— Месье, вы не можете быть так бессердечны! Пожалуйста, помогите мне, — умоляла девушка, — прошу вас!

— Я не могу. Поймите, это абсолютно невозможно.

— Но почему? Обещаю, я буду делать все, что вы скажете, только не покидайте меня в Шантийи. Умоляю, позвольте мне остаться!

Герцог молчал.

— Я не знала, что мужчины так жестоки и неумолимы. Сначала кардинал и те два священника, что распорядились моей судьбой... Ненавижу... ненавижу!.. А теперь — вы! Я думала, вы такой сильный... вы... вы можете... защитить слабых. А еще вы мне показались очень красивым.

Неожиданно герцог рассмеялся. Совсем юная девушка, почти ребенок, льстит ему и умоляет о спасении, держит его за руку! Да, о таком он не помышлял даже в самых дерзких мечтах.

Мелинкорт вспомнил, что ему доводилось встречаться с кардиналом де Роаном.

Это было в опере. Кардинал сидел в ложе напротив Мелинкорта. Кардинальская сутана очень шла де Роану, одному из первых красавцев Франции. Однако в его распутных глазах и остроумно-язвительных речах не было никакой святости.

Герцогу рассказывали, что вместе с кардиналом под видом аббатисы всегда путешествует его любовница.

Ему тогда не понравился князь Луи де Роан. Было в нем что-то чувственно-похотливое. И его порочность не скрывали ни кардинальские одежды, ни напускное благочестие.

Эме — наивное дитя — решилась противопоставить себя столь влиятельной фигуре!

Герцог усмехнулся. Они уже подъезжали к Шантийи. Показались крыши домов. Копыта лошадей стучали по мощенной камнем дороге.

Принимать решение нужно было сейчас! Немедленно!

— Пожалуйста, помогите мне! Возьмите меня с собой. Только вы можете спасти меня! — продолжала умолять Эме.

Карета медленно катилась по дороге. Впереди виднелась гостиница. В дюжине окон горел свет, а хозяин уже вышел встречать знатного гостя.

— Хорошо, — сухо и отрывисто произнес герцог.

—

Я возьму вас с собой.

Герцог заканчивал завтрак.

Кухня в гостинице оказалась великолепной. Омлет, отбивная из только что забитого ягненка, вина из местного погреба. А хорошая еда была для Мелинкорта одним из наслаждений.

Герцог поставил бокал с вином на стол. Пора было собираться и ехать дальше. Впереди ждал Париж. Вставая из-за стола, он услышал стук в дверь.

— Войдите, — произнес он.

Дверь медленно открылась, и на пороге появилась Эме, затворив за собой дверь.

Герцог взглянул на девушку и понял, что не ошибся: она была настоящая красавица.

Ее волосы редкого темно-медного оттенка, как у венецианки, заставляли вспомнить полотна старых мастеров. Большие глаза, прозрачно-голубые, как небо Англии летом, оттенялись длинными темными ресницами. Маленький носик — прямой и изящный. Мягкие губы красиво очерчены. Девушка мило и застенчиво улыбалась, с трудом сдерживая волнение и радость, переполнявшие ее.

Она нетерпеливо заглядывала в глаза герцогу. Мелинкорт внимательно оглядел ее.

Волосы Эме были зачесаны назад и завязаны бантом. На ней был черный бархатный костюм пажа, на шее повязан кружевной галстук. Камзол с серебряными пуговицами застегнут снизу доверху, узкие панталоны у колен перехвачены сверкающими пряжками. Такие же пряжки украшали начищенные до блеска туфли.

— Ну, как вы думаете, все в порядке? — с волнением спросила Эме, не в силах больше вынести молчание герцога. — Это не самый лучший костюм Адриана. Я выбрала его для поездки в Париж. Думаю, он больше подходит мне, чем тот, что для торжественных случаев.

— Разве Адриан уехал?

— Да, час назад. Как сказал ваш камердинер, он был очень рад возвращению домой.

— И он не видел вас?

— Нет, конечно! Меня никто не видел, кроме вашего камердинера, а он мне понравился. Мне показалось, ему можно доверять.

