— Все, что вы сказали, — правда, — весело подхватила миссис Мортимер. — Но у вас есть жена. Поглядите на нее. Она произведет самое выгодное впечатление на любого дельца. Каждый из них с удовольствием выслушает ее.

Билл выпрямился, в его глазах вспыхнул опасный огонек.

— В чем я еще провинилась? — смеясь, спросила хозяйка.

— Я пока еще не собираюсь пользоваться для таких дел красотой моей жены, — сердито пробурчал он.

— И вы совершенно правы. Вся беда в том, что вы оба отстали лет на пятьдесят от современности. Вы — американцы старого покроя. И то, что вы очутились в самой гуще современной жизни, просто чудо. Вы — Рип Ван Вникли note 6. Где это видано в наш век упадка, чтобы молодая пара из большого города, взвалив на плечи тюки с одеялами, пешком отправилась искать себе землю? В вас живет все тот же дух наших аргонавтов! Вы принадлежите к той же породе людей, которые некогда запрягали своих волов и держали путь на Запад, к странам, лежащим по ту сторону заходящего солнца. Держу пари, что это были ваши отцы и матери, деды и бабушки!

Глаза Саксон засияли, а глаза Билла снова стали приветливыми.

— Я сама принадлежу к этой старой породе, — горделиво продолжала миссис Мортимер. — Моя бабушка была одной из немногих уцелевших участниц партии Доннера. Мой дед, Язон Уитни, обогнул мыс Горн и участвовал в восстании на Сономе. Он находился в Монтери, когда Джон Маршалл нашел золото в Сэттери. Одна из улиц в Сан-Франциско названа его именем.

— Я знаю эту улицу, — вставил Билл. — Это Уитни-стрит. Она вблизи Рашин-Хилл. Мать Саксон тоже прошла через прерии.

— А дедушку и бабушку Билла убили индейцы, — добавила Саксон. — Его отец был совсем малышом и жил у индейцев, пока белые его не освободили. Он даже не знал своего имени и был усыновлен неким мистером Робертсом.

— Да что вы говорите! Значит, мы с вами, дорогие дети, почти что родственники, — радостно воскликнула миссис Мортимер. — На меня так и повеяло былыми временами! Теперь они, в наше столь быстротечное время, увы, забыты. Я особенно интересовалась нашим прошлым, потому что составляла каталог для библиотеки, и прочла все, что касается тех лет.

— Вы, — указала она на Билла, — вошли в историю, или, вернее, ваш отец. Я теперь вспоминаю. Все это описано в «Истории» Бенкрофта. На партию пионеров, в которой находился ваш отец, напало племя модоков. В обозе было восемнадцать повозок. В живых остался только ваш отец; он был еще совсем крошкой и не понимал, что произошло. Его потом усыновил начальник отряда белых.

— Совершенно верно, — отозвался Билл. — Это были модоки. Партия белых, вероятно, направлялась в Орегон. Все они были перебиты. Интересно, не знаете ли вы чего-нибудь о матери Саксон? Она в те времена писала стихи.

— Они где-нибудь печатались?

— Да, — отвечала Саксон, — в старых газетах Сан-Хосе.

— А вы помните наизусть какое-нибудь стихотворение?

— Помню. Одно из них начиналось так:

Словно неясная арфа Эола,

Муза поет все нежней…

Калифорнийские долы

Эхом откликнулись ей.

— Мне почему-то знакомы эти строки, — задумчиво сказала миссис Мортимер.

— Там было еще другое. Оно начиналось так:

От толпы убежала туда, где лучом

Озарен изваянии торжественный ряд;

Вакх, увенчанный свежим зеленым плющом,

И Психея с Пандорой недвижно стоят… И дальше в том же роде. Я не все понимаю в этих стихах. Они были посвящены моему отцу…

— Это любовное стихотворение, — прервала ее миссис Мортимер. — Я помню его. Подождите минуточку… та-та-та, та-та-та, та-та-та, та-та!..

Осыпали брызги ей руки и стан,

Блеснув на груди аметистом, они

Дождем осыпаются в светлый фонтан.

— У меня так и остались в памяти эти «брызги аметистов», хотя имени вашей матушки я не припомню.

— Ее звали Дэзи, — начала Саксон.

— Нет, Дэйелл, — внезапно вспомнив, поправила ее миссис Мортимер.

— Ее так никто не называл!

— Но она подписывалась этим именем. А как дальше?

— Дэзи Уилей Браун.

Миссис Мортимер подошла к книжным полкам и скоро вернулась с большой книгой в простом холщовом переплете.

