– Да я всего бокал выпила… Праздник был на работе! – запоздало крикнула она в закрытую дверь.

– Все так говорят. Я тебе не судья. Все, я спать хочу, не о чем разговаривать, – холодно сообщила дочь, и светлая полоска под дверью погасла.

– Ничего себе заявочки, – расстроилась Таня и пошла звонить Ведеркиной.

– Это ревность, – убежденно сказала Наталья, выслушав подробный рассказ про поход в ресторан. – Ребенок все всегда чувствует. Но это пройдет. Ты сначала разберись с собой, а потом уже с окружающими.

– Я не могу так. У Каришки сейчас переходный возраст! Она для меня важнее всяких там…

– Ну, как я поняла, не такие уж там «всякие». – Ведеркина сладко, с подвыванием зевнула.

– У меня жизнь решается, а ты зеваешь, – обиделась Таня.

– Скажи спасибо, что я тебя вообще не послала. Я, конечно, понимаю, что у тебя там любовь и все такое, но, между прочим, некоторые люди с начальством не спят, и им на работу опаздывать нельзя.

– Я с ним не спала! – вспыхнула Таня. – Что ты мелешь!

– Я намекаю, что на дворе полвторого ночи, – тактично рыкнула Наталья. – Но, заметь, я тебя слушала, потому что знаю, как важно поделиться с близким человеком своей победой.

– Да какая это победа, – смутилась Татьяна. – Так, наметки только.

– Не скажи. Если он так обстоятельно подошел к делу и даже поцеловал, это уже достижение. Между прочим, не всем так везет. Некоторым попадаются слишком порядочные мужчины, которые до сих пор только за руку держат и за талию на лестнице, чтобы дама сердца на него с высоты своих каблучищ не сковырнулась.

– В смысле? Ты про своего… – Таня категорически не могла вспомнить, как зовут очередного кавалера Ведеркиной. И было стыдно: за свою невнимательность, нечуткость и за то, что разбудила Наташку среди ночи.

– Про Егора, – подсказала подруга. – Который одежду продает. Я их не так часто меняю, чтобы ты имена забывала.

Таня могла бы поспорить насчет частоты, но не стала. Просто так получилось, что неведомый Егор по неизвестной причине задержался или даже прижился. Причин могло быть много, и наверняка – все корыстные.

– И как это получилось, что вы ни разу…

– Я ж говорю, очень порядочный, – то ли с гордостью, то ли с обидой поведала Ведеркина.

– А мой что – непорядочный? – напряглась Таня. Постановка вопроса ей не нравилась. – В самом деле, что такого? Двое взрослых людей, которые симпатичны друг другу, поцеловались в машине.

– Поцеловались и целовались – это разные вещи, – разубедила ее Наташка. – Ты же сама всегда орала, что мужчина с серьезными намерениями не будет торопиться, и все мои кобели это подтверждали на деле. Кто мне трындел, что мужик торопится, если у него есть корыстный план? Что истинный мужчина деликатен, обстоятелен и тактичен? Не ты? Вот так тебе и надо! У меня теперь деликатный, который меня своей деликатностью запарил, у меня скоро гормональный токсикоз случится, а у тебя корыстный жлоб, который один раз покормил качественными продуктами, а теперь жаждет сатисфакции. Так что я не удивлюсь, если полное удовлетворение он потребует от тебя прямо завтра на рабочем месте!

– Ты хочешь меня обидеть, – догадалась Татьяна.

– Я хочу спать. Но в первую очередь я хочу вправить тебе мозги. Конечно, ничего страшного в том, что случилось, нет…

– А я и не говорила, что это страшно, – заикнулась было Таня. Но Наталья ее перебила:

– Но и ничего хорошего тоже. Разумеется, такого мужика надо держать руками, ногами и даже для страховки прикусить зубами за шкирку, но не будь дешевым чупа-чупсом. Мужчина ценит только то, за что платит.

– Ну, тогда самые ценные бабы – проститутки.

– Аникеева, не надо тут демагогией заниматься. – Наталья снова зевнула и клацнула зубами. – Проститутки стоят намного дешевле порядочной умной женщины. Потому что она сначала заманивает и предоставляет в аренду свою порядочность, а потом постепенно повышает арендную плату. Ясно?

– Иди спать. Вечно ты все опошлишь, – рассмеялась Татьяна.