— Долтон служит у меня уже много-много лет. В его преданности можно не сомневаться.

— Да, он не выдаст меня. Но что вы, месье, думаете обо мне?

Герцог улыбнулся.

— Из вас получился очаровательный паж. Вы это хотели услышать?

— Нет! Нет! — нетерпеливо возразила Эме.

—

Я хочу знать, похожа ли я на пажа. Примут ли меня за вашего пятнадцатилетнего кузена Адриана?

— Ну что ж, давайте поговорим о вас. Вы теперь мой паж и должны вести себя, как подобает пажу, иначе мы оба не доживем до старости.

— Объясните, что я должна делать.

Эме подошла к столу и села рядом с герцогом.

— Во-первых, — строго заметил он, — вы не должны садиться в моем присутствии без разрешения; вы не должны заговаривать первой. Если я обращаюсь к вам, вы должны отвечать, добавляя «ваша светлость».

— Хорошо, я все запомню.

— Вы должны все время помнить, что вы англичанин. Будьте осторожны: француз не заметит мелких оговорок и акцент, но любой англичанин услышит это сразу. И лучше бы вам как следует припудрить волосы. Рыжие волосы и голубые глаза — эти приметы сообщат всем, если будут искать вас. Такое редкое сочетание очень заметно.

— Ну конечно! — воскликнула Эме. — Как я сама не додумалась. Сейчас побегу наверх и попрошу Долтона помочь мне.

— Мы уезжаем через четверть часа. Чем скорее уедем, тем лучше.

Эме вскочила со стула, но вдруг остановилась:

— Ведь вы не уедете без меня, ваша светлость?

— Я же дал слово взять вас с собой в Париж, — заверил Мелинкорт.

— Простите, месье, — тихо сказала Эме. — Сама не знаю, почему задала этот глупый вопрос. Иногда мне кажется, что я грежу. Еще вчера я была в монастыре, а сегодня — с вами, и все совсем по-другому.

— Полагаю, вчера вы находились в более подходящем для вас месте, — сухо заметил герцог.

— Нет, вовсе нет, — возразила Эме. — Никто не имеет права распоряжаться судьбой другого человека.

Она стояла, подняв голову, и в ее манере держаться и говорить было сейчас столько надменности и гордости, что герцог невольно улыбнулся. Эме, несомненно, происходила из знатного рода.

Почувствовав, что теряет драгоценное время, Эме бросилась наверх. Герцог еще несколько секунд смотрел ей вслед.

В минуты покоя лицо его делалось угрюмым. Годы, проведенные в поисках удовольствий, наложили на него свой отпечаток: темные круги под глазами, глубокие морщины, циничный взгляд серо-стальных глаз, презрительный изгиб губ.

В дверь снова постучали, и на пороге возник добродушный толстяк-хозяин гостиницы, пожилой, абсолютно лысый человек. Сейчас толстяк казался явно озабоченным. Комкая фартук в пухлых руках, он подошел поближе к герцогу и заговорил почти шепотом:

— Два джентльмена хотят видеть вашу светлость. Они настаивают на аудиенции, хотя я сказал им, что вы собираетесь вот-вот отбыть.

— Кто они?

— Один из них — священник, ваша светлость, а на другом — мундир кардинальской гвардии. Они спрашивают о некоей особе, сбежавшей из монастыря де ла Круа в Сент-Бени, ваша светлость. Это в пяти милях отсюда по дороге, которой вы ехали вчера вечером.

— И почему эти двое вообразили, что я могу что-то знать об этом?

Хозяин гостиницы снова оглянулся через плечо.

— Они подробно расспрашивали о том, кто прибыл с вашей светлостью вчера. Я сказал, что вы приехали один, а ваши слуги подоспели через час.

— Вы правильно поступили, сказав так, — одобрил герцог. — А вашим людям можно доверять?

— Несомненно, ваша светлость. В доме работают только члены моей семьи. А на конюшне два конюха — местные мальчишки из деревни. Могу поклясться, они ничего не видели, ваша светлость.

— Хорошо. А этим джентльменам известно, что одна из моих карет уже уехала сегодня утром?