Я следовала за ним, словно в глубоком трансе, сосредоточившись на белом номерном знаке. Правую руку я прижимала к ушибленному боку, крепко зажав в ладони бриллиант. Мы остановились на парковке возле бара, откуда в свое время забирали пьяную Рейчел. И даже в разгар дня грязная парковка была практически пустой.

Джонатан вышел из «доджа», аккуратно протер ручку двери и сел ко мне в машину.

– Поехали, – бросил он.

Я рванула с места и выехала обратно на шоссе.

Когда бар остался далеко позади, Джонатан сказал, что может сесть за руль. Но я покачала головой, поскольку после всего случившегося мне необходимо было хоть на чем-то сосредоточиться. До дома мы ехали в гробовом молчании. Я выключила мотор, но осталась сидеть в машине.

– Джонатан, он что, умер? – шепотом спросила я.

– Нет, – решительно ответил Джонатан. – Ему, конечно, надо в больницу, но он не умер. Кто-нибудь обязательно его найдет.

– А он не вернется, чтобы отомстить?

– Нет. Можешь о нем забыть. Обещаю. – В его глазах я прочла железную уверенность и поняла, что он не сомневается в своих словах. В отличие от меня.

Я вышла из машины. Джонатан пошел следом за мной. Он хотел поднять защитный экран, но я заметила, что костяшки пальцев у него все в крови, и остановила его.

– Твоя рука, – выдохнула я.

– Не волнуйся об этом, – отмахнулся он. – А вот тебе надо срочно приложить лед к лицу, чтобы убрать опухоль.

– Нет, сперва надо перевязать твою руку. Думаю, в ванной что-нибудь найдется.

Я поднялась по лестнице и прошла мимо бурой лужи на полу прямо в ванную комнату, Джонатан шел сзади. Он принялся смывать кровь, а я, порывшись в шкафчике, нашла мазь и бинты.

Он насухо вытер руку, я положила его ладонь на свой сжатый кулак, чтобы проверить, сильно ли содрана кожа, и уже собралась было втереть мазь, но он вдруг отдернул руку.

– Не надо. Я в порядке.

– Джонатан, – взмолилась я, но неожиданно замолчала, так как поняла, что мы стоим практически вплотную друг к другу.

Джонатан буквально пожирал меня глазами. И я вдруг застыла, не в силах пошевелиться. Он медленно поднял руку и осторожно провел кончиками пальцев по моему разбитому лицу. Я невольно вздрогнула. Он медленно наклонился ко мне – и я словно утонула в его глазах. Зажмурилась и почувствовала ласковое прикосновение его губ.

И тут я невольно чуть сильнее сжала кулак. Камень больно врезался в ладонь. Я резко отстранилась и покачала головой. Джонатан недоуменно нахмурил брови. А я пулей выскочила из ванной.

– Эмма! – крикнул он мне вслед, когда я кубарем скатилась с лестницы. – Эмма! – с надрывом в голосе повторил он.

Но я уже закрывала за собой входную дверь.

– Эван! – Я толкнула дверь и принялась лихорадочно обшаривать глазами кухню. – Эван! – позвала я снова и вышла в холл.

– Эмма? – Он посмотрел на меня в замешательстве. Я вышла из тени, и у него от ужаса расширились глаза. – Эмма! Что с тобой стряслось?!

В его взгляде была такая боль, что невозможно передать. И это меня просто убило. Я судорожно ловила ртом воздух, не в силах найти нужные слова. А потом у меня подкосились ноги – и я упала на колени, держась за ушибленный бок.

Почувствовав на плечах руки Эвана, я прижалась к его груди. Я не могла плакать. Я не могла говорить. Я могла только хрипло и отрывисто дышать. Он прижался щекой к моему виску и стал тихонько укачивать меня.

– Ох, Эмма! Что же с тобой приключилось? – приговаривал он, но я молчала.

Перед глазами до сих пор стояло изувеченное тело на полу и жесткий взгляд Джонатана, продолжавшего бить лежачего. Слепая ярость в его глазах, растерянное выражение его лица, когда он увидел мою реакцию. Холодные пальцы на моей щеке, горячие губы на моих губах.

Мне казалось, что голова вот-вот разорвется, и я, всхлипнув, прижалась к Эвану.

– Эмма! – Он пристально посмотрел на меня. – Все, тебя больше никто не посмеет обидеть!