— Это сборник «Из архивов прошлого», — пояснила она. — Между прочим, здесь собраны и все лучшие стихи, печатавшиеся в газетах того времени. — Она быстро пробежала глазами оглавление; вдруг ее взгляд на чем-то остановился. — Я была права: Дэйелл Уилей Браун. Вот она. Десять стихотворений: «Поход викинга», «За золотом», «Верность», «Кабальеро», «Могилы Литтл Мэдоу»…

— Мы отбивались там от индейцев, — взволнованно перебила ее Саксон. — И моя мать, она была тогда еще совсем девочкой, вышла из лагеря и принесла воды для раненых. И индейцы не стали стрелять в нее. Все говорили, что это было настоящее чудо. — Она вскочила с колен Билла и, протянув руки к книге, воскликнула: — Дайте мне взглянуть на эти стихотворения! Дайте взглянуть! Это для меня новые стихи. Я их не знаю. Можно мне переписать их? Я выучу их наизусть. Подумать только — стихи моей матери!

Миссис Мортимер стала усиленно протирать очки; и в течение целого получаса, пока Саксон жадно читала дорогие строки, написанные ее матерью, миссис Мортимер и Билл сидели молча. Кончив, Саксон заложила пальцем знаменательные страницы; не сводя глаз с книги, она несколько раз благоговейно повторила:

— И я не знала, ничего не знала! За последние полчаса миссис Мортимер, видимо, что-то усиленно обдумывала. Потом она изложила свой план. Она уже на опыте убедилась в преимуществе интенсивного метода как в земледелии, так и в молочном хозяйстве и поэтому намерена по истечении срока аренды устроить на остальных десяти акрах молочную ферму. Ферма, как и все ее начинания, должна стать образцовой, что потребует дополнительных рабочих рук. Билл и Саксон именно те люди, какие ей подойдут. Будущим летом она сможет поселить их в домике, который собирается выстроить. А пока что она так или иначе достанет Биллу работу на зиму, она гарантирует ему работу, а у конечной остановки трамвая есть маленький домик, который сдается внаем. Под ее наблюдением Билл мог бы сразу же взять на себя руководство постройкой. Таким образом, они будут кое-что зарабатывать, готовясь самостоятельно вести хозяйство, и у них будет время хорошенько осмотреться.

Но напрасно она их уговаривала. В конце концов Сак сон высказала за себя и Билла их общую точку зрения:

— Мы не можем остановиться на первом же месте, хотя бы даже таком красивом и приветливом, как ваша долина. Мы даже еще не уяснили себе, чего мы хотим. Мы должны идти дальше, посмотреть всякие места и всякие способы вести хозяйство — и тогда уже решить, что нам нужно. И нельзя спешить с таким решением. Все это надо делать основательно. А кроме того… — она заколебалась, — кроме того, нам не нравится плоская равнина. Биллу хочется, чтобы на нашем участке были холмы. И мне тоже.

Когда они собрались уходить, миссис Мортимер решила подарить Саксон сборник «Из архивов прошлого», но молодая женщина покачала головой и взяла у Билла деньги.

— Там указано, что сборник стоит два доллара, — сказала она. — Не можете ли вы купить мне такую книгу и оставить ее у себя? Когда мы устроимся, я напишу вам, и вы мне перешлете.

— Ох уж эти американцы! — пожурила ее миссис Мортимер, принимая деньги. — Но обещайте мне писать время от времени, как у вас идут дела.

Она проводила их до большой дороги.

— Вы молодчины, — сказала она, прощаясь. — Как бы и мне хотелось пойти вместе с вами, — вот так, с мешком за спиной. Вы оба чудесные ребята. Если я смогу чем-нибудь вам помочь — дайте мне знать. Я уверена, что вас ждет удача, и мне хотелось бы приложить к этому руку. Напишите, если у вас выйдет с казенной землей, хотя, предупреждаю, я не очень-то в это верю. Как бы она не оказалась слишком далеко от рынков сбыта.

Миссис Мортимер пожала руку Биллу, крепко обняла и поцеловала Саксон.

— Ничего не бойтесь, — серьезно сказала она на ухо Саксон. — Вы победите. Вы стоите на верном пути, и вы были совершенно правы, отказавшись от моего предложения. Но помните, что это предложение, а может быть, и более заманчивое, никуда от вас не уйдет. Вы оба еще очень молоды. Не спешите. Где бы вы ни остановились, хотя на время, давайте мне знать, и я вам пришлю всякие сельскохозяйственные отчеты и материалы. До свидания. Желаю вам больших, больших, больших успехов!