На плечо мне легла уверенная рука, и я вздрогнула.

– Порядок? – негромко осведомился Майк.

Его встревоженный вид делу не помог. Черт, хоть бы предательская губа не дрожала. Я уклончиво повела пле чами.

– Ты же знаешь, он любит тебя.

Я с силой прикусила проклятую губу, пытаясь отыскать в себе силы быть спокойной и безразличной. Для него-то это всего лишь очередной день на службе.

Я повернулась и посмотрела Майку в глаза:

– Знаю.

– Но от этого не легче?

– Нет.

Я скрестила на груди руки.

– Тарин, это же понарошку, – вздохнул Майк и серьезно заметил: – В этой профессии поцелуй все равно что рукопожатие.

Я глянула на него: он в самом деле верит в эту фигню? Мне почему-то не удавалось видеть вещи в столь розовом свете.

– Майк, я боюсь соблазна, – объяснила я сдержанно. – Одно дело – восхищаться яблоком на яблоне. Другое – попробовать и искушать себя мыслями о том, что теряешь.

– Верно, но ты не можешь его винить – такая у него работа. Соблазн повсюду, Тарин. Даже ты не застрахована, а он тебе все-таки доверяет.

Я понимала, что мне придется научиться жить с этим. Просто все оказалось труднее, чем мне представлялось, – практически на грани невозможного.

– Майк, я его не виню. Я верю ему, но, поменяйся мы местами, он уже был бы в бешенстве. – (Майк почесал в затылке.) – Извини, Майк, я стараюсь. Честное слово. Но не могу сказать, что спокойно и запросто наблюдаю, как мой возлюбленный нежничает с другой, будь то понарошку или всерьез. – Я мотнула головой в сторону Райана. – Лежала бы под ним твоя подруга – ты что бы сказал?

Майк потемнел лицом.

– Врать не стану, – наверное, мне это понравилось бы не больше, чем тебе. Но я стараюсь помнить, что съемки фиктивной любовной сцены растягиваются на несколько часов – именно столько уходит на воспроизведение ваших с ним реальных отношений.

Пронзительный взгляд Майка взывал: «Подумай об этом, милая!»

В съемках наступил десятиминутный перерыв. Райан устремился ко мне, завязывая на бегу пояс. Обменявшись с Майком красноречивыми взглядами, он схватил меня за руку и поволок прочь. Мы нашли укромный уголок, и Райан незамедлительно стиснул меня в объятиях.

Я вся дрожала, а он прижал мою голову к груди и целовал меня в темя и лоб – снова и снова.

– Мог бы хоть не заголяться, – не унималась я.

Мне приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы держаться беззаботно, легко и насмешливо, но горечь все равно прорывалась наружу.

Мои мысли были отравлены видом полуобнаженной Николь, извивавшейся, как развратная шлюха, под моим куда более обнаженным женихом. Райан не знал, что в три часа пополуночи я сбежала из постели поплакать в кухне.

Меня вновь охватила убийственная паранойя насчет того, что слава и Голливуд когда-нибудь разлучат нас. Я не могла вспомнить ни одного прочного брака, за исключением Джона Траволты и Уилла Смита. На это не поставили бы даже мастера покера.

Когда мы покинули костюмерную, Райан наклонился, быстро чмокнул меня в щеку и обнял за плечи.

– Мне нравится, когда ты ревнуешь. Чувствую себя желанным.

Он понятия не имел, насколько я была готова взорваться.

– Тебе нравится мучить меня? Плевать, что ты говоришь. Поцелуй есть поцелуй, притворный он или нет, особенно если призван создать иллюзию достоверности.

Райан нахмурился и взял меня за руку:

– Я же сказал, что она мерзкая на вкус. В этом занятии нет ничего даже близко напоминающего удовольствие.

«Неужели? А что будет со следующей, на вкус поприятнее?»

Мимо прошли какие-то люди, и я понизила голос:

– Ну, хоть за это слава Создателю.

Я рассмеялась – настолько это было абсурдно: пытаться не показать, что мне совсем не до смеха.

По пути к большому навесу, под которым можно было перекусить, Райан надолго приложился к бутылке с водой.

– Я понимаю, тебя разозлило это зрелище. Не знаю, что добавить к моим сожалениям. Со временем привыкнешь. Или нет.