Я кивнула, у меня задрожал подбородок. Глаза слезились, дыхание неровными толчками вырывалось из груди. Я не плакала. На слезы просто не осталось сил. Все силы ушли на то, чтобы хоть как-то держаться.

– Встать можешь? – спросил Эван, продолжая обнимать меня за плечи. Я покачала головой. Как приятно лежать на его груди, прислушиваясь к ударам сердца! – Эм, ты вся дрожишь. Ну пожалуйста, расскажи, что случилось.

Но я была не в состоянии говорить. Казалось, что я камнем иду на дно. Я ткнулась носом в рубашку Эвана, чтобы вдохнуть его чистый запах, словно это могло помочь выплыть на поверхность.

– Эван? – послышался удивленный голос Вивьен. – Почему ты… Эмили? Что случилось?

– Не знаю, – коротко бросил Эван.

Я почувствовала на щеке прохладную мягкую руку, открыла глаза и встретила ее сострадательный взгляд.

– Мы позаботимся о тебе, – сказала она, и я сжала губы, чтобы не застонать от боли.

Потом я снова закрыла глаза, а Эван, бережно поддерживая мою голову, прижал меня к себе. Я услышала цоканье каблучков и голос Вивьен:

– Думаю, на сегодня достаточно. Аналайз, спасибо за помощь. Если можешь, позвони своей маме и скажи, что мы переносим встречу на другой день.

Эван слегка отстранился и осторожно взял меня за подбородок, чтобы посмотреть, что с моим лицом. Я неохотно подняла голову. Вид у Эвана был крайне озабоченным.

– Пожалуй, пойду принесу лед, – сказал он и повернулся, чтобы выйти, но я вцепилась ему в руку:

– Нет, не уходи! Потом принесешь.

– Ладно, – согласился он, заняв исходное положение.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросила возникшая за его спиной Вивьен.

– Пакетики со льдом, – ответил Эван.

– Может, все же стоит отвезти ее в больницу? – неуверенно произнесла Вивьен.

– Не знаю. С тех пор как Эмма здесь, она и двух слов не сказала.

– Эмма? – ласково позвала меня Вивьен, и я сразу открыла глаза, ведь она еще никогда меня так не называла. – Эмма, дорогая, что с тобой произошло?

Я поймала на себе взгляд ее проницательных голубых глаз.

– Он пытался отнять это, – едва слышно произнесла я дрожащим голосом.

– Отнять что? – не поняла она.

Эван осторожно меня отпустил, я вытянула руку, разжала пальцы и показала кулон. Увидев запекшуюся на ладони кровь, Вивьен слабо охнула. Похоже, я так крепко сжимала бриллиант, что чуть ли не до мяса содрала кожу. Не обращая внимания на боль, я снова сжала руку в кулак.

– Кто это был? – уже более настойчиво спросила Вивьен.

– Не знаю. Когда я приехала домой, он шарил у меня в комнате.

– Я звоню в полицию, – заявила она.

– Нет! – повернувшись к Вивьен, умоляюще произнесла я и сразу же согнулась пополам от резкой боли в боку.

– Эмма! – подхватил меня Эван. – Куда еще он тебя бил?

Я пыталась отдышаться, по лицу ручьем текли слезы.

– Эмма, мы должны посмотреть, что там у тебя. Хорошо?

Я медленно села и задрала футболку. Бок, куда двинул ногой тот тип, был фиолетово-багровым. Эван вздрогнул и схватил меня за руку. И чтобы не видеть его болезненной реакции, я поспешно отвернулась.

– Не хочу в больницу, – жалобно сказала я.

– Тогда я позвоню Мишель. Мы поедем в ее офис и там встретимся с полицией, – заявила Вивьен, и я поняла, что спорить бесполезно. Она ласково погладила меня по лицу. – Эмма, позволь нам позаботиться о тебе.

Когда я вышла из душа, то не сразу рискнула посмотреть на себя в запотевшее зеркало. Подбородок с правой стороны был темно-красного цвета. Нижняя губа вздулась и выглядела так, словно во рту марлевый тампон, хотя я выбросила его, как только прекратилось кровотечение. А там, где я прикусила губу зубами, образовалась глубокая ранка.

Я старательно втерла в поврежденные места очищающий гель, приятно холодивший кожу. И с интересом повертела в руках тюбик гомеопатического средства, которое, если верить доктору Вассар, способствовало исчезновению кровоподтеков. Ведь о том, чтобы в таком виде появиться в школе или вообще на людях, не могло быть и речи.