделла ошеломленно смотрел на него.

– Господи! – вдруг вскричал он. – Значит, ты и вправду укокошил еще кого-то! Кого же?

– Ал Лозини пришел ко мне. Наверняка... – невнятно пробормотал Калезиан. – Ко мне! Он...

– Ты убил Ала?

– Он угрожал мне оружием, Датч. Я не мог иначе.

– Ты убил Ала Лозини? А ты представляешь, сколько у него друзей в этой стране? Ты представляешь сколько... – Буанаделла замолк, подняв руки к небу: – Господи, дай мне силы!

– У меня не было выбора, Датч. Я не хотел убивать, Датч, черт возьми...

– Не хотел? Да ты всех нас убьешь, только это тебя и забавляет, прохвост! Карн, Каллиган, дюжина других! Они нам позволили потихоньку заменить Ала. Все они стареют, все они в один прекрасный день вынуждены отойти от дел! Ведь мы все очень четко рассчитали! Все проходило тихо и почти гладко! Но убить Ала! Я знаю по крайней мере трех парней, которые вместе с Алом почти тридцать лет!.. Да они направят сюда целую армию, как только узнают, что Ал мертв!..

– Да нет! – запротестовал Калезиан. – Никто не станет этого делать ради мертвого. Нет, ты преувеличиваешь!

– Они просто никогда не захотят иметь дел со мной... Даже если я им на подносе принесу твою голову, если буду изо всех сил убеждать, что это ты убил и без моего ведома, они мне все равно не поверят и не захотят иметь со мной дел!

Это была правда, и Калезиан это знал. Он огорченно предложил:

– Мы заставим их заплатить за все!

– Что? – переспросил Буанаделла, нахмурив брови.

– Я об этих типах. Соглашение, которое ты с ними заключил, все равно пропало! Теперь мы можем утверждать, что это они убили Лозини, стараясь вернуть свои деньги.

– А для чего им убивать Лозини?

– Чтобы сотрудничать с тобой. У них ничего не вышло с Лозини, и они знали, что ты займешь его место. Тогда они его пришили и пришли сюда, к тебе, чтобы угрожать и тебе такой же расправой, если не согласишься на их условия. – Калезиан наклонился вперед и настойчиво продолжал: – Это сойдет, Датч! Они поверят!

– Боже мой! – простонал Буанаделла, озираясь вокруг и лихорадочно раздумывая над тем, что сказал ему Калезиан. – Какой же ты негодяй!

– Это пройдет, Датч! Уверяю тебя!

– Но Паркер хорошо знает Карна, и он может нас разоблачить!

– Нужно его убрать! – увидев, как передернулось лицо Буанаделла, Калезиан быстро продолжил: – Это не потому, что я помешен на убийствах, Датч! Я говорю дело! Если они будут мертвы оба, то у нас не будет никаких проблем!

Луис Буанаделла посмотрел на человека, лежащего на лужайке.

– Он мертв?

– Вероятно.

– Пойди посмотри!

Калезиан пожал плечами, но подошел к телу и перевернул его на спину. Кровь текла из раны на груди. Много крови. Рана оказалась выше, чем он рассчитывал. Нахмурившись, Калезиан дотронулся до шеи парня, и его пальцы почувствовали слабую пульсацию. Вот почему рана до сих пор кровоточила.

«Это как раз мелькнула тень того, второго, – подумал Калезиан. – Она отвлекла меня, рука дрогнула, и пуля пришлась несколько выше».

Датч Луис Буанаделла подошел к Калезиану, с отвращением глядя на распростертое тело.

– Он действительно мертв?

Не поднимая головы, Калезиан ответил:

– Нет.

Луис Буанаделла не смог сдержать своего страха и злости:

– Черт побери! Ты даже не можешь точно прицелиться... Единственное, что ты умеешь делать вообще, – это убивать, но и этого не можешь сделать как следует.

Страшная ярость обуяла Калезиана. Но у него не было мужества, чтобы дать ей прорваться. Он мог бы защищаться, мог тоже ругаться и угрожать, мог даже врезать этому Буанаделла... Но он проделал все это только мысленно... В действительности же молча проглотил обиду, стоя на коленях рядом с полумертвым человеком и наблюдал как кровь продолжает вытекать из его раны...

А Датч Луис Буанаделла все сыпал и сыпал ругательствами и проклятьями.

Паркеру не сиделось на месте, он то и дело вскакивал, метался по комнате, переполненный яростью и терзаемый неизвестностью.

Уже двадцать минут он ждал в доме Лозини, потом заставил слугу позвонить Тэду Савелли, Фрэнку Фарану, толстому адвокату Джеку Валтеру, но никто из них не знал, куда ушел Лозини.

Паркер не мог больше ждать. Он мерил шагами гостиную. После бесполезных звонков он схватил справочник и стал искать номер телефона Калезиана. Наконец, нашел его, здесь же был указан и адрес. Паркер бросил справочник на стул и обратился к слуге:

– Когда хозяин вернется, скажите ему, чтобы никуда не уходил. Я скоро позвоню ему!

– Да, сэр.

У слуги был зеленоватый цвет лица, который бывает у людей, подверженных сильному страху. Он поторопился открыть дверь Паркеру. Потом заколебался, закрыть ли ее сразу, чтобы не обидеть его этим.

Добравшись до первой станции обслуживания, Паркер уточнил, где находится Элм Вей.

Это была прямая улица, по обеим сторонам которой возвышались большие, достаточно роскошные здания, построенные лет десять назад.

Дом, в котором жил Калезиан, был самым высоким и приметным. Он занимал целый блок по правой стороне улицы. Кусты вблизи дома казались неестественно зелеными.

В цокольном этаже находился гараж, и Паркер нашел свободное место для машины. Было воскресенье, и многие отправились на прогулку.

Паркер задним ходом поставил «импалу» так, чтобы при необходимости быстро, без задержки выехать. Затем сел в лифт, довезший его до холла, где почтовые ящики указали ему, что квартира Калезиана находится на верхнем этаже, апартаменты 8-С. Поднявшись сюда, Паркер дважды позвонил. Никто не открыл. Тогда он без особого труда отпер замок и вошел.