– Спать? Да у меня теперь сна ни в одном глазу! Лучшая подруга пошла по наклонной, а я спать буду? Вон, даже ребенок раскусил в тебе начинающую алкоголичку! – заржала Ведеркина. – Пообещай мне, что будешь держаться, как Брестская крепость.

– То есть помереть, но не сдаться?

– Нет, – испугалась Наталья. – Ты что? Сначала держаться, а потом обязательно сдаться. В чем тогда смысл осады? Мужику нужно периодически бросать кость, чтобы не одичал и не сбежал.

– Натка, а твой Егор тоже такой же романтик, как ты?

– Нет, – простодушно сообщила Наташка. – В душе он торгаш, так что романтик из нас двоих только я.

– Держись тогда, а то любовь без романтики, как щи без капусты. Все надежда на тебя, – хихикнула Таня.

– И ты держись. Хотя бы до обеда, – мстительно напутствовала ее Ведеркина и положила трубку.

Света никак не могла заснуть. О том, что ее взяли на работу, были оповещены уже абсолютно все, хотя тетя Вера неодобрительно шептала, что своей трепотней Светлана сглазит удачу.

Новгородская поломалась, но пиджак согласилась одолжить до выходных, когда Света съездит на рынок и купит себе костюм.

– Ирка, по-моему, ты не рада, – с сомнением предположила Света и расстроилась. Ей хотелось, чтобы все заходились от счастья и наперебой повторяли, какая она молодец.

– Рада, – кисло пробормотала Ирина. – Я, наверное, тоже буду работу искать.

– Завидуешь?

– Есть немного, – честно вздохнула Новгородская. – Нет, я по-хорошему завидую, так-то я, конечно, рада.

– Я там освоюсь и тебя пристрою, – легко пообещала Светочка. Счастливому человеку легко делиться и быть щедрым.

Радостное событие обычно будит в душе не только праздничную суету, но и массу всяческих сомнений, на которые как снежный ком начинают накручиваться проблемы, вопросы и новые сомнения. Все это взвивается и клубится в сознании, словно рой земляных пчел, на улей которых наступил медведь.

Света лежала, глядя в потолок, и размышляла. Мыслительный процесс был настолько бурным, и обдумать следовало одновременно столько всего, что ей даже чудилось скрипение и сухое шуршание извилин. Свалившееся счастье распирало изнутри, и Светочка боялась неожиданно лопнуть от избытка эмоций, не доживя до первого рабочего дня. Счастье никогда не ходит в одиночку, уравновешивая позитив какой-нибудь дрянью. Тетя Вера всегда говорила:

– Поперла радость – жди беды.

Беды не хотелось, и воспоминания о глупой тети-Верочкиной сентенции портили настроение. К тому же не очень ясно, в чем утром идти на новую работу. На первую работу! Продолжать дурацкий, придуманный Иркой маскарад или надеть что-нибудь нормальное? А вдруг как раз «нормальное» там посчитают ненормальным и Свету выгонят? Вот будет ужас-то. Не успела всем похвастаться, как уже выперли. Разговоров будет… Нет, конечно, все посочувствуют, но потом обязательно будут шушукаться. Лучше сначала зарекомендовать себя, а потом уже преображаться.

– Глупость какая, – сообщила Светлана потолку. – Золушка каменных джунглей. Действие второе с переодеванием. Да они там все подумают, что я чокнутая. Или еще что похуже. И опять придется выкручиваться.

Теперь Иркина идея уже не казалась столь оригинальной и удачной, а благодарность быстро улетучилась, оставив место глухому раздражению: втравила, а теперь советы будет давать.

Идти на работу было очень страшно. Светочке мучительно хотелось появиться в новом коллективе с гордо поднятой головой. Но как поднимать голову, когда на тебе такие очки и подружкин пиджак?

Самое обидное, что коллективу, похоже, было глубоко плевать на внешний вид новенькой сотрудницы. Народ покрутился в приемной, познакомился и расползся по делам.

Света даже немного расстроилась. Ей почему-то хотелось, чтобы все восторгались, что она, такая молодая, и уже работает! Что она прошла собеседование, понравилась начальству, и вообще – чтобы говорили о ее перспективности, незаменимости, неотразимости… Тут Светлана снова вспомнила про очки и прическу, еще больше свалявшуюся со вчерашнего дня (Новгородская велела не смывать пенку, чтобы утром не тратить время на укладку). Волосы расчесывались с трудом, Света едва не содрала скальп, пытаясь привести их в порядок, зато сходство с канцелярской крысой стало максимальным.