Я застегнула куртку, чтобы унять озноб.

– Под зрелищем ты понимаешь возню с Николь, как будто ты пытался продолбить ее вместе с матрацем? Да, это было за гранью мучений – понарошку или взаправду.

Я быстро смахнула навернувшуюся слезу досады, ненавидя себя за потерю самообладания и несдержанные слова.

Райан резко остановился и повернулся к Майку:

– Дашь нам минуту?

– Конечно. – Майк скрестил на груди руки и отвернулся.

Райан оттащил меня за какое-то оборудование.

– Ну перестань, родная. Я понимаю, что тебе было тяжело смотреть. Черт, сам бы я никогда ничего такого не сделал. Мне нужно, чтобы до тебя дошло: совершенно нет причин переживать и бояться.

– Я знаю. Прости, Райан. Я не хотела быть… Я стараюсь. Честно.

Плотину прорвало, и эмоции хлынули потоком. Я понимала, что веду себя безрассудно, но также была готова побиться об заклад, что большинству женщин едва ли понравилось бы смотреть, как их суженый часами предается сексуальным забавам, пусть даже понарошку.

– Ты даже не представляешь, до чего мне было трудно. Интересно, что бы сказал на моем месте ты, будь я с кем-то. – Я пожала плечами. – Может, тогда понял бы.

Ответом мне стал убийственный взгляд.

– Поскольку ты не актриса, такой сценарий невозможен, иначе у нас… будут серьезные проблемы.

Я понимала, что разговор вот-вот превратится в ссору, но мне было все равно.

– Почему? Ты что, приревнуешь, если увидишь, как я с кем-то лижусь?

Райан раздувал ноздри – верный признак того, что он в бешенстве.

– Райан, я стараюсь сохранять уверенность и спокойствие, но это был новый опыт, и я поневоле чувствую себя преданной. Я не привыкла делиться женихом, взаправду или нет. Было тяжело, и я подумала… Ладно, забудь.

– Погоди-погоди! Какого дьявола – в чем я тебя предаю?

Я топнула и зарычала:

– Ты закинул ей руки!

– Что?

– Когда вы с ней… Ты сплел ваши пальцы и забросил ей руки за голову. Я считала… Понимаю, это звучит нелепо, но я думала, что так бывает только со мной. Что это наше. Очевидно, ошиблась.

– Да о чем ты говоришь?

– С Николь… Ты сделал с ней этот финт руками. – Я быстро вскинула руки, показывая. – Я думала, что так ты делаешь только со мной. Когда мы занимаемся любовью, ты всегда сплетаешь наши руки. Я приняла это за нечто особенное. Мое. Извини, но мне больно осознать, что это не так.

Он смотрел на меня как на больную. Может, я и рехнулась.

– Ты ведь шутишь, правда?

– Забудь. Я и не думала, что ты поймешь.

Он застонал. Я знала, что довела его до ручки, но тем лучше. У меня тоже имелись застарелые душевные раны, напоминавшие мне, что нельзя обманывать сердце.

Райан схватил меня за плечо, когда я собралась отмахнуться от разговора последних пяти минут.

– Ты расстраиваешься из-за того, как я держал ее руку?

Я неуклюже повела плечами:

– Неважно. Тебе явно наплевать, но для меня это имело большое значение. Ты словно изображал наш секс. Мне это казалось личным. – Я поддала ногой камешек. – Больше не кажется.

Райан глухо выругался:

– Прости, любимая. Я не подумал об этом. Я не осознавал.

– Ну, теперь будешь знать, – пробормотала я.

Он нахмурился:

– Тар, ты можешь думать что угодно, но мне было физически и душевно больно заниматься этим у тебя на глазах.

Я слышала в его голосе искренность и понимала, что он действительно не хотел меня ранить.

– Я видел твое выражение, – продолжил Райан, – и подумал, что ты вот-вот сломаешься, что уйдешь именно из-за этого. Я знаю, ты считаешь, что за мной охотятся голливудские куклы. Что поцелуй с какой-нибудь гребаной актрисой станет последней каплей и все у нас рухнет. Но, солнышко, ты задумывалась хоть раз, что чувствую я? Насколько я испсиховался из-за того, что единственная женщина, которую я когда-либо любил, готова рвать, метать и бежать, потому что именно так и не иначе я зарабатываю на жизнь?